Андрей Баранов - Папарацци Страница 3

Актер. — Я решил устаканить… эээ… узаконить наши отношения. Я решил предложить тебе руку энд сердце!

Луиза. — Ах, я всегда мечтала об этом… поменять грудь и бедра на руку и сердце!

Актер. — Дворец бракосочетаний ждет нас с нетерпением!

Луиза. — Дворец? Не забывай, я девушка современная. Только церковь!

Актер. — Церковь? Венчание?

Луиза. — Да, чтоб на всю жизнь. Чтоб наверняка. Чтоб ты от меня никогда не вырвался! Церковь — это божий дворец. Развести может только епископ. Но он не разведет, хоть ты и такой знаменитый.

Актер. — Черт возьми… (Луиза недовольно морщится.) А, я и забыл… (С выражением). О Боже! Мы воспитали замечательное поколение. Всю юность я проходил частично в красном галстуке, частично — с комсомольским значком. Правда я не принимал никакого участия в общественной жизни школы. Нам говорили, что из нас воспитывают материалистов. Я удивлялся этому, и думал, что нас нормально воспитывают. А как надо? Теперь все записались в верующие. Мы не верили в бога, но мы верили в человека. А сейчас все верят в господа нашего прямо как в инопланетянина, который сидит там, за облаками, в своей галактике, и диктует нам заповеди. А в человека не верит вообще никто. Человеком быть никто и не пытается.

Луиза. — По-моему ты безбожник. Понятно, почему у тебя рейтинг падает… это тебя боженька наказывает за безверие!

Актер. — А во что верить-то?

Луиза. — Ты не веришь в Бога… значит у тебя нет совсем ничего святого?

Актер. — Как это нет! Есть! Святое искусство! Я читал, раньше, до революции, все были помешаны на святом искусстве. А теперь просто все помешаны, кто на чем. Каждый сам себе сумасшедший.

Луиза. — Ну, пупсик… у тебя очень пессимистичный взгляд на мир. Он такой приятный! Особенно с тобой. А старперские взгляды тебе иметь еще рано. Ведь ты у меня еще такой молодой… козлик!

Актер. — Ну хорошо. Уговорила… моя козочка! (Луиза хихикает). Сейчас… (набирает номер на телефоне). отец Филарет? Святой отец, это вы? Батюшка? Да, сегодня. Как договаривались. Ждем с нетерпением. Да. Отбой.

Луиза. — Кто это?

Актер. — Скорая священная помощь. Вызов бога на дом. То есть батюшки. Ты знаешь, я не знал о глубине твоей веры…

Луиза. — О глубине?

Актер. — Ну свежеверующая ты, или процесс зашел уже далеко… но понимал, что сейчас все через церковь и… ну… в общем я заранее пригласил батюшку — отца Филарета — зайти и повенчать нас!

Луиза. — Как повенчать? Тут? Прямо вот здесь?

Актер. — Ты понимаешь, у меня, в этом родовом имении, где мы находимся, есть маленькая часовня, вполне пригодная для венчания…

Луиза. — Ты же атеист, зачем тебе часовня?

Актер. — От предков досталась! Я всегда думал — на что-нибудь да пригодится. Впрочем, простую проповедь можно прочесть и на дому, без часовни. Я один раз был у друзей. Домашняя проповедь, вроде лекции. Кошка сидела, тоже слушала.

Луиза. — Кошка? Я тоже кошка… я с удовольствием послушаю… и под венец! Ах, по венец с самим… ооо! Всю жизнь мечтала!

Актер. — Поцелуй же меня, дорогая будущая женушка!

Долго, продолжительно целуются.

Рекс (приподнимаясь на балконе). — Какой кадр! (Щелкает фотоаппаратом).

Макс. — Йез! В его фильмах ничего такого не было!

Рекс. — Ну, в фильмах он недотягивает. Пасует. Как нужна истинная страсть, так облом.

Макс. — Снимаешь?

Рекс. — Да! Снято!

Актер и Луиза продолжают целоваться.

Макс. — Дубль два. Надо было щелкнуть дощечкой. Такая черная, киношная.

Рекс. — И разбить тарелку на счастье.

Актер и Луиза продолжают целоваться. Луиза привзвизгивает.

Макс. — Дубль три. Эммануэль отдыхает.

Рекс. — Время засек?

Макс (смотрит на часы). — Мировой рекорд! Для книжки Гиннеса.

Рекс. — Оптика крутая у меня. Но хорошо бы подобраться поближе. Вот-вот-вот…

Возится на балконе, высовывается все дальше и наконец вываливается вниз. Макс пытается его удержать, но валится вслед за ним, прямо под ноги Актеру и Луизе. Дикий грохот. Крики.

Луиза. — Аааа! Что это?!

Актер. — Кто это?!

Луиза. — Откуда это?! О боже!!!

Рекс (с трудом поднимаясь с пола по частям). — Не… не беспокойтесь, пожалуйста. Не волнуйтесь. Don’t worry, be happy. Это мы.

Актер. — Мы?! Кто это «мы»?!

Рекс. — Мы с Максом. Вот он. Я Рекс. (Поднимает Макса). А это Макс.

Макс. — Позвольте представиться — Максимилиан… ну можно просто Максик.

Луиза. — У нас когда-то был кот — тоже Максик…

Актер. — Да погоди ты со своими котами! Кто они такие, как попали сюда, что здесь делали, быть или не быть — вот в чем вопрос!

Макс. — Мы упали… с забора.

Актер. — Я понимаю, что не с неба! А кто вам позволил, негодяи, сидеть на заборе моей фамильной резиденции?

Рекс. — Мы… мы…

Макс. — Мы ваши фанаты! Мы хотели взять автограф… вообще познакомиться… Понимаете, мы вас очень любим!

Рекс. — Очень-очень!

Макс. — Прямо без ума от вашего таланта! Вот и приходится рисковать!

Актер. — А фотоаппараты с телеобъективами — чтобы разглядеть все подробности? Я все понял! Вы репортеры! Журналюги! Папарацци проклятые. Да просто подонки. Через два «о».

Макс. — Нет, через одно! Настаиваю, что я «Падонок». Через «А».

Рекс. — А я?

Макс. — А ты как хочешь.

Актер. — вы оба пОдонки! Короче. Я вас урою. Я был пионером — урою, честное пионерское. Был комсомольцем — урою, честное комсомольское. Был гуманистом — но на вас законы гуманизма не распространяются. Месяц в юности занимался боксом — поэтому попрошу моих охранников попридержать вас, пока я буду бить ногами. Да я все три партбилета на стол положу, если вас не закопаю прямо тут же, в саду! Билет Компартии, ЛДПР и Единой России… Нет! «Едра» оставлю.

Макс. — Постойте! Не бейте, я все скажу — имена, явки, фамилии. Да, мы репортеры. Мы хотели подобраться поближе… и вот упали с забора. Понимаете, крупный план…

Актер. — Какой газеты?

Макс. — Я не могу вслух говорить, я вам на ухо скажу…

Макс шепчет название Актеру, тот подпрыгивает как укушенный.

Актер. — Этого помойного листка! (Луизе) — Дорогая, все отменяется на сегодня. Я не могу совмещать венчание с похоронами. Пусть даже негласными. Сейчас набираю охрану… (Берет в руки трубку телефона).

Рекс. — Не надо!

Макс. — Мы хотели как лучше!

Актер. — А получилось как всегда. Хорошо. Даю вам последний шанс. Луиза, принеси ноутбук из спальни, посмотрим, что они про меня пишут…

Луиза уходит, Рекс и Макс переглядываются.

Рекс. — Мы ничего такого не писали… Мы же не папарацци какие-нибудь!

Макс. — Мы старались показать вас в самом лучшем свете!

Рекс. — Да уж! И фото тоже… в самом лучшем свете…

Актер. — Ну-ка, дайте сюда фотоаппарат! (Берет фотоаппарат, смотрит снимки на экране). Боже, боже, боже!

Макс. — Вы верующий? Православный христианин? Я надеюсь?

Актер. — Нет, но в любом случае я потерял бы всякую веру, если возможно такое! Копаются во мне, как в помойке!

Луиза вносит ноутбук.

Актер (начинает читать статью Рекса и Макса). — Так… кого я развратил… угу… кого я соблазнил… угу… Казино… бордель… детский дом… от 13 до 16 лет… кого я… на каком острове Тихого Океана… угу… это я? Так. Состав преступления налицо. Клевета, диффамация, вторжение в частную жизнь.

Макс. — Может быть, обойдемся без кровопролития? Вы просто подадите на нас в суд. Вот Уму Турман преследовал безработный псих, утверждал, что она предназначена ему в жены самой судьбой! Он грозил убить себя в случае отказа, а в случае согласия хотел возложить руки на ее тело… Не знаю, куда там класть руки, худая как щепка.

Рекс. — Ну, не скажи!

Актер. — Молчать! Не отвлекаться от темы допроса!

Макс. — И что вы думаете — она даже не пристрелила его как собаку из ковбойского кольта, как это принято у них на Диком Западе, а просто подала в суд!