Коллектив авторов - Русская драматургия ХХ века: хрестоматия Страница 39

Все молчат.

Прокофий. Троих наверх увели. Теперь уж их не догонишь. [.]

Колесников. Какой же это налим? Это есть по всем статьям щука. А еще рыбак!

Паренек растерянно засматривает в лицо Фаюнина. [.]

Ольга (отцу). Она видела… там?

Тот утвердительно кивает.

(Заглянув в лицо матери.) Мама, у тебя сухие глаза. Нехорошо, поплачь о Феде, мама. Он уходил, а теперь снова вернулся. Он рядом с тобой стоит, он снова твой, мама!

Анна Николаевна. Он вернулся, он мой, он с нами…

1941–1942

В.В. Маяковский (1893–1930)

Родился 19 июля 1893 года в грузинском селе Багдади, в семье лесничего. Учился живописи в Москве, затем решил стать поэтом и присоединился к движению футуристов, которые ниспровергали традиции и культивировали новаторское отношение к слову и стиху. Как поэт-футурист Маяковский соединял в своем художественном мире романтические мотивы и карнавальное смешение высокого и низкого, получавшее бунтарский антимещанский пафос. Стиль поэта определялся экзотической метафористикой, гиперболизмом, гротеском и иронией, словотворчеством, экспериментами с ритмом и рифмой.

Маяковский восторженно приветствовал революцию и возглавлял литературно-художественное объединение «Левый фронт искусств» (ЛЕФ). В автобиографии «Я сам» (1922) Маяковский (вероятно противопоставляя себя А. Блоку и его стихотворению «О, весна без конца и без краю…», 1907) констатировал: «Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (.) не было. Моя революция».

Модернистский тип поэзии в послеоктябрьский период соединился с социалистической неомифологией и футурологией. Образ нового мира в творчестве Маяковского романтизируется. Поэт прославляет героизм в труде и служении будущему, по-своему развивая теургическую традицию символизма. В знаменитых стихотворениях «Товарищу Нетте – пароходу и человеку» (1926) и «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка» (1929) поэтизируется советское подвижничество. Образ Города-сада из стихотворения «Рассказ Хренова.» становится символом осуществления народных эсхатологических чаяний о земном рае.

Известность Маяковскому принесла большая поэма «Облако в штанах» (1915). Исполненные гиперболизмом любовные поэмы «Флейта-позвоночник» (1915), «Человек» (1916–1917), «Люблю» (1921) и «Про это» (1923) чередовались с попытками трактовать объемные социальные, исторические и политические темы в поэмах «Война и мир» (1915–1916), «150.000.000» (1921), «Владимир Ильич Ленин» (1924) и «Хорошо!» (1927).

Драматические произведения Маяковского – футуристическая трагедия «Владимир Маяковский» (1913) и карнавальная «Мистерия-Буфф» (1918, 2-я ред. 1921), комедии «Клоп» (поставлена в 1929) и «Баня» (поставлена в 1930). Кроме того, Маяковский-драматург был автором ряда киносценариев и либретто «немых» фильмов, снялся в главной роли в художественном фильме «Барышня и хулиган» (1918).

Комедия «Баня» впервые была поставлена в Ленинграде Драматическим театром Государственного народного дома 30 января 1930 года. 16 марта 1930 года состоялась премьера в

Государственном театре имени Вс. Мейерхольда. Маяковский принимал деятельное участие в репетициях в качестве ассистента, продолжая работать над текстом. Также поэт написал стихотворные лозунги для спектакля, которые были размещены на сцене и в зрительном зале.

В заметке «Что такое «Баня»? Кого она моет?» Маяковский пояснял: ««Баня» – моет (просто стирает) бюрократов. «Баня» – вещь публицистическая, поэтому в ней не так называемые «живые люди», а оживленные тенденции. Сделать агитацию, пропаганду, тенденцию – живой, – в этом трудность и смысл сегодняшнего театра. Театр забыл, что он зрелище. Попытка вернуть театру зрелищность, попытка сделать подмостки трибуной – в этом суть моей театральной работы». В комедиях «Клоп» (1928) и «Баня» (1929) развивается антимещанская и антибюрократическая линия стихотворений «О дряни» (1921) и «Прозаседавшиеся» (1922). Однако то, что понравилось Ленину в сатире Маяковского, по-другому зазвучало в самом начале периода «бюрократической контрреволюции», сформировавшей сталинский тоталитаризм.

Маяковский смело и остроумно пародирует канцелярско-агитационный новояз, создает яркие речевые каламбуры, высмеивает низкий культурный уровень советских начальников, взяточничество, подхалимство, ханжество, двойные стандарты, «телефонное право», иронизирует над бюрократическим чинопочитанием, вождизмом руководителей учреждений. Он позволяет себе шутить над «тенью» Маркса, советскими лозунгами, карнавально десакрализуя формирующуюся неомифологию тоталитарного Государства. В комедии угадываются типичные ситуации русской жизни, известные по классическим комедиям: «Недорослю» Фонвизина, «Горю от ума» Грибоедова, «Ревизору» Гоголя.

Неистребимость российской бюрократической системы, манящая элитарность партийно-государственного аппарата, яркий образ главначпупса делают комедию Маяковского неизменно острой и свежей.

Маяковский В.В. Полное собрание сочинений: В 13 т. М., 1955–1961.

Маяковский В.В. Собрание сочинений: В 12 т. М., 1978.

Катанян В.А. Маяковский: Хроника жизни и деятельности. М., 1985.

Михайлов А.А. Точка пули в конце. М., 1993.

Тренин В. В мастерской стиха Маяковского. М., 1991.

Баня

Драма в шести действиях с цирком и фейерверком

Товарищ Победоносиков – главный начальник по управлению согласованием, главначпупс.

Поля – его жена.

Товарищ Оптимистенко – его секретарь.

Исак Бельведонский – портретист, баталист, натуралист.

Товарищ Моментальников – репортер.

Мистер Понт Кич – иностранец.

Товарищ Ундертон – машинистка.

Растратчик Ночкин.

Товарищ Велосипедкин – легкий кавалерист.

Товарищ Чудаков – изобретатель.

Мадам Мезальянсова – сотрудница ВОКС.

Товарищ Фоскин |

Товарищ Двойкин } рабочие.

Товарищ Тройкин

Просители.

Преддомком.

Режиссер.

Иван Иванович.

Учрежденская толпа.

Милиционер.

Капельдинер.

Фосфорическая женщина.

Справа стол, слева стол. Свисающие отовсюду и раскиданные везде чертежи. Посредине товарищ Фоскин запаивает воздух паяльной лампой. Чудаков переходит от лампы к лампе, пересматривая чертеж.

[Изобретатель Чудаков собирается включить сконструированную им машину времени. Он объясняет своему приятелю Велосипедкину всю важность этого изобретения: можно остановить секунду счастья и наслаждаться месяц, можно «взвихрить растянутые тягучие годы горя». Велосипедкин предлагает с помощью машины времени сокращать скучные доклады и выращивать кур в инкубаторах. Чудаков обижен практицизмом Велосипедкина. Появляется англичанин Понт Кич, интересующийся изобретением Чудакова, в сопровождении переводчицы Мезальянсовой. Чудаков простодушно объясняет ему устройство машины, Понт Кич записывает что-то в блокнот, затем предлагает изобретателю деньги. Велосипедкин заявляет, что деньги есть, выпроваживает подозрительного гостя, незаметно вытаскивая у него из кармана блокнот, а недоумевающему Чудакову объясняет, что денег нет, но он их раздобудет во что бы то ни стало.]

Велосипедкин. Хоть ты и гений, а дурак! Ты хочешь, чтобы твоя идея обжелезилась и влетела к нам из Англии прозрачным, командующим временами дредноутом невидимо бить по нашим заводам и Советам?

Чудаков. А ведь верно, верно… Как же это я ему всё рассказал? А он еще в блокнот вписывал! А ты чего же меня не одернул? Сам еще к двери ведешь, обнимаешься!

Велосипедкин. Дура, я его недаром обнимал. Бывшая беспризорщина пригодилась. Я не его – я карман его обнимал. Вот он, блокнот английский. Потерял блокнот англичанин.

Чудаков. Браво, Велосипедкин! Ну, а деньги?

Велосипедкин. Чудаков, я пойду на всё. Я буду грызть глотки и глотать кадыки. Я буду драться так, что щеки будут летать в воздухе. Я убеждал, я орал на этого Оптимистенко. Он гладкий и полированный, как дачный шар. На его зеркальной чистоте только начальство отражается, и то вверх ногами. Я почти разагитировал бухгалтера Ночкина. Но что можно сделать с этим проклятым товарищем Победоносиковым? Он просто плющит каждого своими заслугами и стажем. Ты знаешь его биографию? На вопрос: «Что делал до 17 года?» – в анкетах ставил: «Был в партии». В какой – неизвестно, и неизвестно, что у него «бе» или «ме» в скобках стояло, а может, и ни бе, ни ме не было. Потом он утек из тюрьмы, засыпав страже табаком глаза. А сейчас, через двадцать пять лет, само время засыпало ему глаза табаком мелочей и минут, глаза его слезятся от довольства и благодушия. Что можно увидеть такими глазами? Социализм? Нет, только чернильницу да пресс-папье.

Фоскин. Товарищи, что же я слюной буду запаивать, что ли? Тут еще двух поставить надо. Двести шестьдесят рублей минимаксом.