Александр Сухово-Кобылин - Свадьба Кречинского. Пьесы Страница 34

Тарелкин (останавливается). Нет, – я ничего.

Варравин (та же игра). Ведь я из бренного-то тела таким инструментом душу выну, что и не скрипнет… (Сверкнув глазами .) Понимаете?..

Тарелкин (оробев). Да помилуйте – что вы – я ничего…

Варравин. То-то! (К публике мягко и тихо .) Ей-ей. Как оставил он у меня на столе эти деньги – так точно кто меня под руку толкнул… (Отступает с ужасом.) Я и не взял… (Посмотрев искоса на Тарелкина.) Просто бог спас – его великая милость… (Уходит в кабинет.)

Тарелкин (один. Долго посмотревши на все четыре стороны). Дело! Люблю!!. Всякую глупую башку учить надо. Мало того: по-моему, взять (берет шляпу), да кулаком в ослиную морду ей и сунуть (сует кулаком в шляпу) – дурак, мол, ты искони бе чучело – и по гроб полишинель!!. (Надевает помятую шляпу и оборачивается к кабинету .) А! Ограбил. Всех ограбил!.. Я говорил, что оберет он меня, оберет как липку – и обобрал!!. (Повертывается и становится против тарантаса .) Ну что же теперь, старый друг?.. А? Ну пойдем…. пойдем опять по миру, гольем шитые, мишурою крытые, отхватывать наш чиновничий пляс. Думал я сим же днем спустить тебя на вшивом рынке… Нет, и этого не судила судьба. (Надевает тарантас .) Эх – мечты, мечты! Провалитесь вы в преисподнюю… (Берет тросточку, напяливает перчатки и подходит к авансцене .) Мечтал я, когда был молод… прокатить по Невскому в коляске Баховой; мечтал, когда был зрел, схватить чин да кавалерию, подцепить какую-нибудь вороно-пегую купчиху в два обхвата мерою и ее свиным, сонным жиром залить раны и истомы служебные. Мечтал вот тут хоть копейку сущую заручить на черный день – нет! нет! и нет!! говорит судьба. Зачем ты, судьба, держишь меня на цепи, как паршивую собаку? Зачем круг меня ставишь сласти да кушанья, а меня моришь голодом да холодом? Зачем под носом тащишь в чужой карман деньги, сытость, богатство? Проклята будь ты, судьба, в делах твоих! Нет на свете справедливости, нет и сострадания: гнетет сильный слабого, объедает сытый голодного, обирает богатый бедного! Взял бы тебя, постылый свет, да запалил бы с одного конца на другой, да, надемши мой мундиришко, прошелся бы по твоему пепелищу: вот, мол, тебе, чертов сын. (Поднимает воротник тарантаса, застегивается и уходит, махая тросточкой .)

ЗАНАВЕС ОПУСКАЕТСЯ.

СМЕРТЬ ТАРЕЛКИНА

Николаю Дмитриевичу Шепелеву.

Любезный Друг.

Не вместе ли с тобою еще юношами жили мы на высотах Альбано, в памятной нам Locanda Emiliana и зачитывались Гоголем до упаду.

Не твое ли чуткое артистическое чувство предрекло Кречинскому серьезный успех еще тогда, когда он писался шутки ради , и не от тебя ли слышал я тогда же первое и, могу с правом сказать, единогласное одобрение.

И теперь – несколько недель тому назад, озабоченный спешною отделкой «Смерти Тарелкина» – не к тебе ли обратился я за советом и не твоими ли верными указаниями Артиста наведен я на поправки, которые дали этой Пиесе целость и вложили в нее Логику Мотивов.

Право – старая наша дружба лишнего не сделала, когда она мне шепнула сделать тебе это посвящение и поставить в головах этой третьей и последней моей Пиесы твое, близкое мне, Имя.

Тебе преданный А. Сухово-Кобылин.

1869 г. февраля 20-го. Москва.

Всякое, думаю, беспристрастие признает, что Судьба моих двух Пиес не могла обольстить меня на дальнейшую деятельность для сцены. По крайней мере так влияли на меня события, сопровождавшие их появление, – и многое из набросанного a la prima [12] так в своих зародышах и замерло.

Деятельность моя перешла в другие, высшие сферы, где, как и в верхних слоях Атмосферы, больше благодетельной для Духа Тишины и Свободы.

Однако, издавая в свет мои драматические опыты, мне хотелось, даже и в смысле аффирмации, удержать за ними столько и Действительности и Диалектике любезное число Три :

Немцы говорят:

Ein Mal ist kein Mal.Drei Mal ist Ein Mal [13].

Мы, Русские, говорим: без Троицы и дом не строится, а потому:

Собравши несколько давно написанных мною сцен, втуне лежавших и имеющих своим Мотивом последний Монолог Тарелкина в Драме «Дело», я, скрепя сердце, связал их, как говорится, на живую нитку, озаглавил шуткою в 3-х Действиях и в таком полувыработанном виде не без робости передаю их Публике, прося ее отнестись к ним снисходительно.

Если сцены эти доставят ей несколько минут простого, веселого смеха и тем дадут случай на время забыть ту Злобу , которая, по словам Писания, каждому Дневи довлеет , то я сочту себя вполне удовлетворенным.

31 октября 1868 года

Кобылинка.

Максим Кузьмич Варравин

Капитан Полутатаринов —

военная шинель надета в рукава,

зеленые очки и костыль.

Кандид Касторович Тарелкин

Сила Силич Копылов

Антиох Елпидифорович Ох – частный пристав.

Иван Антонович Расплюев – исправляющий должность квартального надзирателя. Пораздобрел и приобрел некоторую осанку.

Чибисов

Ибисов чиновники.

Омега

Флегонт Егорыч Попугайчиков – купец.

Помещик Чванкин.

Крестьян Крестьянович Унмеглихкейт – доктор.

Людмила Спиридонова Брандахлыстова – прачка. Колоссальная баба лет под 40.

Мавруша – кухарка.

Пахомов – дворник.

Качала

Шатала

Ванечка – сын Расплюева, писарь.

Кредиторы Тарелкина:

1-й кредитор

2-й кредитор

3-й кредитор – пиявкообразный человечек сутяжного свойства.

4-й кредитор – дюжая натура, с большими усами и крокодилообразным телом.

Еще кредиторы ad libitum [14]. Все они одеты в самые фантастические шубы и шинели.

Чиновники.

Дети Брандахлыстовой.

Комната: в средине дверь в прихожую, направо дверь в кухню и на черный выход, налево постель

за ширмами; беспорядок. Тарелкин входит,

неся с собой всякое имущество. Сильно озабочен; расставляет мебель.

Тарелкин (один). Решено!.. не хочу жить… Нужда меня заела, кредиторы истерзали, начальство вогнало в гроб!.. Умру. Но не так умру, как всякая лошадь умирает, – взял, да так, как дурак, по закону природы и умер. Нет; – а умру наперекор и закону и природе; умру себе всласть и удовольствие; умру так, как никто не умирал!.. Что такое смерть? Конец страданиям; ну и моим страданиям конец!.. Что такое смерть? Конец всех счетов! И я кончил свои счета, сольдировал долги, квит с покровителями, свободен от друзей!.. Случай: на квартире рядом живут двое: Тарелкин и Копылов. Тарелкин должен, – Копылов не должен. Судьба говорит: умри, Копылов, и живи, Тарелкин. – Зачем же, говорю я, судьба; индюшка ты, судьба! – Умри лучше Тарелкин, а живи счастливый Копылов. (Подумав .) Решено!.. Умер Тарелкин!.. Долой старые тряпки! (Снимает парик .) Долой вся эта фальшь. Давайте мне натуру! Да здравствует натура! (Вынимает фальшивые зубы и надевает пальто Копылова .) Вот так! – (Отойдя в глубину сцены, прилаживает пару бакенбард; горбится, принимает вид человека под шестьдесят и выходит на авансцену .) Честь имею себя представить: отставной надворный советник Сила Силин Копылов. Вот и формуляр. (Показывает формуляр .) Холост. Родни нет, детей нет; семейства не имею; никому не должен – никого знать не хочу; сам себе господин! Вот моя квартира, имущество!.. О вы, простите вы все!.. Прощайте, рыкающие звери начальники, – прощайте, Иуды товарищи! Приятели мои, ямокопатели, предатели, – прощайте! Кредиторы мои, грабители, пиявки, крокодилы… прощайте! Нет более Тарелкина. Другая дорога жизни, другие желания, другой мир, другое небо!! (Прошедшись по комнате .) От теории перехожу к практике. Сейчас из Шлиссельбурга. Похоронил копыловские кости; дело устроил; бумаги получил: там покончено!.. Теперь здесь, по Петербургу, надо устроить мою собственную, официальную несомненную смерть. Для этого извещена полиция; приглашены сослуживцы; окна завешаны; в комнате царствует таинственный мрак; духота и вонь нестерпимые… В гробу моя кукла, увитая ватой, в моем мундире, лежит, право, недурно… С сурьезом и достоинством! Однако от любопытных глаз надо еще подбавить вони. (В духе, кричит .) Мавруша!! Разбойница Мавруша, – где ты?

Тарелкин, Мавруша входит.

Мавруша. Чего вам?

Тарелкин. Ты понимаешь ли, верный друг Мавруша, какую я бессмертную штуку играю?

Мавруша. Чего?

Тарелкин. Нет – никогда твой чухонский мозг этой высоты не поймет… Ступай, купи еще тухлой рыбы.

Мавруша. Еще! Что ж, мало?

Тарелкин. Да – не хватает – ступай!

Мавруша уходит.

(Ей вслед .) Скорее ступай.

Тарелкин (один).

Тарелкин (ходит по комнате). Все так… да… эту рыбу надо накласть в мою куклу в такой мере, чтобы их как поленом по лбу… Нет! (соображает) этого мало. Я хочу, чтобы начальство похоронило меня на собственный счет! Хочу, чтобы эта бессмертная смерть мне не стоила медной полушки – так и будет! Все пойдет как по маслу, – надо только это хорошенько обставить. – Мавруша свой урок знает; вот уже месяц, как вся варравинская интимнейшая переписка вот здесь (указывает), у меня под сюртуком!! Он уже ее хватился, ищет и на меня злится. Следовательно, при первой вести он явится сюда во всей ярости и будет спешить похоронами, чтобы тотчас обыскать мою квартиру – ха, ха, ха!.. А-а-а-а! – Это ты, разбойник, вогнал меня живого в гроб! ты уморил меня голодом. Нет тебе пощады. Мы бьемся по смерть. Ценою крови – собственной твоей крови, выкупишь ты эти письма. Или нет! Ценою твоих денег, ворованных денег; – денег, которые дороже тебе детей, жены, самого тебя. Деньги эти я тихонько, усладительно, рубль за рублем, куш за кушем потяну из тебя с страшными болями; а сам помещусь в безопасном месте и смеяться буду – и сладко буду смеяться, как ты будешь коробиться и корчиться от этих болей. Боже! Какая есть бесконечная сладость в мести. Каким бальзамом ложится месть на рдеющую рану… (Вынимает из-под жилета пачку писем .) Вот они, эти письма (хлопает по пачке), лежат на самом сердце, его греют! – Это моя плоть и кровь! – Это злейшие, ехиднейшие из всех дел варравинских, букет, который самому сатане можно поднести в знак любви и уважения. (Бережно запрятывает бумаги под жилет и застегивается .)