Виталий Губарев - Павлик Морозов (пьеса) Страница 3

Татьяна. Ох, батюшки, такие все деловитые стали!.. Да ты, кажись, тоже пионерский начальник?

Павел. Член совета отряда.

Татьяна. Активистка, значит? Вроде Ксении? Ну, активничайте, активничайте. (Уходит в избу.)

Мотя. Паша, я знаешь, что пришла? Читать Горького будем?

Павел. Ясно, будем. А где?

Мотя. А ты приходи завтра вечером к нам. Яшка Юдов и Клава Ступак придут. Я им уже сказала.

Павел. А вы сами ко мне приходите.

Мотя. К тебе? Ой, нет, Паш... я твоего отца боюсь.

Павел. Что ж он, медведь, что ли?

Мотя. Я сама не знаю, почему, а боюсь... Сердитый он очень. (Пауза.) Паша, а Петька длинный опять камнями кидался.

Павел. Вот не попадется он мне никак!

Мотя. Кричит: как война будет, так заграничные буржуи всех пионеров за галстуки повешают.

Павел. Руки коротки у заграничных буржуев! А Петьке надо по шее дать покрепче!

Мотя. Не надо, не связывайся... (Пауза.) Паш, а ты не знаешь, о чем мой папанька с твоим отцом разговаривал?

Павел. А что?

Мотя. Очень расстроенный папанька домой вернулся. Понимаешь, ему Кулуканов не хочет за работу платить, а твой отец говорит, что вроде бы так и надо...

Павел (горячо). Мой отец по закону поступает!

Мотя. Да ты не сердись, Паш... Ведь я только так, к слову. Я и сама папаньке сказала, что раз выбрали Трофима Сергеевича председателем, значит он все законы знает... Паш, давай я Горького домой возьму?

Павел. Бери, не потеряй только.

Мотя. Ну, что ты! (Берет книгу.) Как приятно тебе, наверное. Да, Паш? (Вздохнула.) А вот у меня все с арифметикой не ладится...

Из соседнего двора слышна гармошка.

Ой, идет кто-то. Я побежала... Всего, Паш! (Убегает на улицу.)

Торопливо входит Трофим.

Трофим. Таня! Татьяна! Принимай гостей!

Татьяна выходит из избы, суетится у стола. Трофим выносит из избы бутылку водки. Во двор входят Кулуканов, дед Серега, Данила с гармошкой в руках. Следом идет Федя, зачарованно глядя на гармошку.

Милости просим, гости дорогие... Арсений Игнатьевич, папаня, садитесь к столу.

Кулуканов (кряжистый, аккуратно одетый мужик, с острой седой бородкой, снял картуз, степенным жестом пригладил волосы. Чувствуется, что он знает себе цену, твердо стоит на земле и ко всем относится несколько снисходительно). Вот это люблю! От стола к столу! (Увидел бутылку на столе.) Только-то и всего? На такую честную компанию как бы и маловато. А, Серега?

Дед Серега. Маловато... Не по-председательски.

Трофим. Да я ж не знал, Арсений Игнатьевич, что вы у папани гостите. Я бы приготовил...

Кулуканов. А мы поправим дело! (Вынимает из кармана бутылку и ставит на стол.) Председателю!

Дед Серега. О! Вот это есть подкрепление запасов!

Кулуканов. Самогон у меня, Трофим, огненный!

Трофим. У вас, Арсений Игнатьевич, все как полагается. (Детям.) А вы что здесь вертитесь? Брысь, когда старшие за столом!

Татьяна. Не гони, ребята не кормлены.

Кулуканов. А что ж такого, Трофим? Они нам не помешают.

Дед Серега. Ну-ка, внуки, садись!

Кулуканов. Так ты говоришь, приходил Потупчик жаловаться?

Трофим. Я ему как следует сказал, Арсений Игнатьевич.

Дед Серега. Волю он большую взял! Нет у Потупчика уважения к начальству!

Кулуканов. Председателю уважение!

Выпивают.

Дед Серега. Хороша! Ох ты, боже мой! То ли раньше было... Вот служил я при царе тюремным надзирателем в Витебской губернии...

Данила. Дедуня, ты уже сто раз рассказывал.

Дед Серега. А. ты не перебивай.

Кулуканов. О хорошем вспомнить не грех.

Дед Серега. Служил я тюремным надзирателем. С начальством всегда в ладу... Ну и деньжата всегда водились.

Кулуканов. Не те теперь люди пошли, Серега, не те времена! (Трофиму.) Нам теперь вот так друг за дружку держаться надо.

Дед Серега (выпил). Вот копил, копил деньгу, а все зря! А почему? Посудите сами, Арсений Игнатьевич: скопил я в Витебске не малую сумму, переехал сюда на Урал, на пустующие, значит, земли. Стал хозяйством обзаводиться. И обзавелся! Худо ли? И лошадка, и коровка, и всякая там живность! Так вот же, как на горе, задумал Трофим жениться, отделился, хозяйство нарушил! Ишь ведь, свою избу построил, забором двор перегородил... А разве можно хозяйство пылить? Его копить надо!

Трофим. Всякому человеку, папаня, свое собственное хозяйство вести хочется. Я и сам копить умею!

Дед Серега. Ох ты, какой! А жилка-то в нем наша, Арсений Игнатьевич, морозовская; хоть и отделился, а люблю я его за это! Крепко в землю корни пускает! По-нашему, по-морозовски! Правильно, Трофим, - своя рубашка ближе к телу!

Кулуканов. У тебя, Серега, вон еще один наследник растет!

Дед Серега. Данилка-то? Внучек от первого сына. Тот сынок тоже крепкий был. Жаль - помер рано. Но я так думаю, что Данилка ему не уступит. Этот тоже копить любит, ничего, что молод. А, Данилка? Небось, не дождешься, когда дед богу душу отдаст, чтобы во владение хозяйством вступить?

Данила. Да ну, дедуня...

Кулуканов. А ты не лукавь, Данилушка! Это великое дело - хозяином быть! Я вон стар, а и то иной раз выйду на крылечко утречком, да и смотрю кругом. Все мое! Корова в стойке замычала - моя корова! Петух закричал на заборе - мой петух! Сердце-то радуется!

Данила. А соседи злятся - кулак, говорят!

Кулуканов. От зависти, Данилушка, от зависти! Человек человеку - волк! Ежели ты его не подомнешь, он тебя подомнет. Кровопиец, кричат, а ты наплюй, да и живи по-своему! Бедного, конечно, не оставь в беде. Как в евангелии говорится: нищему подай, батрака накорми, от этого у тебя не убудет...

Павел (вдруг). А надо так сделать, чтобы нищих и батраков совсем не было!

Кулуканов. Ох ты, боже мой, вот и цыплята заговорили!

Павел. Что вы, Арсений Игнатьевич, все «мое» да «мое»!

Трофим. Ну-ну, ты потише!

Кулуканов. Подожди, Трофим, пусть скажет.

Павел. Надо говорить не «мое», а «наше»! Надо, чтобы каждый человек не про одного себя думал, а про то, чтобы всем людям хорошо жилось, тогда никаких батраков не будет.

Федя. Ага, не будет...

Дед Серега. Да как же это сделать, внучек? На батраках мир держится.

Павел. А надо, чтобы все в колхозе жили.

Кулуканов. Вот как!

Дед Серега. Кто же это тебе сказал?

Павел. Зоя Александровна.

Федя. Зоя Александровна...

Кулуканов. Пустые это разговоры, Пашутка. Я ж сказал: человек человеку - волк! А волк - он живет обособливо... Колхоз! В колхозе все горло друг дружке перегрызут!

Трофим. Мал он, зелен. Данила, налей-ка еще по одной.

Выпили. Данила отводит Федю в сторону, протягивает ему стакан.

Данила. На, допей.

Федя (в страхе). Пей сам... Паша говорит, нельзя ребятам.

Данила. Мало что Пашка говорит. Кто он тебе?

Федя. Брат.

Данила. Так я тоже двоюродный брат!

Федя. А ты не пионер! Вот!

Татьяна. Данила! Ты чему там Федюшку учишь?

Кулуканов (посмеиваясь). Федюшке-то рановато, а старшему приучаться можно. Смотри, какой вымахал?

Трофим. Башковитый парень. С вывихом небольшим. Ну да ничего... Выправим! Сынок, поди ко мне, милый!

Павел (пораженный неожиданной лаской отца). Папанька... папанька. (Прильнул к отцу.)

Татьяна. Давно бы так. А то совсем забыл, как детей любить надо!

Трофим (протягивает Павлу стакан). Выпей, сынок, за папеньку! За папенькино здоровье!

Татьяна. Трофим!

Данила (хохочет). Ему нельзя, дядя Трофим, он пионер!

Татьяна. Трофим! Рехнулся, что ли? Мальчишке четырнадцать лет! Не слушай его, Пашутка!

Трофим. Ничего, пей, Пашка!

Татьяна. Опомнись, Трофим!

Трофим. Ну, ладно, ладно, не буду! (Грубовато оттолкнул сына.) Давай, Таня, чаю...