Александр Ермак - Пьесы и пьески Страница 36

Лора:

– Точно пижама.

Виктор:

– Синяя.

Майк:

– Если вам не нравится цвет, то я могу ее перекрасить.

Лора:

– Может быть, ты перекрасишь и кровь задушенных тобой младенцев, а также убиенных после надругательства жен и матерей, а еще расчлененных, мечтающих о тихой семейной жизни юношей?

Майк:

– Что вы, что вы…

Виктор:

– Убиенных после надругательства жен и матерей…

Эндрю:

– Мечтающих о тихой семейной жизни юношей… А вы знаете, вы знаете, он не только жестокий. В газете писали он еще и очень хитрый – полиция уже полгода поймать не может, зверя такого. Он долго готовится, все просчитывает, ждет в засаде…

Лора:

– Он же мог меня…

Эндрю:

– И меня… И не один раз…

Виктор:

– Никого. Теперь он уже никого. Никогда. Ни разу…

Майк:

– Я никого… Я никогда… Я ни разу…

Эндрю:

– Как хорошо, что мы его поймали.

Лора, поглаживая бицепсы Виктора:

– Да уж теперь точно от него никому больше не будет неприятностей…

Эндрю:

– Передадим его в полицию. Завтра же выйдет газета, и моя Шарлотта прочитает: «Эндрю Роллинз способствовал поимке особо опасного маньяка». И она скажет мне: «О, мой герой». И клиенты будут становиться ко мне в очередь. Кому не хочется иметь дело с таким известным героическим адвокатом? Заломите ему руки и в полицию его, в полицию!

Лора:

– Не надо его никуда передавать.

Майк:

– Не надо.

Эндрю:

– Как это не надо? А газета? А может и радио, телевидение? Только представьте…

Лора:

– Что представить? Как весь город узнает, зачем мы здесь собирались? Представить, как все мои подруги начнут обсуждать мои отношения с мужем, придумывать за меня мою личную жизнь. Представить, как заговорят обо всем этом у Виктора на работе, как расстроят моего папочку?

Виктор:

– Я согласен с тобой, дорогая. Не надо шумихи. Не стоит его никуда передавать. Полиция начнет с ним сюсюкаться – права человека соблюдать. Протоколы, допросы: «Пожалуйста, кофе. А может быть зеленый чай. Сухой мартини? Сигарету с двойным фильтром?» Вы хотите, чтобы с этим зверем миндальничали в полиции?

Лора и Эндрю в один голос:

– Нет.

Виктор:

– Вы не хотите. И я не хочу. Давайте возьмем его на поруки.

Майк:

– Это как?

Эндрю:

– С юридической точки зрения это…

Виктор:

– Это не то, что вы думаете. На поруки – это на поруки. В конце-то концов, должен же я сегодня кого-нибудь покалечить! Не адвоката, так маньяка. Знаете, как у меня чешутся кулаки. Я так давно не был на ринге, я так давно никого не посылал в нокаут. А тут такое благое, общественно-полезное дело… (Виктор подводит Майка к зеркалу, играет мускулами, делает боксерские движения, примеряясь) Сначала хук слева, а потом апперкот. Нокаут.

Эндрю:

– Хорошо. Замечательно. Превосходно. Я так давно мечтал посмотреть бокс из первого ряда. Знаете, Шарлотта не выносит вида крови, и мы никогда не садимся ближе двадцатого. Да и там она отворачивается, какие-то женские журналы начинает листать, когда кому-нибудь кровь пустят или ниже пояса хорошенько вмажут…

Майк:

– Господи, какой же я идиот.

Лора:

– Кретин.

Виктор:

– А может растянуть удовольствие? Сначала прямой в корпус, а потом хук слева.

Эндрю:

– И апперкот, обязательно апперкот.

Виктор:

– Да, уж тогда точно навсегда забудет, что он маньяк. Хук слева…

Эндрю:

– И апперкот! Только не укладывайте его первым же ударом. Доставьте удовольствие публике. Слева, справа, слева, справа. В челюсть, в печень, прямой и апперкот!

Майк:

– Я – идиот, кретин. А скоро еще и инвалид… Послушайте, я сейчас все объясню. Ведь я… мы с ней…

Лора:

– Мы с ней?! Виктор, и ты собираешься разговаривать с этой мразью?

Виктор надвигается на Майка:

– Только по-мужски. Сейчас будет море крови.

Лора тихо в сторону:

– Так ему и надо… (громче) Ах, я…, только не при мне. Он конечно маньяк, но я, я лучше не стану смотреть на это… (уходит в ванную)

Эндрю:

– И Шарлотта бы не стала смотреть из первого ряда. Женщины, они такие слабые. То ли дело мы мужчины. Чужая кровь нас только возбуждает. Ты сам становишься сильнее, когда тот, за кого ты болеешь, рассекает противнику бровь, разбивает ему нос, рвет губу, откусывает ухо…

Майк хватается за сердце, шатается:

– Мне плохо… (падает)

Эндрю:

– Ну, так не честно. Техническое поражение. Публика недовольна. Даже Шарлотта была бы разочарована. Она не любит крови, но зрелища с непредсказуемым развитием привлекают ее не меньше, чем меня.

Виктор, задевая Майка ногой:

– Эй, маньяк, хватит притворяться, поднимайся.

Эндрю:

– Поднимайся, маньяк, поднимайся. Продержись хотя бы один раунд. Порадуй зрителей.

Виктор:

– Не хочет.

Эндрю:

– Что-то он побледнел. Похоже у него что-то с сердцем.

Виктор:

– Никогда не думал, что у маньяков может быть что-то с сердцем.

Эндрю:

– Наверное, переутомился в ожидании начала боя. А потом у меня б самого на его месте сердечко екнуло. (оглядывает Виктора) У вас такие бицепсы и трицепсы, и дельтовидная мышца – ого-го – лично я бы еще до боя вообще со страху умер…

Виктор:

– Да уж только не хватало, чтобы он сдох до того, как ему…

Эндрю:

– Да, обидно конечно. Нокаут всегда эффектнее технического поражения.

Виктор:

– Не то слово.

Эндрю:

– А между прочим, если он умрет, вас осудят…

Виктор:

– Осудят? Меня?

Эндрю:

– А как вы хотели. По закону вы ведь его фактически убили…

Виктор:

– Убил?

Эндрю:

– Довели до смерти. Срок конечно немного меньше, чем за откровенное убийство, но все равно…

Виктор:

– Срок?

Эндрю:

– Срок. Согласно закона.

Виктор:

– За маньяка?

Эндрю:

– Согласно закона, он считается человеком.

Виктор оглядывается на дверь:

– А я… А меня здесь не было…

Эндрю:

– Видите ли, я давал клятву о недопустимости лжесвидетельствования. И я ее не нарушу.

Виктор сжимает кулаки:

– Не нарушишь?

Эндрю твердо:

– Ни за что. Можете и меня убить. Но мои родители адвокаты будут гордиться мной. И ассоциация адвокатов, членом которой я уже являюсь, тоже будет гордиться. И Шарлотта тоже. Каждое воскресение она будет приходить ко мне на могилу. И каждый раз будет читать на моем надгробье: «Герой адвокат, погибший при исполнении своего профессионального долга». Она будет оплакивать эту надпись. И украшать цветами. (чуть не плача) Знаете, она любит эти… такие… желтенькие… Убивайте! (пытается бодро петь) «Хари-кришна, Кришна-хари…»

Виктор:

– Черт с тобой, живи! Но что, что же делать?

Эндрю тут же перестает петь:

– Но, может, он еще…

Виктор трогает Майка:

– Еще тепленький (хлопает Майка по щекам) Маньяк, вставай. Ну, давай, ну вставай, хороший мой, черт тебя подери. Может все-таки ему врезать? Хотя бы разочек?

Эндрю:

– Тогда уж точно добьете. Знаете, ему нужно сделать искусственное дыхание. Да и еще массаж сердца. Мы проходили первую медицинскую помощь на случай, если клиенту станет плохо, после того, как он увидит выставленный ему счет.

Виктор:

– Ну, так действуй.

Эндрю морщится:

– Знать-то я знаю, но видите ли прикасаться к его груди, целовать… Я обещал Шарлотте никогда никого… И я выполню свое обещание. А давайте вызовем скорую помощь?

Виктор:

– Точно, давай вызовем скорую. (бросается к телефону) А если она не успеет и он того?

Эндрю:

– Да, на дорогах такие пробки… А если он умрет, то вас…

Виктор:

– Осудят… Ладно я сам, сам… (берет Майка на руки, кладет на кровать справа) Как же это делается-то?

Эндрю:

– Сначала нужен массаж сердца. Кладете руки ему на грудь и ритмично надавливаете: раз-два, раз-два…

Виктор массирует Майку грудь:

– Раз-два, раз-два… Не умирай… Ну, мой милый, ну, хороший… Раз-два, раз-два…

Эндрю:

– А теперь искусственное дыхание…Изо рта в рот…

Виктор морщится: