Эдвард Олби - Три высокие женщины Страница 3

В. (К Б; шепотом.) Кто?

(Б пожимает плечами, показывает глазами на А)

А. (очень здраво, втолковывая) Все в нашей ложе. (Снова по детски.) О, я так любила это, кататься верхом по утрам, приехать в конюшню на автомобиле, в кителе, брюках для верховой езды, в моем котелке и…лаская…как ее звали? Далматина — Сьюзи, мне кажется… нет— приготовления, дорога. Иногда он приезжал со мной, иногда нет. Иногда я выезжала одна.

В. (К Б.) Кто?

Б. Ее муж, скорее всего. (К А.) Вы ездили на лошади, когда были маленькой?

А. (несколько скептично улыбаясь) Нет. Мы были нищие.

В. (К А.) Нищие? Действительно…нищие?

А. Ну нет, не в буквальном смысле; мой отец был архитектор. Он проектировал мебель, он делал ее.

В. Это не архитектор, это…

Б. Не важно.

А. Он делал такую красивую мебель; он был архитектором. Строгий, но справедливый. Нет, моя мама была строгая. Да нет же, они оба были строгие. И справедливые. (Вконец запутавшись, она плачет.)

Б. Ну, ну.

А. Я не понимаю, о чем я говорю! О чем я говорю?

Б. (Утешая.) Ты говоришь о лошадях; Ты рассказывала о верховой езде и мы спросили: когда Ты была маленькой девочкой…

А. (Трезво, резко.) Мы никогда не ездили верхом; у соседей была лошадь, но мы никогда на ней не ездили. Я не думаю, чтобы моя сестра хоть раз каталась верхом. Правда, я не умею плавать. Не буду скрывать. (Заговорщицкий шепот.) Она пила.

В. В детстве?

Б. Перестань!

А. (искренне невинно) О чем это? О чем мы говорим?

Б. О лошадях. Ты не ездила верхом, когда была маленькой.

А. Ездишь верхом, если ты фермер или если богат.

В. (с легкой иронией) Или, если ты— богатый фермер.

Б. Ш— ш-ш-ш-ш.

А. (О В, обращаясь к Б). Со временем она поймет. (К В зловеще) Не сомневайся!

В. (Нервный смех) Вполне вероятно.

А. (Возвращаясь к рассказу) Я не была богатой, пока не вышла замуж, да и потом, на самом деле, тоже. Это все имеет значение. У нас были верховые лошади, мы ездили верхом. Я училась ездить верхом и у меня очень хорошо получалось. Я ездила верхом в дамском седле, в мужском, я каталась на пони-

В.…И все это очень любила делать.

Б. Тихо.

А. И я что?

В. Ты любила все это.

Б. Ты любила все это.

А. Я любила?

Б. Ты так сказала.

А. (Смеется). Да, должно быть это правда. Я не очень-то любила секс, но у любовный роман меня был.

В. (Заинтересовавшись) О?!

А. (неожиданно подозрительно). Что?! Что тебе?

Б. Ничего, успокойся.

А. (возвращаясь опять) Мы катались верхом. Он ездил со мной, ну, не каждый раз, конечно. Иногда я ездила одна или часть пути с собакой, но ни слишком далеко от конюшни. У собаки была в подружках кошка, которую она любила. Она возвращалась, а я продолжала свой путь. На мне были брюки для верховой езды, и моя куртка, у меня был хлыст, мой котелок. Я ездила всегда в полной экипировке. Появляйся на люди одетой с иголочки, вот мое правило. Я управляла экипажем. Я очень любила это. У меня очень хорошо получалось. У меня все получалось. Мне так полагалось, а у ему это было не обязательно. Я приезжала в экипаже в конюшню и Эрл был там… или кто-нибудь из молодых конюхов: Том…или Брэдли. (Длинная пауза.) Я что, делаю в штаны?!

(Начинает плакать.)

Б. (Лениво.) Хорошо…давай посмотрим. (Подходит к А.)У-у-у-псс!

(Поднимает ее, она хнычет, плачет еще больше, Б щупает под А.) Нет, но держу пари, что собираешься. Пойдем. (Помогает А выйти.)

В. Побыть здесь?

(Идет к окну; смотрит на улицу; смотрит на кровать; приглаживает покрывала. Б возвращается.) Почему я это делаю?

Б. А почему бы и нет? Я ведь это делаю?

В. Принцесса на горошине. Что случилось с ее рукой?

Б. Она упала и сломала ее. Рука не срастается. Возможно, это возраст. Ей вставили спицы, железные спицы, кости разлагаются вокруг, а рука так и висит на них. Они хотят ее отрезать.

В. Что?!

Б (Констатируя факт.) Руку. Они хотят отрезать руку.

В. (протестуя). Да нет же!

Б. (Пожимая плечами.) Болит.

В. Тем не менее!

Б. Она не позволит.

В. Не может быть?!

Б. Что ты знаешь? Она заставляет нас ездить в город каждую неделю— на прием к хирургу, к тому, кто натворил все это, тому, кто хочет отрезать ей руку. Боже! Он почти так же стар, как и она. Но она говорит, что ему верит. Она ездит туда каждую неделю, и заставляет их просвечивать руку, осматривать, и каждый раз спицы все тоньше и кость все больше болтается и она говорит старому дружку— хирургу— теперь намного лучше, и хочет, чтобы он согласился, он виляет, смотрит на меня, но я беспомощна и она заставляет его обещать, что он никогда не отрежет ей руку и не позволит сделать это кому-либо, и он обещает— надеется, что она забудет? Возможно, но она не забывает. Есть кое— что, что она никогда не забудет. Он обещал мне; ты была там, ты слышала". Мне кажется, она повторяет это ежедневно Он обещал мне; ты была там, ты слышала.

Звон разбитого стекла за сценой.

Б. (продолжая) О. Боже! (Она выходит. Из-за сцены.) Ну, почему ты это сделала? Безобразница! Плохая, плохая девочка!

За сценой. А хихикает и смеется. Появляется в сопровождении Б.

А. (выплывает хромая, но очень довольная) Я разбила стакан! Я взяла стакан и бросила его прямо в раковину! Я разбила стакан, и теперь она должна будет все собирать там!

Б. появляется вновь

Б. Плохая девочка!

А. Я разбила стакан! Я разбила стакан! (Смеется; внезапно она меняется в лице, затем) Мне надо присесть. Я не могу сесть сама! Почему мне никто не поможет?

Б. (помогая ей). Сейчас, сейчас. Подожди.

А. О! О!

Б. Все в порядке. Сейчас.

В. (про себя). Господи!

Б. (к И, устраивая А) ты хороший помощник.

В. (холодно) Я не знала, что обязана.

Б. (иронично) Ты здесь только, как юрист, не так ли?

В. Да, я здесь только, как юрист.

А. (внезапно встревожилась) Что? Что ты сказала?

Б. (констатируя факт) Я сказала, что ж… все что я имела ввиду это то, что, если она здесь представитель закона, то почему бы ей не вести себя по человечески, почему бы не оказать помощь, почему бы ей…

А. (радостно) Ты от Гарри?

В. Нет. Гарри умер давно.

А. (в слезах) Гарри умер? Когда Гарри умер?

В. (громко) Тридцать лет назад.

А. (пауза на секунду, плач прекращается). Ну что ж, я знала это. Зачем же вы говорите о Гарри?

В. Ты спросила, не от Гарри ли я, это ты спросила…

А. Я не могла сказать такую глупость.

Б. (насмешливо к В.) Так и живем.

А. (разъясняя это всему миру) Гарри был моим юристом, но это было давно. Гарри умер…когда? Тридцать лет назад? Гарри умер. Его сын теперь адвокат. Я хожу к нему, хотя это он ко мне ходит, но иногда и я хожу к нему.

В. Да, Ты ходишь, и он приходит.

А. А ты-то здесь зачем?

В. (вздохнув) Кое что… запуталось. Не доделано. Некоторые вещи…

А. (в панике) Кто-то украл вещи?

В. Нет, нет, нет, нет. Мы посылаем тебе на подпись бумаги, а ты не подписываешь, мы звоним тебе, а ты не отвечаешь, мы высылаем счета, а ты их не подписываешь, что-то вроде этого.

А. Не понимаю, о чем ты говоришь.

В. Ладно…

А. Ни слова правды! Ты лжешь! Набери Гарри!

В. Гарри…

Б. (к А.) Простите? Это разорит меня?

А. (к Б, недоверчиво) Что?!

Б. (невозмутимо.) Это разорит меня?

А. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Б. (к В.) Бумаги? Счета?

В. (не скрывая эмоций) О… их целый ворох.

А. (непреклонно) Ничего подобного!

В. Отчего это? Почему?

Б. (к А спокойно) У тебя полный ящик. Счета приходят, ты просматриваешь их, и некоторые пересылаешь оплатить, а какие-то, как ты говоришь, не помнишь, и поэтому их не пересылаешь, и…