Алексей Арбузов - Мой бедный Марат Страница 4

Он долго молчал, и они смотрели на него.

Видите, как я узнал, что такое любовь.

Лика (негромко). Но ведь это действительно была любовь. Прекрасная любовь.

Леонидик. И только я один никогда этого не пойму.

Марат. Странный ты парень. Зачем ты все это рассказал?

Леонидик. Не знаю. Иногда ему бывает страшно. А теперь эту историю знаете и вы. (Улыбнулся.) Может быть, ему легче будет?

Лика (задумчиво). Человек всегда должен всем жертвовать для другого.

Марат. Ну, это не факт.

Леонидик (Лике). Почему ты молчишь?

Лика (негромко). Не могу забыть твой рассказ.

Марат. Кукареку.

Лика (словно очнувшись). Что?

Марат. Проехали.

Молчание.

Лика. Кем бы ты хотел быть, Леонидик?

Леонидик (улыбнулся). Сочинителем стихов.

Лика. Поэтом?

Леонидик. Ну… это слишком шикарно звучит.

Лика. А ты, Марик?

Марат. Укротителем львов.

Лика (удивленно). Ты шутишь?…

Марат. Поглядите-ка сюда… (Поставил на пол два полена и положил на них доску.) Строить мосты! (Вспыхнув.) Соединять берега, понимаете? Разве не интересно, Лика?

Лика. Может быть… (Леонидику.) Мама всегда хотела, чтобы я стала врачом… И я с детства решила – буду! Но не просто врачом – вот он приходит в белом халате и в галошах и всем ставит градусники – нет! Врачом-исследователем… Первооткрывателем, понимаешь?

Леонидик. Конечно.

Марат (писклявым голосом). Маму надо слушаться. Только плохие девочки не слушаются маму.

Леонидик. Вот что – помолчи, пожалуйста.

Марат (прогнусавил). Мама, я хочу на горшочек…

Лика (подошла к Марату). Захотел получить пощечину?

Марат (неожиданно покорно). Пора спать. (Лег на свой диванчик.) Разговаривайте потише. Мне завтра на работу рано.

Леонидик (задумчиво). Все-таки труднее всего понять самого себя.

Лика (с интересом). Ты думаешь?

Далекий артиллерийский залп.

Тусклый, ветреный весенний день. В комнату с улицы вошли Лика и Леонидик.

Леонидик. Устала?

Лика. Ужасно. (Оглядела комнату.) Марат не приходил?

Леонидик. Вернется. Ты сводку сегодня слушала? По-моему, на юге мы готовим… нечто.

Лика. Если бы и у нас!… Прорыв блокады – знаешь, сколько раз я его во сне видела?…

Леонидик (очень ласково). Отдохни… У тебя была нелегкая работа сегодня.

Лика. Невеселая – так будет вернее. (Легла на тахту.) Мне только одно страшно – мы ко всему привыкли… привыкли.

Леонидик. Что ж… Это поможет нам.

Лика. Где?

Леонидик. На войне.

Лика (вдруг удивилась). Ты уйдешь на фронт?

Леонидик. Осенью нас, наверно, призовут – мы ведь с Маратом одного года.

Лика (усмехнулась). А вдруг ее никогда не будет… осени?

Леонидик (задумчиво). Ее можно и не дожидаться.

Лика (поглядела на него). Что ты задумал?

Леонидик. Пустяки. Пользуюсь своим бедственным положением и ни о чем не думаю. Он ведь всего второй день на воздухе. Сидел на уцелевшей скамеечке и смотрел, как вы убирали двор, выносили мертвых. (Помолчал.) Мы возьмем мебель из соседней квартиры?

Лика. Я не хочу. Обойдемся. (Вдруг вскрикнула.) Где Марат?

Леонидик. Вечером обстреливали центр – он мог заночевать у кого-нибудь.

Лика (взволнованно). У кого?

Леонидик. Он же не один ремонтирует водопровод – у него друзья там… Помнишь, он рассказывал: какой-то легендарный Юра Шейкин и совершенно необыкновенная Света Карцева.

Лика. Света… Светлана. Назвать девушку, как завод!

Леонидик (улыбнулся). Ты что шумишь?

Лика (вскочила с тахты). Остался, видите ли, ночевать… Воображаю! Ты просто не знаешь этого Евстигнеева!… К тому же врун… Врет, врет! – каждую минуту… Как-то приносит триста грамм пшена. Я спрашиваю – откуда? Он говорит: девочка в прорубь упала, я ее спас, родители отблагодарили. А потом выясняется – никакой он девочки не спасал, а просто выменял крупу на свою меховую шапку… И это не все, ты еще ужаснешься, Леонидик!…

Леонидик. Хорошо, ужаснусь. Но не сейчас. Как-нибудь попозже, ладно?

Лика (рассердилась). Тебе что, неинтересно про Марата?

Леонидик. Интересно, но не всегда.

Лика (неодобрительно). Ты какой-то замкнутый… (С некоторым интересом.) Слушай, а ты действительно пишешь стихи?

Леонидик (улыбнулся). Делаю попытки.

Лика. Прочти.

Леонидик. Они плохие. Ни к черту не годятся.

Лика (с сомнением). Ты просто красуешься.

Леонидик. Нет.

Лика (удивилась). Зачем же ты их пишешь?

Леонидик. Надежда не оставляет – а вдруг напишу хорошие.

Лика (фыркнула). Ты смешной…

Леонидик. Можно умереть с хохоту.

Лика. А чем щеку так измазал? Дай-ка вытру… вот наслюнявлю платок и… (Засмеялась.) Так всегда с малышами…

В комнату вошел Марат.

А глаза-то у тебя какие синие, вот это синие так синие!

Марат (писклявым голоском). Синие-пресиние.

Лика. Маратик!

Марат. Никто иной.

Леонидик (весело). Я же говорил – вернется.

Лика. А что у тебя с рукой? (Вскрикнула.) Ты ранен?

Марат (небрежно). Было дело.

Лика. Какое?

Марат. Ладно, замнем.

Леонидик. Мог бы и не так грубо… Лика о тебе весь день беспокоилась.

Марат. Делает честь. Отзывчивая девушка. Салям алейкум.

Лика. Ты что болтаешь?

Марат. Я-то не болтаю… (Обернулся к ним, резко.) Немецкого парашютиста в плен взял.

Леонидик. Ты?

Марат. Нас вчера вместо водопровода в район Кировского завода отправили, на оборонительные укрепления… Там прохудилось кой-чего. Ну, к вечеру мы все чин чином подняли на должную высоту, а тут обстрел начался… Мы в укрытиях и заночевали. Ночью проснулся, дай, думаю, погляжу, чем кто дышит. Вышел – темнотища, дождик накрапывает… И вдруг вижу, неясно так – человек ползет к разрушенному дому. Я за ним – стой, гад!… Он сопротивляться: ножом по руке полоснул. Не помогло. Обезоружил и после короткой борьбы сдал подоспевшим бойцам.

Лика (погладила его забинтованную руку). Ты… настоящий человек, Марат.

Леонидик. Молодец. Тут уж ничего не скажешь. Завидую… Евстигнейкин. (Внимательно поглядел на них и медленно вышел из комнаты.)

Лика (тихонько). Я так за тебя волновалась.

Марат (вдруг с нежностью). Правда?

Лика. Ты совсем другой стал, Марат, не такой, как прежде… Ты куда-то от меня уходишь. Не уходи… Вспомни, как нам хорошо было.

Марат. А я все время помню. (Долгое молчание.) Это не я, это ты уходишь… Мне даже иногда кажется – ты совсем ушла.

Лика (тихо). Нет… (Очень нежно.) Я здесь, Марик. (Поглядела на него.) Что ты?…

Марат (яростно). Ой, ненавижу себя… Жалкий человек.

Лика (недоумевая). Почему?

Марат. Ладно… к черту! (Прошелся по комнате.) А теперь слушай: с отрядом надо распрощаться; ты способна на большее. Я говорил о тебе в госпитале; пойдешь туда работать сиделкой…

Лика. Тебе когда перевязку делали?

Марат. На рассвете.

Лика. Я сделаю новую.

Марат. Ни к чему. Учти – в госпитале работа такая, что наплачешься. Но надо. Надо, поняла?

Лика. Я все-таки перевяжу тебе руку. У меня индивидуальный пакет есть… нам в отряде дали.

Марат. Не хочу – ясно? Поработаешь месяц-другой сиделкой – сдашь на медсестру. И людям добро, и ты не в убытке. Согласна?

Лика. Да… Рану промывать надо. Обязательно, Марик… (Берет его руку.)

Марат. Не смей, тебе говорят!…

Лика. Но я умею. Нас в отряде всему научили. Я просто красиво тебе все сделаю, увидишь.