Этол Фугард - Сайзвэ Банси мертв Страница 3

Прочь из студии, в магазин к Китайцу. «Добрый день, сэр. У меня проблема — тараканы!»

Китаец, не задумываясь ни секунды, воскликнул: «Смерть!» «Определенно,» — согласился я. А он сказал: «Смерть стоит семьдесят пять центов банка.» Заплатил ему за две и вернулся. О! Видели бы вы меня! Ковбой, да и только!

Банки приведены в боевую готовность, указательные пальцы на спусковых кнопках. Стайлз демонстрирует, что случилось дальше. Короткая пауза перед атакой: встряхивает банки и завязывает нос платком. После чего бросается в бой. Врывается в комнату, резко распахнув воображаемую дверь, ощущая свое могущество, и так же резко захлопывает ее за собой. Вертит банки и вставляет их в карманы, словно пистолеты в кобуру.

Я пришел домой спать. Я пришел спать! Это мой дом, а не ваш!

Как вы думаете, чем все закончилось? Большим собранием в подполье. Старый профессор этих шестилапых мерзавцев обратился к ним с речью: «Братья, мы оказались перед лицом серьезной проблемы глобального загрязнения воздуха… я бы даже сказал, заражения! Возникла угроза под названием Смерть. Я порекомендовал бы провести тотальную иннокуляцию, прививки всей общине. Становитесь в очередь, пожалуйста. (Проводится иннокуляция.) Следующий… следующий… следующий…»

Чему бедный старый Стайлз улыбается во сне?!

Я пришел на другое утро… (Внезапно останавливается.) Что это? Тараканы гуляют по полу? А иные даже по потолку?

Проклятье! Смерть не наступила вчера. Смерть наступит сегодня. (Вскидывает банки с отравой и снова вступает в неравным 6ой, очень непродолжительный из-за того, что содержимое банок иссякает.) Пссссссссс… псссссс… псссс… псс… (Последняя отчаянная встряска баллончиков, но все попытки выдавить хотя бы одну струйку тщетны.) Псс.

Но мерзавцам хорошо! Старый ублюдок на полу только помахал усищами, как будто получая удовольствие от кондиционирования воздуха.

Я постучался к Дламини и рассказал ему о своей проблеме. Тот рассмеялся: «Отрава? Ты зря тратишь время, Стайлз. Хочешь избавиться от тараканов — достань кошку. Как ты думаешь, чем питаются кошки в гетто? Молоком? Если в семье ребенок — попробуй раздобыть его. Мясом? — Если семья видит его только раз в неделю. Мышами? — Мальчишки со скуки истребили их еще много лет назад. Насекомыми, парень. Городские кошки — насекомоеды. Вот…»

Он дал мне маленькую кошку. Я… Я не слишком люблю кошек. Эту звали Черныш… Имя мне тоже не очень понравилось. Но… киса! киса! киса!.. малютка-Черныш побежал за мной в студию. На следущее утро, когда я пришел, то увидел — что бы вы думали? — крылья. Я улыбнулся. Поскольку знал наверняка одну вещь: таракан не может снова надеть свои крылья. Он умер!

Гостеприимный жест, приглашающий всех в студию.

Прошу сюда!

Показывает на вывеску.

«Фотостудия Стайлза. Удостоверения, паспорта, бракосочетания, помолвки, дни рождения и праздники. Владелец: Стайлз.»

Что вы видите, когда смотрите на эту вывеску? Что за ней всего лишь одна из многих фотографических студий? Куда люди приходят, потеряв удостоверение, сделать фото для нового? Что здесь, как везде, я усаживаю их, становлюсь за камеру… «Не шевелитесь, пожалуйста…» Щелк-щелк… «Приходите завтра, пожалуйста…», а потом выставляю их за дверь и жду следущих? Нет, братцы, это больше чем обыкновенная студия. Это кладовая грез. Чьих? Моих клиентов. Простых людей, упоминаний о которых вы не найдете в учебниках по истории, кому никогда не воздвигают памятников или мавзолеев, напоминающих потомкам об их великих подвигах. Людей, которые были бы забыты вместе со своими грезами, если б не Стайлз. В моей компетенции — запечатлеть на бумаге мечты и надежды моих клиентов, так, чтобы даже дети их детей вспомнили близкого человека: «Это наш Дедушка», и назвали его имя. Загляните в любой дом в Нью-Брайтоне, и в каждом найдете развешенную в рамочках историю людей, о которых забыли авторы больших книг.

Подходя к стенду с фотографиями.

Эта (показывает на снимок) появилась здесь одним утром. Я только-только пришел… Середина недели, дела в это время всегда идут неважно. Однако, стук в дверь… Совсем забыл сказать! Я различаю стук двух типов. Когда я слышу… (Торжественно, с долгими промежутками, стучит по столу.)…я даже не оглядываюсь, парень. «Похоронная компания — следущая дверь.» Но когда я слышу… (энергичные удары по столу, смеется)…это мой звук, и я кричу: «Войдите!» Входит малый, улыбка до ушей, под мышкой небольшой сверток. До сих пор этот человек так и стоит перед глазами!

Стайлз исполняет обе роли.

«Мистер Стайлз?»

«Проходите!» — говорю.

«Мистер Стайлз, я пришел сфотографироваться, мистер Стайлз.»

«Конечно, — говорю, — садитесь! Садитесь, мой друг!»

«Нет, мистер Стайлз. Я хочу сфотографироваться стоя. (Едва сдерживая радостное возбуждение.) Мистер Стайлз, сделайте фотокарточку, пожалуйста!»

«Конечно, — говорю, — конечно, дружище.»

Никогда не надо мешать исполнению человеческой мечты. Если он хочет «стоя», пусть стоит. Ежели хочет «сидя», позвольте ему сидеть. Делайте именно то, чего хотят клиенты! Бывает, они приходят сюда все из себя элегантные, в пиджаке, а потом вдруг скидывают с себя все: жилет, ботинки, носки… (принимает боксерскую стойку): «Сделайте фото, мистер Стайлз. Сделайте!» И я делаю. Без разговоров. Начни задавать глупые вопросы, и разрушишь мечту. Что касается того парня, о котором я вам рассказываю… (вспоминая о нем, громко смеется)… По роду своей деятельности я повидал много улыбок, друзья, но эта взяла первый приз. Только я встал за камеру, готовясь щелкнуть его… «Подождите, подождите, мистер Стайлз! Я хочу сфотографироваться с этим…» Из свертка возник длинный лист бумаги… выглядевший как некий документ… он расправил его перед собой. (Стайлз демонстрирует.) А я, даже не сказав «улыбочка!» — щелк! — и все снято. Я спросил, что это за документ. «Видите ли, мистер Стайлз, мне сорок восемь лет. Двадцать два года я работаю в муниципалитете, и начальник сказал мне, что если я хочу продвижения по служебной лестнице, то должен попытаться улучшить свое образование. Я был малограмотен, мистер Стайлз. Но я прошел курс обучения на заочном отделении Дамелинского Колледжа. Семь лет, мистер Стайлз! И в конце концов, добился своего. Вот это — сертификат об окончании школы! Я добился своего, мистер Стайлз. Я добился своего, но не успокоился на этом. Я пойду дальше — получать свидетельство о неполном высшем образовании, потом университет… и, вы только представьте, мистер Стайлз, в один прекрасный день я выхожу из дома выпускником, всем обязанным только самому себе! Бай-бай, мистер Стайлз…» — и он вышел из студии счастливым человеком, всем обязанным самому себе.

Возвращаясь к стенду, другая фотография.

Моя лучшая. Семейная фотография. Знаете, что такое семейная фотография? Очень выгодное дело. Много людей, и все хотят копии. Одним субботним утром за дверью стало вдруг чертовски шумно. Я подумал: что происходит? Мгновенно дверь распахнулась, и вошли они! Первые были совсем маленькими, затем пяти- и шестилетние… Я совершенно не понимал, что это такое творится, дружище! Какие-то глупые дети ворвались, чтобы все мне испортить в студии. Я все еще пытался выгнать их вон, когда вошли мальчики и девочки постарше. И тут что-то щелкнуло у меня в голове: семейная фотография!

Резко меряет манеру поведения и тон.

«Проходите! Проходите!»

Провожая в студию толпу людей.

Вот вошли молодые мужчина и женщина, потом матери и отцы, дяди и тети… старший сын — солидный зрелый муж, и в финале…

Качает головой в восхищении.

Старик — Дедушка! («Старик» с достоинством, медленно входит в студию и садится на стул.) Его волосы несли отпечаток мудрости. Его обветренное лицо было покрыто морщинами и шрамами, оставленннми самим Опытом. Глядеть на него было все равно что читать толстенный исторический труд, написанный этим старцем о себе самом. Он казался живущим символом Жизни, всего того, что она значит для человека и во что превращает его. Я поклонился ему. А он сел вон там, слегка улыбаясь и одновременно оставаясь серьезным, будто он уже видел конец своей дороги. Старший сын сказал мне: «Мистер Стайлз, это мой отец, моя мать, мои братья и сестры, их жены и мужья, наши дети. Нас двадцать семь человек, мистер Стайлз. Мы пришли фотографироваться. Мой отец, — он кивнул на старца, — мой отец давно хотел этого.»