Уильям Гибсон - Двое на качелях Страница 4

Джерри (невозмутимо): А я думал, вы итальянка.

Гитель: Кто, я? Я еврейка.

Джерри: Моска.

Гитель: Нет, это как раз, чтобы было экзотичнее. Я взяла эту фамилию для сцены.

Джерри: Для какой же именно сцены?

Гитель: Что?

Джерри: Ничего. Как ваша настоящая фамилия?

Гитель: Для электрических реклам она слишком длинная. Москович.

Джерри: Обрубили лишнее и стали итальянкой. Вы там и родились?

Гитель: Где, в Италии?

Джерри: В Польше.,

Гитель (сердито): Я родилась здесь, в Бронксе! Слушайте, почему вы не возьмете пособия по безработице? Меня, например, оно просто спасает.

Джерри: Гм… Во-первых, официально я живу в другом штате.

Гитель: А-а… (на секунду задумывается) В каком же штате вы официально живете?

Джерри: В Небраске.

Гитель: Небраска… Это где-то в Калифорнии?

Джерри: Нет, в Калифорнии, по-моему, Невада.

Гитель: Ну все равно. Одним словом, вы далеко от дома. И у вас тут нет никого, кто мог бы вам одолжить денег?

Джерри (сидя на стуле, окидывает ее испытующим взглядом): Никого, кроме вас.

Пауза. Оба смотрят друг н друга, потом Гитель берет свою пустую кружку, собираясь налить еще молока, и что-то прикидывает в уме.

Гитель: Сколько вам нужно?

Джерри (опустив глаза): Вы добрая душа. (встает и отходит в сторону; голос его становится ровным и вялым) Даже чересчур добрая. Не разыгрывайте из себя фею-крестную, все равно вас сожрет волк.

Гитель: Вы же сказали, что вы без гроша!

Джерри: Нет, это вы сказали. Разумеется, это весьма не романтично, но в прошлом году я заработал пятнадцать тысяч долларов.

Гитель (вытаращив глаза): Каким образом?

Джерри: Я — поверенный.

Гитель: То есть — адвокат?

Джерри: Скажем — поверенный. Чтобы было экзотичнее.

Гитель (возмущенно): Я перебиваюсь на восемнадцать долларов в неделю и еще стараюсь вам помочь!

Джерри (стоя у окна, равнодушно): По-моему, вам нравится кормить собой пробегающих мимо волков.

Гитель: Что-что?

Джерри: Вы — прирожденная жертва.

Гитель: Чья?

Джерри: Своя собственная.

Гитель (глядя на него широко открытыми глазами): Я ошибаюсь или вы действительно нахал? Я вас пожалела, что же тут плохого?

Джерри (оборачиваясь): Пожалели?

Гитель: Да, конечно!

Джерри: Сколько вам лет?

Гитель: Двадцать девять, а что?

Джерри: А то, что не ведите себя так, будто вам двадцать пять. В тридцать лет вы на самой вершине, и половина уже прожита, а судя по этой комнате, вам особенно нечем похвастаться. Пора бы позаботиться о своих делах.

Гитель (сердито): Не беспокойтесь, я позабочусь! У меня есть свои планы.

Джерри: Какие же у вас планы?

Гитель: Разные! Сейчас я начинаю работать с этим Ларри, мы хотим сделать настоящую балетную программу, черт возьми, мы может стать знаменитостями! Я ищу, где бы недорого снять какой-нибудь чердак. Я бы оборудовала его под студию да еще сдавала кому-нибудь для балетных классов. Не говоря уж о том, что я, может, буду делать костюмы для одной постановки — Оскар вступил в новую труппу, он говорит, что, наверное, сможет…

Джерри (бесстрастно): Ничего из этого не выйдет.

Это так похоже на правду, что на мгновение Гитель теряется.

Гитель (яростно): Ну, тогда я придумаю что-нибудь другое! Что вы ко мне пристали?.. Почему вы меня изводите?

Джерри: Хотите знать правду?

Гитель: Да!

Джерри (ровным тоном): Потому что вы мне кажетесь занятной. Жизнь коротка, и раз уж вы прожигаете ее, как матрос на стоянке в порту, то можете потратить часть и на меня, но я, вероятно, не доставлю вам ничего, кроме огорчений: сегодня я здесь, а завтра меня нет, и мне ни к чему брать на себя ответственность за маленькую простодушную дуреху, вроде вас. Одним словом, вот так.

Гитель (сердито): Что значит "простодушная", умник?

Джерри: Неискушенная. Наивная.

Гитель: Идите к черту! В шестнадцать лет я уже снимала себе комнату в Гринич-Вилледж. Как вы думаете, для чего? Чтобы играть в куклы? Сколько всяких слов, а на самом деле вы, наверное, просто трусите!

Джерри (после паузы, спокойно): Вы с ним живете?

Гитель: С кем?

Джерри: С Мистером Америка. С Ларри.

Гитель: Но он же танцовщик.

Джерри: Это я знаю.

Гитель: Мы с ним дружим. Но боже мой, неужели вы думаете, что у меня… такие наклонности? (расширив глаза) А может, вы сами такой?..

Джерри: Какой?

Гитель: Ну… с наклонностями.

Джерри (пауза, качает головой): Знаете, это уж слишком! (кладет сигару в пепельницу) Так у вас сейчас никого нет?

Гитель: Я свободна, как птица, черт бы ее взял!

Джерри: Я тоже. (жестом подзывает ее к себе)

Гитель с готовностью подходит. Джерри целует ее сначала довольно прохладным поцелуем, но так как Гитель крепко прижимается губами к его рту, поцелуй становится страстным и затяжным. Гитель первая прерывает его. Джерри стоит неподвижно, у него дрожат руки. Гитель и сама немножко взволнованна.

Гитель: Ох, братец! Вы долго постились?

Джерри: Год.

Гитель (глядя на него с изумлением): Где же вы были, в тюрьме?

Джерри хватает ее за руки и привлекает к себе, на этот раз властно целует ее. Гитель слабо сопротивляется, отвечает на поцелуй, потом опять пытается вырваться и наконец сдается, бессильно обмякнув в его объятиях. Они отрываются друг от друга, когда уже у обоих не хватает дыхания.

Знаете что, раз мы не пойдем дальше, лучше уж не надо так.

Джерри: А кто сказал, что мы не пойдем дальше?

Гитель: Вы съешьте еще печенья, чтобы успокоиться, а потом вам, пожалуй, лучше уйти.

Джерри: Уйти?!

Гитель: Да, пожалуйста.

Джерри (отпускает ее, пауза): Это вы имели в виду, когда сказали, что ложный шаг может вывести на новую дорогу?

Гитель: Нет, я…

Джерри: Куда мне идти? (очень раздосадованный, оборачивается, видит радиоприемник. Насмешливо) В комнату без радио?

Гитель (почти жалобно): Радио стоит девятнадцать девяносто пять…

Джерри: Недорого. Мне казалось, вы приглашали меня остаться. Зачем? Чтобы продать мне радио? (выключает радиоприемник и принимается ходить по комнате)

Гитель (запальчиво): У меня железное правило — даже с господом богом я не стану спать в первый же день знакомства. За кого вы меня, в конце концов, принимаете? Во-вторых, вы все время ходите и ходите, у меня уже в глазам мелькает (ей удается разжечь в себе что-то вроде негодования), а, в-третьих, я ненавижу сигары — это во-первых, а во-вторых, то есть в-четвертых, я выкладываю вам про себя буквально все, а вы про себя ни слова. И чего ради я буду ложиться в постель с каким-то типом, про которого я ровно ничего на знаю, может, он…

Джерри (оборачивается к ней так резко, что она на мгновение цепенеет, как от удара): По-то-му, что я здесь то-ну в це-мен-те!

Гитель: Где?

Джерри: В этом городе! (шагает по комнате, говоря сквозь зубы, скорее самому себе, чем ей) Целый месяц я не перекинулся словом ни с одной живой душой, пока не позвонил Оскару, а ведь всегда друг друга терпеть не могли! Все, кого я тут знал, переехали в Коннектикут, в Вермонт, за Полярный круг! Я истоптал пару ботинок в музеях. Протер пару штанов в киношках, где показывали идиотские картины. И если мне еще раз придется бродить в одиночестве по одному из здешних прекрасных мостов, ей-богу, я перемахну через перила! Каждый вечер, натыкаясь на мусорные ведра, я плетусь по лестнице в свою каморку за двадцать один доллар в месяц, где однажды я открою газ и утром найдут мой труп. (поворачивается к ней) И, между прочим, я не могу купить себе радио за девятнадцать девяносто пять!

Гитель (указывая на стену — соседи): Ш-ш! Почему?

Джерри (свистящим шепотом): Потому что я приехал сюда с пятьюстами долларов. Сейчас живу на три с половиной в день.

Гитель: А сегодня истратили на меня шестнадцать восемьдесят!

Джерри (тоже шепотом): Я хотел пустить пыль в глаза.

Гитель: Кому, мне?

Джерри: Нет, себе. Сегодня мне стукнуло тридцать три года.