Франц Грильпарцер - Сафо Страница 3

Сафо

Ах, бедная, и ты их опустила!

(Целует Мелитту.)

О боже мой! Все эти поученья,

Дитя мое, еще не для тебя!

Ты — девочка! И резвость и веселость

Тебя лишь украшают, милый друг,

А девушкам уж это не пристало.

(Окинув Мелитту взглядом.)

Но, боги! Как ты сильно изменилась!

Мелитта, я тебя не узнаю:

Как выросла и…

(целует ее снова)

как похорошела!

Да, ты права: все эти поученья

К тебе уже относятся теперь!

(Вставая.)

Но что же ты так робко молчалива?

Ты не была такой. Откройся мне:

Ведь я не госпожа твоя Сафо,

Мелитта, я — Сафо, твоя подруга.

Гордыня, честолюбие, строптивость —

Мои пороки злейшие — отныне

Не возвратятся больше в этот дом.

Я утопила эти злые страсти

В пучине волн, когда я рядом с ним

Переплывала голубое море.

Ведь сила чудотворная любви

Все возвышает, все, чего коснется:

Так солнце золотым своим лучом

Способно даже грозовые тучи

Порою в золото преобразить.

Быть может, я случайно резким словом

Обидела тебя? Прости же мне!

Мы будем жить, как сестры, тихо, дружно,

Любуясь им, и будет он любить нас

Обеих, но по-разному. Мелитта!

Я стану доброй, скромной и простой.

Мелитта

А разве прежде ты была иною?

Сафо

Мы добрыми обычно называем

Тех, кто не зол. Заслуги в этом нет.

Скажи мне: будет ли со мной он счастлив?

Мелитта

А кто бы мог с тобою быть несчастлив?

Сафо

Что, бедная, могу я дать ему?

В расцвете юности и красоты,

Он, радостный, осознает впервые

С несмелым, но счастливым удивленьем

Возможности чудесных сил своих.

Расправив крылья, он орлиным взором

Уже глядит на дальние вершины.

Он знает: мир ему принадлежит,

Как сильному — и красота и слава.

А я! О небожители, верните

Прекрасные исчезнувшие годы,

Чтоб не горели в этом бедном сердце

Следы страстей и радостей минувших!

О, пусть из памяти моей исчезнет

Все сказанное, все пережитое!

Верните мне то радостное время,

Когда еще смущенно и несмело

С младенчески румяными щеками

Вступала я в прекрасный новый мир,

Когда звенели струны этой лиры

Мечтами, а не горечью познанья,

Когда еще казалась мне любовь

Неведомой волшебною страною!

(Припадает к груди Мелитты.)

Мелитта

Ах, госпожа, ты, кажется, больна!

Сафо

Я на скале стою у края бездны,

Которая от этих светлых дней

Меня уже навеки отделяет.

Еще я вижу их, еще могу я

Их различить в тумане золотом,

Но мне они уж больше недоступны.

О, горе тем, кого из хижин мирных

Неверный призрак славы увлекает!

Они стремятся в легком челноке

Через моря. Вокруг ревет пучина,

Ни пашен, ни деревьев, ни цветов!

Вдруг издали блеснет веселый берег

И милый голос слабо прозвучит,

Раскатами прибоя заглушённый.

Опомнится тогда безумец бедный

И устремится к берегам родным,

Которые он так легко покинул,

Но там уж нет весны и нет цветов —

(снимает свой венок и грустно разглядывает его)

И шелестят одни сухие листья!

Мелитта

Венок прекрасный, многими желанный,

Желанный и, увы, недостижимый!

Сафо

Желанный и, увы, недостижимый! -

Так ты сказала, милая Мелитта?

Желанный и, увы, недостижимый!

(Вновь надевает венок.)

Нет, клеветать не стану я, что слава —

Бессмысленный, пустой и праздный звук!

Она дает божественную силу.

Нет, нет! Я не бедна! С его богатством

Моим богатством я еще поспорю:

Ведь он владеет только настоящим,

А я — былым и будущим владею.

Меня не понимаешь ты, Мелитта?

И хорошо бы, если б никогда

Ты понимать меня не научилась!

Мелитта

Ты сердишься?

Сафо

О нет, дитя мое!

Иди! Когда увидеть пожелает

Меня твой господин — приди сказать мне!

Мелитта уходит.

Сафо, одна.

Она лежит на скамье, погруженная в раздумье, подперев голову рукой; потом приподнимается, садится и поет, сопровождая пение игрой

на лире.

Сафо

(поет)

Пестрым троном славная Афродита,

Зевса дочь, искусная в хитрых ковах!

Я молю тебя — не круши мне горем

Сердца, благая!

Но приди ко мне, как и раньше часто

Откликалась ты на мой зов далекий

И, дворец покинув отца, всходила

На колесницу

Золотую. Мчала тебя от неба

Над землей воробушков милых стая;

Трепетали быстрые крылья птичек

В далях эфира.

И, представ с улыбкой на вечном лике,

Ты меня, блаженная, вопрошала,

В чем моя печаль, и зачем богиню

Я призываю,

И чего хочу для души смятенной.

«В ком должна Пейто, укажи, любовью

Дух к тебе зажечь? Пренебрег тобою

Кто, моя Псапфа? Прочь бежит? -

Начнет за тобой гоняться.

Не берет даров? — Поспешит с дарами.

Нет любви к тебе? — И любовью вспыхнет.

Хочет, не хочет».

О, приди ж ко мне и теперь! От горькой

Скорби дух избавь и, чего так страстно

Я хочу, сверши и союзницей верной Будь мне, богиня!

[1]

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Открытая местность, как в предыдущем акте.

Входит Ф а о и.

О, как здесь тихо! Ликованье пира,

И звон цимбал, и нежных флейт звучанье,

Безудержный восторг веселых криков

Сюда не долетают. Безмятежно

Высокие деревья шелестят,

Как будто ласково оберегают

Мое уединенное раздумье.

Как изменилось все в моей душе

С тех пор, как, мирный отчий дом покинув,

В Олимпию коней направил я.

Бывало я, беспечно размышляя,

Причудливые нити ощущений

Распутывать умел — и открывалась

Мне жизнь с вершины ясного

Познанья. А ныне теплой тьмою летней ночи

Я окружен, и сладостно и тяжко

Туман окутал мой усталый разум,

И мысли, будто дальние зарницы,

В мучительной тревожной темноте

Причудливыми вспышками мелькают.

Минувшее мое покрыто мглой,

Едва могу я вспомнить день вчерашний

И только что ушедшие часы.

И вот себя я спрашиваю снова:

Ты ль это был? В счастливый день победы

Ты ль рядом с ней в Олимпии стоял?

Твое ли имя в возгласах восторга

С ее прекрасным именем сплеталось,

Когда народ ей славу возглашал?

Нет, не поверю! Не могу поверить!

О боги! Как ничтожен человек!

Надежды, окрылявшие его,

Свершаясь, отуманивают разум.

Когда ее не видел и не знал я,

Когда лишь смутным обликом она

В моем воображенье рисовалась,

Тогда казалось мне, что жизнь мою

Я отдал бы за взгляд ее очей

И за одно приветливое слово.

А вот теперь, когда она моя,

Когда из коконов моей мечты

Сверкающие бабочки явились,

Теперь я сам не знаю, что со мной!

Я в нерешительности, я в раздумье!

Мне кажется, я стал совсем иным:

Я всех родных забыл, когда-то милых…

Отец и мать! Как мог я вас забыть!

Давно я вам вестей не посылал!

Как мог я! Вы, несчастные, быть может,

Уже мою оплакали кончину…

А может быть, до вас дошла молва,

Что ваш любимый сын, который вами

В Олимпию на состязанье послан,

Блаженствует в объятиях Сафо.

Кто смеет осуждать ее за это?

Она — всех женщин мира украшенье.

А если зависть ядовитым жалом

Ее коснется, о, тогда, клянусь,-

Бесстрашно встану на ее защиту.

Когда ее увидит мой отец,

Откинет даже он предубежденье,

В груди его зиявшее, как рана,

Что женщины, владеющие даром

Игры на цитре, — наглы и порочны…

(Задумывается.)

Сюда идут… Я слышу крик веселый…

Скорей уйти бы! Но куда? А, вот…

(Прячется в грот.)

Входят Евхарида, Мелитта, рабыни с венками и

Эй, девушки! Цветов сюда, цветов!

Цветов, как можно больше! Мы украсим

И дом, и двор, и двери, и колонны!

Украсим даже цветники цветами!

Сегодня повелительница наша

Дает прекрасный праздник в честь любви.

Вот, посмотри!

Они начинают украшать венками и гирляндами ветви

и колонны.

Евхарида

Чудесные! Мелитта,

Где, милая, твои цветы?

Мелитта

(смотрит на свои пустые руки)

Мои?

Евхарида

Ну да, твои! О чем ты размечталась?

Ты позабыла принести цветы?