Из дома вышел человек… - Даниил Иванович Хармс Страница 39

и Введенский снял колпак.

〈Январь 1930〉

92

Девицы только часть вселенной

кувшины стройных рек

мы без девиц пройдём по вселенной

душа сказала «грек».

Притворился милый облик

он увы не узнаваем

над кроватью держит Бог Лик.

Ну давай его взломаем!

Что посмотрим под доской

укрощает взгляд людской.

Над кроватью Бог повис

мы у Бога просим жалости.

Опускает Бог ресницы вниз

пряча взоры в темноте

он глядит на наши шалости.

И мы уже совсем не те

17 февраля 1930 года. Д. X.

93

Где я потерял руку?

Она была, но отлетела

я в рукаве наблюдаю скуку

моего тела.

Что-то скажет Дом Печати

что-то скажет раздевалка

моей руки одно зачатие

с плеча висит.

Как это жалко.

Люди!

Кто мне примус накачает?

Плети!

Кто стегаться вами станет?

Мыло!

Кто в ручей тебя опустит?

Никому то неизвестно.

Даня!

Кто в кровать тебя разденет

твои сапоги растегнёт

и в шкап поставит.

Спать уложит. Перекрестит.

перевернётся. кто уснёт?

кто проснётся на другой день

посмотреть в окно и плюнуть?

х〈о〉д ночей был мною пройден

разрешите в небо дунуть.

Это верно. Мы двуруки

равновесие храним

поперёк души науки

образ храброго гоним.

То отведали поляки

боль ранения на сечи

были паны, стали каляки.

Заводить убитых речи

Силы рта раздвинуть нет

коли панов закопали,

коли жив на землю гнет

остальные в битьве пали.

Остальных ломает и мнёт

полевых цветочков мёд.

      Но куда-же я руку задевал.

      Знаю нет её в руковах.

Помню куртку надевал.

Но теперь понятно ах!

Вот она забыв перёд

пересела на хребёт.

Надо Надо

перешить рукав на спину.

                   всё

20 февраля 1930 года.

Д. Х.

94

Земли, огня и ветра дщери

меча зрачков лиловый пламень

сидели храбрые в пещере

вокруг огня. Тесали камень.

Тут птицы с крыльями носились

глядели в пламя сквозь очки

на камни круглые садились

тараща круглые зрачки.

Кыш летите вон от сюда

им сестры кричали взволновано

храм пещерного сосуда

это место заколдованно.

Мы все вместе

служим в тресте

на машинках день и полночь

отбиваем знаки смыслов

дел бумажных полный стол тучь

мух жуков и корамыслов.

Только птицы прочь и кыш

с веток, с тумбов, с окон, с крышь.

Очень птицы удивились

на косматых глядя дев

клювом стукнули и взвились

очи злые к небу вздев

и когтей раскинув грабли,

рассекая воздух перьями

разлетались дирежабли

над Российскими империями.

                      всё.

〈Февраль 1930〉 Д. Х.

95

Не́теперь

Это есть Это.

То есть То.

Это не то.

Это не есть не это.

Остальное либо это либо не это.

Всё либо то либо не то.

Что ни то и ни это, то ни это и не то.

Что то и это, то и себе САМО.

Что себе Само, то может быть то, да не это, либо это да не то.

Это ушло в то, а то ушло в это. Мы говорим Бог дунул.

Это ушло в это, а то ушло в то и нам неоткуда вытти и некуда притти.

Это ушло в это. Мы спросили: где? Нам пропели: Тут.

Это вышло из Тут. Что это? Это ТО.

Это есть то.

То есть это.

Тут есть это и то.

Тут ушло в это, это ушло в то, а то ушло в тут.

Мы смотрели но не видели.

А там стояли это и то.

Там не тут.

Там то.

Тут это.

Но теперь там и это и то.

Но теперь и тут это и то.

Мы тоскуем и думаем и томимся.

Где-же теперь?

Теперь тут, а тепер там, а теперь тут, а тепер тут и там

Это быть то.

Тут быть там.

Это, то, тут, там, быть Я, Мы, Бог.

29 мая 1930 года.

Даниил Хармс.

96

Лапа

У храпа есть концы голос

подобны хрипы запятым

подушку спутанных волос

перекрести ключом святым.

из головы цветок воростает

сон ли это или смерть

зверь тетрадь мою листает

червь глотает ночь и зберть

там пух петухов

на Глинкин плац

осел шатром из пушки бац

сон упёрся на бедро

ветер западный. – Ведро.

О статуя всех статуй

дням дыханье растатуй

леса лужи протеки

где грибы во мху дики

молви людям: пустяки

мне в колодец окунаться

мрамор духа холодить

я невеста Земляка

я невеста Земляка

не в силах по земле ходить

Во мне живёт младенца тяжесть.

Жесть неба сгинь!

От ныне я жесть.

И медь и кобальт и пружина

в чугун проникли головой

от туда сталь кричит: ножи на!

И тигра хвост моховой!

И всё же бреду я беременная

Батюшка! Это ремень но не я!

Батюшка! Это ревень но не мать!

Будут тебя мой голубчик

Будут тебя мой голубчик

Будут тебя мой голубчик

Сосны тогда обнимать.

Сказала и упала.

А эхо крикнуло: Магога!

И наступила ночь Купала

когда трава глядит на Бога.

Два Невских пересёкли чащи

пустя по воздуху канатик

и паровоз дышал