Александр Пушкин - Борис Годунов Страница 3

ПАЛАТЫ ПАТРИАРХА

П а т р и а р х, и г у м е н Ч у д о в а м о н а с т ы р я.

П а т р и а р х

И он убежал, отец игумен?

И г у м е н

Убежал, святый владыко. Вот уж тому третий день.

П а т р и а р х

Пострел, окаянный! Да какого он роду?

И г у м е н

Из роду Отрепьевых, галицких боярских детей. Смолоду постригся неведомо где, жил в Суздале, в Ефимьевском монастыре, ушел оттуда, шатался по разным обителям, наконец пришел к моей чудовской братии, а я, видя, что он еще млад и неразумен, отдал его под начал отцу Пимену, старцу кроткому и смиренному; и был он весьма грамотен: читал наши летописи, сочинял каноны святым; но, знать, грамота далася ему не от господа бога...

П а т р и а р х

Уж эти мне грамотеи! что еще выдумал! буду царем на Москве! Ах он, сосуд диавольский! Однако нечего царю и докладывать об этом; что тревожить отца-государя? Довольно будет объявить о побеге дьяку Смирнову али дьяку Ефимьеву; эдака ересь! буду царем на Москве!.. Поймать, поймать врагоугодника, да и сослать в Соловецкий на вечное покаяние. Ведь это ересь, отец игумен.

И г у м е н

Ересь, святый владыко, сущая ересь.

ЦАРСКИЕ ПАЛАТЫ

Д в а с т о л ь н и к а.

П е р в ы й

Где государь?

В т о р о й

В своей опочивальнеОн заперся с каким-то колдуном.

П е р в ы й

Так, вот его любимая беседа:Кудесники, гадатели, колдуньи. —Всё ворожит, что красная невеста.Желал бы знать, о чем гадает он?

В т о р о й

Вот он идет. Угодно ли спросить?

П е р в ы й

Как он угрюм!

Уходят.

Ц а р ь

(входит)

Достиг я высшей власти;Шестой уж год я царствую спокойно.Но счастья нет моей душе. Не так лиМы смолоду влюбляемся и алчемУтех любви, но только утолимСердечный глад мгновенным обладаньем,Уж, охладев, скучаем и томимся?..Напрасно мне кудесники сулятДни долгие, дни власти безмятежной —Ни власть, ни жизнь меня не веселят;Предчувствую небесный гром и горе.Мне счастья нет. Я думал свой народВ довольствии, во славе успокоить,Щедротами любовь его снискать —Но отложил пустое попеченье:Живая власть для черни ненавистна,Они любить умеют только мертвых.Безумны мы, когда народный плескИль ярый вопль тревожит сердце наше!Бог насылал на землю нашу глад,Народ завыл, в мученьях погибая;Я отворил им житницы, я златоРассыпал им, я им сыскал работы —Они ж меня, беснуясь, проклинали!Пожарный огнь их домы истребил,Я выстроил им новые жилища.Они ж меня пожаром упрекали!Вот черни суд: ищи ж ее любви.В семье моей я мнил найти отраду,Я дочь мою мнил осчастливить браком —Как буря, смерть уносит жениха...И тут молва лукаво нарекаетВиновником дочернего вдовстваМеня, меня, несчастного отца!..Кто ни умрет, я всех убийца тайный:Я ускорил Феодора кончину,Я отравил свою сестру царицу,Монахиню смиренную... все я!Ах! чувствую: ничто не может насСреди мирских печалей успокоить;Ничто, ничто... едина разве совесть.Так, здравая, она восторжествуетНад злобою, над темной клеветою. —Но если в ней единое пятно,Единое, случайно завелося,Тогда – беда! как язвой моровойДуша сгорит, нальется сердце ядом,Как молотком стучит в ушах упрек,И все тошнит, и голова кружится,И мальчики кровавые в глазах...И рад бежать, да некуда... ужасно!Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.

КОРЧМА НА ЛИТОВСКОЙ ГРАНИЦЕ

М и с а и л и В а р л а а м, бродяги-чернецы; Г р и г о р и й О т р е п ь е в, мирянином; х о з я й к а.

Х о з я й к а

Чем-то мне вас потчевать, старцы честные?

В а р л а а м

Чем бог пошлет, хозяюшка. Нет ли вина?

Х о з я й к а

Как не быть, отцы мои! сейчас вынесу.

(Уходит.)

М и с а и л

Что ж ты закручинился, товарищ? Вот и граница литовская, до которой так хотелось тебе добраться.

Г р и г о р и й

Пока не буду в Литве, до тех пор не буду спокоен.

В а р л а а м

Что тебе Литва так слюбилась? Вот мы, отец Мисаил да я, грешный, как утекли из монастыря, так ни о чем уж и не думаем. Литва ли, Русь ли, что гудок, что гусли: все нам равно, было бы вино... да вот и оно!..

М и с а и л

Складно сказано, отец Варлаам.

Х о з я й к а

(входит)

Вот вам, отцы мои. Пейте на здоровье.

М и с а и л

Спасибо, родная, бог тебя благослови.

Монахи пьют; Варлаам затягивает песню: Как во городе было во Казани...

В а р л а а м

(Григорию)

Что же ты не подтягиваешь, да и не потягиваешь?

Г р и г о р и й

Не хочу.

М и с а и л

Вольному воля...

В а р л а а м

А пьяному рай, отец Мисаил! Выпьем же чарочку за шинкарочку...Однако, отец Мисаил, когда я пью, так трезвых не люблю; ино дело пьянство, а иное чванство; хочешь жить, как мы, милости просим – нет, так убирайся, проваливай: скоморох попу не товарищ.

Г р и г о р и й

Пей да про себя разумей, отец Варлаам! Видишь: и я порой складно говорить умею.

В а р л а а м

А что мне про себя разуметь?

М и с а и л

Оставь его, отец Варлаам.

В а р л а а м

Да что он за постник? Сам же к нам навязался в товарищи, неведомо кто, неведомо откуда,– да еще и спесивится; может быть, кобылу нюхал...

(Пьет и поет: Молодой чернец постригся.)

Г р и г о р и й

(хозяйке)

Куда ведет эта дорога?

Х о з я й к а

В Литву, мой кормилец, к Луёвым горам.

Г р и г о р и й

А далече ли до Луёвых гор?

Х о з я й к а

Недалече, к вечеру можно бы туда поспеть, кабы не заставы царские да сторожевые приставы.

Г р и г о р и й

Как, заставы! что это значит?

Х о з я й к а

Кто-то бежал из Москвы, а велено всех задерживать да осматривать.

Г р и г о р и й

(про себя)

Вот тебе, бабушка, Юрьев день.

В а р л а а м

Эй, товарищ! да ты к хозяйке присуседился. Знать, не нужна тебе водка, а нужна молодка; дело, брат, дело! у всякого свой обычай; а у нас с отцом Мисаилом одна заботушка: пьем до донушка, выпьем, поворотим и в донушко поколотим.

М и с а и л

Складно сказано, отец Варлаам...

Г р и г о р и й

Да кого ж им надобно? Кто бежал из Москвы?

Х о з я й к а

А господь его ведает, вор ли, разбойник – только здесь и добрым людям нынче прохода нет – а что из того будет? ничего; ни лысого беса не поймают: будто в Литву нет и другого пути, как столбовая дорога! Вот хоть отсюда свороти влево, да бором иди по тропинке до часовни, что на Чеканском ручью, а там прямо через болото на Хлопино, а оттуда на Захарьево, а тут уж всякий мальчишка доведет до Луёвых гор. От этих приставов только и толку, что притесняют прохожих да обирают нас, бедных.

Слышен шум.

Г р и г о р и й

Хозяйка! нет ли в избе другого угла?

Х о з я й к а

Нету, родимый. Рада бы сама спрятаться. Только слава, что дозором ходят, а подавай им и вина, и хлеба, и неведомо чего – чтоб им издохнуть, окаянным! чтоб им...

Входят приставы.

Х о з я й к а

Добро пожаловать, гости дорогие, милости просим.

О д и н п р и с т а в

(другому)

Ба! да здесь попойка идет: будет чем поживиться. (Монахам.) Вы что за люди?

В а р л а а м

Мы божии старцы, иноки смиренные, ходим по селениям да собираем милостыню христианскую на монастырь.

П р и с т а в

(Григорию)

А ты?

М и с а и л

Наш товарищ...

Г р и г о р и й

Мирянин из пригорода; проводил старцев до рубежа, отселе иду восвояси.

М и с а и л

Так ты раздумал...

Г р и г о р и й

(тихо)

Молчи.

П р и с т а в

Хозяйка, выставь-ка еще вина – а мы здесь со старцами попьем да побеседуем.

Д р у г о й п р и с т а в

(тихо)

Парень-то, кажется, гол, с него взять нечего; зато старцы...

П е р в ы й

Молчи, сейчас до них доберемся. – Что, отцы мои? каково промышляете?

В а р л а а м