Иоганн Гете - Страдания юного Вертера. Фауст (сборник) Страница 3

Тут можно читать бесплатно Иоганн Гете - Страдания юного Вертера. Фауст (сборник). Жанр: Поэзия, Драматургия / Драматургия, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Иоганн Гете - Страдания юного Вертера. Фауст (сборник) читать онлайн бесплатно

Иоганн Гете - Страдания юного Вертера. Фауст (сборник) - читать книгу онлайн бесплатно, автор Иоганн Гете

В последние годы и месяцы жизни, словно пытаясь обезопасить свою душу, Гёте настойчиво называл себя христианином – и в письмах, и в разговорах со своим секретарем Эккерманом. Но в иные, предшествующие годы он выказывал и глубокие симпатии к исламу (особенно в период работы над «Западно-восточным диваном»), и к масонским концепциям духовного строительства, и к индийским древностям, и к античному культу «естественного» человека. Не случайно Достоевский, чуткий к таким вещам, называл его «древним язычником». Смутное слияние всего и вся, всякой жизнеспособной силы в прафеномене «вечной женственности» сродни софиологии Владимира Соловьева, которого у нас почему-то принято считать строгим философом, хотя он такой же поэт, как Гёте, только имеющий дело с иным, не образным, а «размышлительным» материалом. Вообще всякая протейность – прежде всего поэтическое свойство. Пушкина разбирают на цитаты и христиане, и язычники. И с Гёте не раз бывало, что поэтическая муза переносила его с «изма» на «изм», как бабочку с цветка на цветок. Иной раз – в продолжение одного дня. Утром он помогал Лафатеру, своему знаменитому швейцарскому другу, физиономисту и пастору, писать проповедь – и община плакала от текста Гёте, а вечером он сочинял скабрезные стишки о том, что «без вина и баб жизнь не годится ни к черту».

«Новая духовность» Гёте, растворяющаяся в смутном облике «вечной женственности», может напомнить и «мировую душу» Рериха и Блаватской. А свою теософию Рудольф Штейнер, как известно, и вовсе прямиком вывел из Гёте. Долгие годы живший в Веймаре и занимавшийся там подготовкой к изданию «философских» томов полного собрания сочинений Гёте, Штейнер так и назвал один из своих основополагающих трудов – «Введения к естественно-научным трудам Гёте, и в то же время Основание науки о духе (Антропософия)».

Да и сам Фауст занимается всеми «науками» – в средневековом смысле слова, то есть среди прочего и алхимией, и магией. Напоминающий Парацельса герой с таким именем хоть и стал предметом народных немецких легенд как ученый и чернокнижник, заключивший пакт с нечистой силой, но личность историческая. Он и в самом деле жил в XV веке и прославился даже за пределами Германии – о нем написал драму и англичанин, знаменитый современник Шекспира Марло. В небольшом швабском городке Книтлингене существует его музей, заодно вбирающий в себя и материалы, посвященные гетевскому герою.

Пакт Фауста с Мефистофелем, конечно, символичен. Все, все может темная сила – и чувственную любовь подарить, и тайным знанием наделить, но потребует за это душу. Высвободиться можно лишь непрестанным усилием пробиться, подняться к божественному свету. Тот, кто знает евангельский свет, спасен, даже если не обременен познанием – как соблазненная Фаустом (под руку с Мефистофелем) Гретхен, предстающая ближе к финалу в свите Божией Матери. «Фауст» Гёте космичен, его действие разворачивается на самых разных сценических площадках – от городских площадей до деревенских трактиров, от небесных сфер до преисподней. Свет – вот пронизывающая совершенствующееся бытие стихия («Больше света!» – воскликнул на смертном одре и сам Гёте.) Но для торжества света по-своему необходим, по Гёте, и насылающий испытания Мефистофель. Недаром он настаивает на том, что тоже «творит благо».

«Фауст» Гёте задает загадки, которые разгадывает уже не одно поколение читателей. И к каждому новому поколению он поворачивается какой-то новой своей стороной. В этом, видимо, и есть сущность тех творений, что принято называть вечными спутниками человечества. «Вечные», таким образом, – здесь не метафора.

Биографической загадкой, кстати, остаются и сношения самого Гёте с демоническим миром. Из истории литературы мы знаем, что приближение к этому миру, даже к самой теме, как правило, плохо кончалось для писателей. И Гофман, и Гоголь, и Лермонтов, и Булгаков не вынесли виевых чар и взгляда, сгорели рано, трагично. Гёте прожил долгую, полную и трудов, и утех жизнь, а когда пришли омывать его бренное тело, поразились полным отсутствием каких-либо следов увядания, – по Веймару поползли слухи, что в гробу лежало тело юноши, а не старца.

Впрочем, все так управилось, что оно обрело вечный покой под сенью православной церкви – благодаря великой покровительнице Гёте и его начинаний великой герцогине саксен-веймарской Марии Павловне, построившей православную церковь на кладбищенском холме прямо над склепом Гёте и Шиллера.

Однако мы отвлеклись – к поэтической стихии Гёте все это отношения уже не имеет. А именно стих Гёте, который один его язвительный современник назвал «доступной девицей с философской миной на лице», и есть залог его бессмертия. Упомянутое сравнение, конечно, не без (мефистофелевой) хромоты, но по-своему верно. В лучших вещах Гёте действительно есть это пушкинско-моцартовское соединение легкости и глубины. Его стих неотразимо обаятелен и давно разошелся в Германии на поговорки. В переводе, к сожалению, это ощущение легкости неизбежно пропадает, а с ним загадочным образом во многом пропадает и глубина. Не потому что перевод Пастернака плох, он превосходен, но потому, что такова уж природа поэтического перевода. Она не ведает совершенства, но лишь неустанное (прямо в гетевском смысле) усилие, направленное к нему. Поэтому перевод Пастернака, седьмой по счету, не может и не должен оставаться последней русской версией «Фауста».

В освоении этой вершины мировой литературы нас ждет еще немало открытий.

Юрий Архипов

Страдания юного Вертера

роман

Я бережно собрал все, что удалось мне разузнать об истории бедного Вертера, предлагаю ее вашему вниманию и думаю, что вы будете мне за это признательны. Вы проникнетесь любовью и уважением к его уму и сердцу и прольете слезы над его участью.

А ты, бедняга, подпавший тому же искушению, почерпни силы в его страданиях, и пусть эта книжка будет тебе другом, если по воле судьбы или по собственной вине ты не найдешь себе друга более близкого.

Книга первая

4 мая 1771 г.

Как счастлив я, что уехал! Бесценный друг, что такое сердце человеческое? Я так люблю тебя, мы были неразлучны, а теперь расстались, и я радуюсь! Я знаю, ты простишь мне это. Ведь все прочие мои привязанности словно нарочно были созданы для того, чтобы растревожить мне душу. Бедняжка Леонора! И все-таки я тут ни при чем! Моя ли вина, что страсть росла в сердце бедной девушки, пока меня развлекали своенравные прелести ее сестрицы! И все же – совсем ли я тут неповинен? Разве не давал я пищи ее увлечению? Разве не были мне приятны столь искренние выражения чувств, над которыми мы частенько смеялись, хотя ничего смешного в них не было, разве я… Ах, да смеет ли человек судить себя! Но я постараюсь исправиться, обещаю тебе, милый мой друг, что постараюсь, и не буду, по своему обыкновению, терзать себя из-за всякой мелкой неприятности, какую преподносит нам судьба; я буду наслаждаться настоящим, а прошлое пусть останется прошлым. Конечно же, ты прав, мой милый, люди, – кто их знает, почему они так созданы, – люди страдали бы гораздо меньше, если бы не развивали в себе так усердно силу воображения, не припоминали бы без конца прошедшие неприятности, а жили бы безобидным настоящим.

Не откажи в любезности сообщить моей матери, что я добросовестно исполнил ее поручение и вскоре напишу ей об этом. Я побывал у тетки, и она оказалась вовсе не такой мегерой, какой ее у нас изображают. Это жизнерадостная женщина сангвинического нрава и добрейшей души. Я изложил ей обиды матушки по поводу задержки причитающейся нам доли наследства; тетка привела мне свои основания и доводы и назвала условия, на которых согласна выдать все и даже больше того, на что мы притязаем. Впрочем, я не хочу сейчас распространяться об этом; скажи матушке, что все уладится. Я же, милый мой, лишний раз убедился на этом пустячном деле, что недомолвки и закоренелые предубеждения больше вносят в мир смуты, чем коварство и злоба. Во всяком случае, последние встречаются гораздо реже.

А вообще живется мне здесь отлично. Одиночество – превосходное лекарство для моей души в этом райском краю, и юная пора года щедро согревает мое сердце, которому часто бывает холодно в нашем мире. Каждое дерево, каждый куст распускаются пышным цветом, и хочется быть майским жуком, чтобы плавать в море благоуханий и насыщаться ими.

Город сам по себе мало привлекателен, зато природа повсюду вокруг несказанно прекрасна. Это побудило покойного графа фон М. разбить сад на одном из холмов, расположенных в живописном беспорядке и образующих прелестные долины. Сад совсем простой, и с первых же шагов видно, что планировал его не ученый садовод, а человек чувствительный, искавший для себя радостей уединения. Не раз уже оплакивал я усопшего, сидя в обветшалой беседке – его, а теперь и моем любимом уголке. Скоро я стану полным хозяином этого сада; садовник успел за несколько дней привязаться ко мне, и жалеть ему об этом не придется.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.