Вячеслав Дурненков - Mutter Страница 3

САФРЫГИНА (с интересом). И как она устроена?

ПРИЩЕПА. А так же как и здесь… Те же улицы, фонари, магазины…

САФРЫГИНА. И дом престарелых значит тоже есть?

ПРИЩЕПА. Безусловно… Только живут там ангелы, по Сведенборгу разумеется. Лично мне такое небо нравится. А то подумаю, что на облаке сидеть рядом с тобой придется, лучше уж в привычной обстановке…

САФРЫГИНА. А чего ты думаешь, что на небо попадешь?

ПРИЩЕПА. А то куда еще? Неужто ты не понимаешь…

САФРЫГИНА. Чего не понимаю?

ПРИЩЕПА. А мы геену уже почти прошли… Немного осталось…

Входит Кузьмин, садится на свою кровать.

КУЗЬМИН. Седьмая палата злободневные куплеты готовит… «Английский ящур переполз границу, кто любит Родину – не ешьте пиццу»…

САФРЫГИНА. Да там коммунисты одни, кроме Семеныча…

КУЗЬМИН. А Семеныч кто?

САФРЫГИНА. Крокодил… (внезапно засмущавшись) Проходу не дает, щипится…

ПРИЩЕПА. Хочешь, мы с ним поговорим, чего мол, наших девок щипаешь?

САФРЫГИНА ( вконец смутившись). Да ну вас…

КУЗЬМИН (смотрит в окно). О, солнышко показалось….

ПРИЩЕПА. Наташ, мы не договорили…

КИРИЧЕНКО. А я Гена уже и не помню о чем.

ПРИЩЕПА. Про ангелов… Вот скажи мне, сколько по твоему ангелов может уместиться на кончике иглы?

САФРЫГИНА. Сколько не знаю, а вот Раиса со мной уборщицей работала, уронила в унитаз иголку, ей жалко стало, полезла доставать и укололась… Сепсис – за полдня сгорела… Ангелы…

Некоторое время молчат.

КУЗЬМИН. Ген, ты не помнишь, как у Бреля «Моя смерть» начинается…

ПРИЩЕПА. Не помню…

Кузьмин тихо напевает.

ПРИЩЕПА (смотрит на свои часы). Ну, все пора идти…

Все встают и выходят из комнаты, через несколько секунд на столе начинает дребезжать стакан, затем перестает. В комнату доносятся какие-то приглушенные голоса, смех, жидкие аплодисменты, нечеткая декламация и опять слабые хлопки, затем наступает тишина. В комнату заходят ее обитатели, рассаживаются по койкам, Прищепа возбужденно закуривает, выдыхая дым в форточку.

КИРИЧЕНКО (робко). А нам вон тот дядечка в синем пиджаке немного похлопал…

САФРЫГИНА. Гена, а чего они так…

КУЗЬМИН. Как?

САФРЫГИНА. Ну это… угрюмо так…

ПРИЩЕПА (резко поворачиваясь от окна). Так и надо. Они же… охренели все, они ждали, вот сейчас их ублажать будут, а им на суки, подавитесь!

КУЗЬМИН. Плакали наши полдники…

ПРИЩЕПА. Да пусть их себе в жопу засунут… Мы свое дело сделали, теперь будь, что будет! Хватит на карачках ползать, мы тоже люди… (внезапно бледнеет, берется за сердце, поморщившись, садится на свою кровать) …надеюсь…

КУЗЬМИН (берет с тумбочки графин, наливает в стакан воды, подносит Прищепе). Ты не волнуйся, сделали так сделали. Мы же Ген, тебе верим…

ПРИЩЕПА. Спасибо… (жадно пьет воду).

КУЗЬМИН. Где у тебя таблетки?

ПРИЩЕПА (отмахиваясь). Все нормально…

КИРИЧЕНКО. Ты лучше ляжь, вытянись, так легче будет…

Прищепа опрокидывается на подушки. Сафрыгина внезапно вскакивает, вытаскивает из своей тумбочки сверток. Разворачивает его, достает яркие кислотные кеды. Скидывает тапочки и одевает кеды.

САФРЫГИНА (молодцевато подпрыгивает, ударяя пяткой о пятку). А?

КУЗЬМИН (присвистнув). Эка…

САФРЫГИНА. Ну эта… день рожденья у меня, во как…

Все вскакивают.

КУЗЬМИН. Вобла бля! Николавна, дай поцелую… (целует ее в щеку)

КИРИЧЕНКО. Тонечка, поздравляю тебя… (целует) …от всей души!

ПРИЩЕПА. Стоп! Так не годится… Все назад! Николаевна встань вот здесь, изображай томление, остальные за мной…

Все кроме Сафрыгиной, выходят в коридор.

САФРЫГИНА (поворачиваясь к плакату Мэнсона). Видел? Все как у людей… раз и навсегда…

Дверь открывается, входят Прищепа, Кириченко и Кузьмин. У Кузьмина в руках большой фикус в пластмассовом горшке.

ПРИЩЕПА. Уважаемая Антонина Николаевна! В этот радостный для вас день, хочется сказать вам несколько теплых слов… За небольшой отрезок времени, прожитый вместе, мы не раз становились свидетелями подлинных человеческих качеств, щедро явленных вами… Гуманизм, милосердие, эвтаназия, да и просто красота – список ваших достоинств бесконечен, как бесконечно наше уважение к вам… Позвольте подарить вам символ долголетия, мудрости и любви – фикус…Ура.

Кузьмин ставит фикус на тумбочку Сафрыгиной и стряхивает с себя пыль. Сафрыгина кланяется.

САФРЫГИНА (мнет от волнения пальцы). Я… тоже хочу сказать, спасибо конечно… и эта… хе-хе… приятные вы люди… Я хочу, что бы вы на меня не обижались и …

КУЗЬМИН (прерывая). Все, хорошо сказала.

САФРЫГИНА. Ну, давайте отметим это все…

Лезет под кровать, достает большой пакет, ставит на стол.

САФРЫГИНА. Наташ, поможешь мне?

КИРМЧЕНКО. Конечно, конечно…

Обе достают из пакета консервы, хлеб, бутылку водки, пластмассовые стаканчики.

КУЗЬМИН (берет в руки банку консерв, рассматривает ее). Я когда-то умел такие открывать… Считался лучшим… (берет консервный нож открывает банку)

Прищепа скручивает бутылке крышку, расставляет стаканчики в ряд, медленно и осторожно разливает. Наконец все порезано, все встают вокруг стола со стаканчиками.

КУЗЬМИН. Ну теперь я скажу… Хочешь, Николаевна обижайся, хочешь нет, но молчать не буду…

САФРЫГИНА (опасливо). Чево?

КУЗЬМИН. Люблю я тебя!

КИРИЧЕНКО. Ой, как хорошо!

ПРИЩЕПА. Я догадывался!

КУЗЬМИН. Люблю в смысле, не «файа-дизайа», а как совокупность… За это и хочу выпить…

Все чокаются и выпивают. Садятся и начинают есть, так проходит три минуты. Прищепа встает и снова разливает по стаканчикам.

ПРИЩЕПА. Я хочу выпить…

КУЗЬМИН (прерывая его). Я тоже…

Все чокаются и выпивают.

ПРИЩЕПА. А… хорошо-то как… Главное, много не надо, две рюмки махнул и кроет до утра…

КУЗЬМИН. А утром как вечером…

КИРИЧЕНКО. Ой, а я уже пьяная-я-я….

САФРЫГИНА (жует). А вы ешьте, ешьте…. а то щас под стол все попадаете… О! Я щас музыку поставлю, мне сынок подарил – тяжелый рэп с матом…

Достает из тумбочки кассету и ставит в магнитофон. Играет «Limp Bizkit». Все, кроме сидящей за столом Кириченко танцуют. Свет гаснет.

Все спят. Кириченко встает, подходит к графину, наливает воды в стакан и пьет. Потом садится на стул, положив руки на стол. Вытаскивает из волос деревянный гребень, берет со стола зажигалку и подпаливает его. Гребень нехотя загорается, Кириченко кладет его в пустую тарелку и некоторое время греет над ним руки.

КИРИЧЕНКО (задумчиво). Тихо-то как… Всегда было бы так тихо и помирать не надо… Вот так вот… Левушка, он ведь, что говорил? Все говорит, скоро кончится… Луна зеленеет, с нее мох на Землю сыпится… Дожили – никто никому в долг не дает, крыжовник кислый, все дети болеют… Раньше человека в лесу встретишь, то-то радости – все песни с ним перепоешь, в том месте на память ветку сломаешь… А сейчас – бойся…

Все против тебя… А особенно ночью… Поселки мертвые, в каждом по три брата живут, третий глухой и двумя правит, второй уйти и жениться хочет, да первый разрешенья не дает. На Егоров день хлеб пекут и на шоссе выносят, ежели хлеб тот, кто на машине переедет – висок левый у того седеет, а кто подберет – лысый будет как ликвидатор.

Озеро от дерева, гниющего темное, рыбы в нем древние, слепые… Грибы, что только в тумане расти могут… Левушка так и сказал, я говорит на себя все соберу… Неделю не ел, все на диване лежал, календарь старый рассматривал, гитару чинить взялся, да бросил… Потом мороженного попросил, да где его у нас купишь? Это же в город ехать надо… Я и поехала… А он умер… Как говорил, так и умер – все на себя собрал. Все, чем в деревне болели, врачи долго поверить не могли… Это говорят, невозможно… Против правил всех. Так русскому человеку умирать не годится… Русский человек своей смертью обществу утрату нести должен, а не подарок… Это в Индии, да в Китае если помирать собрался, то все радуются… А мне им сказать нечего, я то неученая… Это Лева у меня все понимал… Помню ему учебник по истории принесла, чтобы пока болеет от класса не отстал… Так там средняя история, скелет танцует – так люди смерть представляли… А Лева как увидел, так смеяться стал… Глупости, говорит. Смерть это девочки две, близнецы в школьной форме, ходят, за руки держатся… Как то вышла белье вешать, смотрю, а он на скамейке сидит, на земле щепкой классики нарисовал и смотрит на них смеется… В школу к ним компьютор новенький привезли, так директор потом рассказывал, что когда Левы-то не стало, в компьюторе целый день березы появлялись… Дом когда строют, по углам гвозди кладут, сначала их теленок лижет, а потом пеплом посыпают… так и люди, смерти боятся, а жить не хотят… (внезапно дует на гребень, тот гаснет) Прошу доступ в локальную сеть.