Андри Байелер - Антология современной швейцарской драматургии Страница 34

АГНЕСС. Я думаю, что…

АННА. Ты всю жизнь ни о чем не думала, стоит ли начинать сейчас?

МАДАМ КОЗЕТТА (Анне). Умница! Язык у тебя такой же острый, как и нож!

Начинается перепалка. Женщины быстро передвигаются по сцене.

ИВИ. Интересно, где она похоронила труп своей смелости?

МАДАМ КОЗЕТТА (Иви). А ты-то что встреваешь? Девчонка, нарядившаяся невестой, воюет с увядшим цветком… Хорошенькое дело!

ЭСТЕР (мадам Козетте). Ты бы поосторожнее, рано или поздно этот цирк снимется с места!..

ИВИ (Эстер). Хватит строить из себя строгую училку!

СОФИЯ (Иви). Вот именно! А то повадились носиться со всякой царапиной и выдавать ее за самую глубокую, самую неизлечимую рану!

МАДАМ КОЗЕТТА (Софии). Ты бы лучше нянчилась со своей безногой куклой!

ИВИ (мадам Козетте). Нет, лучше со сломанным веером!

АННА (Иви). Эй, куколка!.. Тик-так, тик-так, слышишь? Время истекло. Тебе остается обнять дуновение ветра или проткнуть пустоту.

СОФИЯ (Анне). А как насчет того, чтобы искромсать все вокруг и заглушить угрызения совести?

АННА (Агнесс, которая тем временем спокойно раскрывает зонтик). Это что, угроза? Думаешь, такую как я можно запугать? (Агнесс мотает головой.) Тебе есть что сказать? (Агнесс кивает в знак согласия.) И что?

АГНЕСС. Пошла в задницу! (От неожиданности все замолкают, затем прыскают. Снова тишина.)

АННА. Блестяще. Это все, на что мы способны. А дальше? (Пауза.)

АГНЕСС (медленно встает). Мы будем смотреть в лицо жизни с гордо поднятой головой каждый раз, когда это понадобится. И пусть эта жизнь кажется нам далекой и недостижимой. Мы все равно найдем в себе силы не потерять ее из виду. И никто не причинит нам боли, даже безжалостная коса, которую мы носим с собой. (Звучит приглушенное хоровое пение, которое уже использовалось до этого.) А за нами придут другие с темной кожей и светлыми руками, с переломанными костями и усталым чревом, с мертвыми глазами и горькими губами. И на каждую из них мы положим по свежесорванному лепестку. Споемте, скажем мы им, споемте. Как славно умереть под музыку, когда наступает прилив. И когда наступит завтра, мы будем готовы, удивительные и непредсказуемые. Мы будем благоухать свежестью. На нас будут праздничные платья. Пусть все думают, что мы неуклюжие, несуразные и смешные. Настоящая красота не боится быть смешной. Мы предстанем в наилучшем виде. Это будет почти безупречная иллюзия. Мы сбросим с себя груз лет и разочарования. (Не успевает Агнесс сесть, как вскакивает София.)

СОФИЯ. Все готово для удара или выстрела — как натянутая тетива.

Быстро переставляются стулья. Женщины располагаются за спиной Софии. Она все еще одета в мужские брюки. Ее лицо закрывает шляпа. Звучит музыка. София медленно поднимает шляпу: на ее губах лепесток. Ее движения и реплики сопровождаются движениями группы позади нее. Она выплевывает лепесток.

Я не помню, когда возненавидела запах некоторых слов. Наверное, когда они стали падать с неблагодарной раскованностью во время безжалостного и непреодолимого досуга. Я закрыла дверь с ясным сознанием того, что расстояние между этим и следующим мгновением увековечит природу чувства. Окончательный и бесповоротный поступок. Жить дальше, задушив то, что любишь. Когда тебя бросают, ты чувствуешь, что имеешь дело со смертью. Тебя охватывает ненависть и ярость. Ты восстаешь, чтобы выжить. (Достает из шляпы маленькую куклу.) Все ждет, кроме тебя… Моя вина в том, что я поверила, что в твоей жизни больше смысла, чем в моей. Все ждет, кроме меня… Ты не почувствуешь прощения, если твое тело превратилось в хрупкий стеклянный скелет. (Кладет шляпу и куклу перед собой.) Удаляться — это гораздо больше, чем отходить. Ты собираешь себя по частям и шаг за шагом озаряешься новым, нездешним светом.

Музыка усиливается. София сливается с общей группой в танце, исполненном жизненной силы и счастья. Под конец мелодии женщины делают полный оборот и со смехом оседают. Анна отходит в сторону. На нее падает белый свет. Остальные продолжают собственную мизансцену.

АННА. Какую опасность может представлять из себя кучка отщепенцев, покрывших себя позором?

АГНЕСС (вполголоса). А вы когда-нибудь задумывались, какой силой обладает капля воды?

ИВИ. Она снова о своем!!

АННА. А слово, поступок, мысль?..

АГНЕСС. Без нее не было ни рек, ни озер…

МАДАМ КОЗЕТТА. Ни стаканов…

АННА. Вас что, так беспокоит взаимосвязь?

АГНЕСС. …настолько слабая, что сама по себе выглядит жалко…

АННА. Это вы о крепком рукопожатии? Или о власти отношений?

АГНЕСС. И все вместе они внушают страх…

АННА. Мы ничего не значим. Как повзрослевшая капля воды. А это, по-вашему, что? Совет или угроза? (Анна отходит. Свет становится обычным.)

АГНЕСС. Сами подумайте, ведь море и есть повзрослевшая капля воды…

В задумчивости Анна садится в правой части сцены. Эстер замечает это и подходит к ней. Тем временем мадам Козетта подбирает куклу, а Иви помогает Софии надеть красное платье.

ЭСТЕР. Что такое?

АННА. Времени действительно не осталось. Ты знаешь, чем все должно кончиться. Ты знаешь, что все должно кончиться. Ты сама говорила: «Мы не должны переходить границу наших намерений»…

ЭСТЕР. А ты отвечала: «Да, но нужно дойти хотя бы до порога наших обещаний…»

АННА. Вот-вот!.. Обещания… Я так и не научилась справляться со злостью. И уже думаю, как вернуть то, что получила. Конечно, жизнь — странная вещь… Я и не представляла, что все это станет для меня так важно…

МАДАМ КОЗЕТТА (слушавшая последние слова). Знаешь, странная не жизнь. Просто время от времени она попадает в разные передряги и забывает взглянуть на нас… На твоем месте я бы доверилась пению как единственной плотине, которую не прорвать. Ты неприступна, когда поешь.

АННА. Подожди! (Идет за мадам Козеттой и падает.)

Анна поет «свою» песню так, словно рассказывает о себе. В ее руках нож. Он становится оружием и игрушкой. Она поет о детстве, обретениях и потерях.

(Проводя ножом по горлу.) Моя злость — как запах зерна, пота и крови. Как пустой бокал или не смолкающий крик. Моя злость — как податливая невинность. Как беззащитный пуп выжженной земли. (Иви подходит к Анне и берет у нее нож. Глядя на него.) Он не дороже меча и тем более цветка.

Все начинают ритмично передвигаться по сцене. В очередной раз зажигается ослепительный свет. София приостанавливается, в то время как остальные продолжают двигаться.

СОФИЯ. О да, все в полном порядке. Все именно так, как вы хотели. И снова это место пусто, словно его никогда не обживали. Мы уйдем отсюда, как и пришли: молча, почти на цыпочках, чтобы, не дай бог, снова не проснулась глупость. Вы можете гордиться собой, ваше усердие похвально. Вы всегда так следите за тем, чтобы все было в рамках приличий… Но вот вопрос: я знаю, где вас найти, когда все в полном порядке, но где вас взять, когда вы нужны?

София присоединяется к общему движению. В это время Агнесс смотрит на женщин, словно улавливая что-то. Она приостанавливает действие.

АГНЕСС. Вы собираетесь уйти и не знаете, как об этом сказать!

МАДАМ КОЗЕТТА. Да нет, мы просто хотим отрепетировать эту сцену. Ту самую, которая тебе так нравилась, помнишь?

АГНЕСС (с прежним недоверием). Это какую же?

ЭСТЕР. Ну, ту самую, когда мы пляшем на столах…

АГНЕСС. Эту мы уже репетировали!

АННА. Еще нет… Стол мы двигали сюда… (Передвигает стол.)

СОФИЯ. А стулья сюда… (Двигает стулья.)

ИВИ. И все становилось на свои места… (Наступает молчание. Женщины переглядываются.)

АГНЕСС. Вы уходите… (Пауза. Все разом сходятся и обнимаются.)

АННА. Знаешь, не так-то просто выйти из игры, тут нужен большой опыт… Пусть все будет так, как мы хотели… (Женщины медленно расходятся, слышатся звуки «La vie еп rose» Эдит Пиаф.) Достойно, незабываемо. Как шероховатое прикосновение старческой ладони, как нежная влага росы…