Бертольт Брехт - Трехгрошовая опера Страница 4

Джекоб. Что, например?

Мак. Неужели мне все самому придумывать? Я не требую от вас оперы. Но что-нибудь кроме жратвы и похабщины вы, ей-богу же, могли бы подготовить. Да что там говорить, в такие дни только и видишь, как ни в чем нельзя полагаться на друзей.

Полли. Лососина превосходная, Мак.

Эд. Да, такой вам еще не приходилось жевать. У Мэкки-Ножа она не переводится. Вы будете кататься как сыр в масле. Я всегда говорил, что Мак лучшая партия для девушки, у которой есть высокие идеалы. Это я вчера еще говорил Люси.

Полли. Люси? Кто такая Люси, Мак?

Джекоб (смущенно). Люси? Ах, знаете, это не нужно принимать всерьез.

Маттиас выходит из-за стола и, встав за спиной Полли, делает Джекобу отчаянные знаки, чтобы тот замолчал.

Полли (заметив жестикуляцию Маттиаса). Передать вам что-нибудь? Может быть, соль?.. Простите, вы хотите что-то сказать, господин Джекоб?

Джекоб. О нет, ничего, ничего. Если я чего-то и хотел, то именно ничего не сказать. А то еще сболтнешь лишнее.

Мак. Что у тебя в руке, Джекоб?

Джекоб. Нож, капитан.

Мак. А что у тебя на тарелке?

Джекоб. Форель, капитан.

Мак. Стало быть, ты режешь форель ножом, так, что ли? Это же неслыханно, Джекоб. Ты видела что-либо подобное, Полли? Он режет рыбу ножом! Так поступают только хамы, ты понял меня, Джекоб? Учись хорошим манерам. Ты еще намучишься с ними, Полли. Не так-то просто сделать из этих скотов людей, умеющих вести себя в приличном доме. Да знаете ли вы вообще, что такое приличный дом?

Уолтер. Приличный дом или публичный дом?

Полли. Фи, господин Уолтер!

Мак. Значит, вы не желаете петь, чтобы как-то украсить этот день? Пускай, значит, день моей свадьбы будет таким же скучным и нудным, как всякий другой? И вообще — почему никто не стоит у дверей? Может быть, мне самому сегодня стать у дверей, чтобы вы спокойно набивали себе брюхо за мой счет?

Уолтер (ворчливо). Что значит — «за мой счет»?

Джимми. Перестань, Уолтерчик! Так и быть, я выйду. Какой дьявол сюда придет! (Выходит.)

Джекоб. Вот была бы потеха, если бы в такой день всех гостей застукали!

Джимми (вбегая). Эй, капитан, шухер!

Уолтер. Пантера-Браун!

Маттиас. Глупости, это его преподобие Кимбл!

Входит Кимбл.

Все (орут). Добрый вечер, ваше преподобие!

Кимбл. Ну наконец-то я вас нашел! Я нашел вас в скромной хижине. Но зато вы сидите под собственной крышей.

Мак. Герцога Девонширского.

Полли. Здравствуйте, ваше преподобие. Ах, как я счастлива, что в прекраснейший день моей жизни его преподобие…

Мак. А теперь я прошу отметить прибытие его преподобия небольшой кантатой.

Маттиас. Что вы скажете о «Билле Лоджине и Мэри Сайер»?

Джекоб. «Билли Лоджин» — это, пожалуй, подойдет.

Кимбл. Ну-ка, затяните, ребята!

Маттиас. Начнем, господа.

Трое мужчин (поднимаются и нерешительно, слабыми, неверными голосами поют).

Билли Лоджин и Мэри СайерПоженились — только и всего!Дай им бог счастливого житья-бытья!Но, придя оформляться в магистрат,Сам не знал он, чей был на ней наряд,А она не знала толком имени его.Ура!

Ты в жене своей уверен? Нет!Верность ей хранить намерен? Нет!Дай им бог счастливого житья-бытья!Билли Лоджин говорит: онаЦеликом мне вовсе не нужна! Свинья.Ура!

Мак. И это все? Убожество!

Маттиас (снова давится от смеха). Убожество — вот верное слово, господа. Именно убожество.

Мак. Заткнись!

Маттиас. Я хочу сказать — нет подъема, нет огня и тому подобное.

Полли. Господи, если никто не хочет выступить, я, пожалуй, сама покажу вам один пустячок. Я попробую изобразить девушку, которую мне случилось однажды видеть в небольшом кабачке. Знаете, такие четырехпенсовые кабачки в Сохо. Девушка эта была судомойкой. И, понимаете, все над ней смеялись. А она в ответ говорила гостям такие вещи — вот вы сейчас услышите какие. Представьте себе, что это стойка — грязная-прегрязная стойка, за которой проходит весь ее день. Это ведро, в котором она полощет, а это — тряпка, которой она вытирает стаканы. Там, где вы сидите, сидели мужчины, которые над ней смеялись. Вы тоже можете смеяться, чтобы было совсем похоже. А если не сможете смеяться, — не надо. (Тихо напевая без слов, моет воображаемые стаканы.) А теперь кто-нибудь из вас (указывая на Уолтера), ну, например, вы, пусть скажет: «Когда же наконец придет твой корабль, Дженни?»

Уолтер. Когда же наконец придет твой корабль, Дженни?

Полли. А кто-нибудь другой, например, вы, пусть скажет: «Ты все еще моешь стаканы, Дженни, пиратская невеста?»

Маттиас. Ты все еще моешь стаканы, Дженни, пиратская невеста?

Полли. Ну вот, а теперь я начинаю.

Особый золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись:

Стаканы я мою здесь, господа,И вам на ночь стелю постели,И вы пенни мне даете, — вы в расчете со мной,И, мои лохмотья видя и такой трактир дрянной,Как вам знать, кто я на самом деле?

Но настанет вечер, и крик раздастся с причала,И вы спросите: «Что это за крик?»И когда я засмеюсь, вы удивитесь:Почему смеюсь я в этот миг?И у пристани станетСорокаорудийныйТрехмачтовый бриг.

«Эй, вытри стаканы!» — мне говорятИ пенни суют, подгоняя.И монетку беру я, и постели стелю.(Вам в ту ночь на тех постелях не уснуть и во хмелю,Если б знали вы, кто я такая!)

Но настанет вечер — и гул раздастся с причала,И вы спросите: «Что стрястись могло?»И воскликнете, лицо мое увидев:«Боже, как она смеется зло!»И ударит из пушекСорокаорудийныйТрехмачтовый бриг.

Невесело станет вам, господа!Будут стены, треща, валиться.И сровняется за ночь весь ваш город с землей.Уцелеет от обстрела лишь один трактир дрянной,И все спросят: «Кто сумел там скрыться?»

Не умолкнет гомон до рассвета у трактира.«Чье же это — будут спрашивать — жилье?»И, увидев, как я выйду рано утром,Закричат: «Они щадят ее!»И поднимет свой вымпелСорокаорудийныйТрехмачтовый бриг.

А в полдень матросы с судна сойдут,Чтобы суд справедливый править.И куда бы вы ни скрылись, вас матросы найдутИ ко мне, связав покрепче канатами, приведут,И кого ж мне из вас обезглавить?

Будет в этот полдень тишина вблизи причала,И отвечу я: «Казните всех подряд!»И под возгласы «гопля» и прибауткиБудут головы катиться с плеч.И умчится со мноюСорокаорудийныйТрехмачтовый бриг.

Маттиас. Очень мило. Забавно, правда? Ишь ты, как здорово спела!

Мак. Что значит — «мило»? При чем тут «мило», идиот? Это же искусство, а ты лезешь со своим «мило». У тебя это великолепно получилось, Полли. Но разве такая шваль — простите, ваше преподобие, — разве такие люди что-нибудь понимают? (Тихо, к Полли.) Между прочим, мне не нравится такое кривлянье, пожалуйста, имей это в виду на будущее.

За столом начинают громко смеяться. Банда потешается над священником.

Что у вас в руках, ваше преподобие?

Джекоб. Два ножа, капитан.

Мак. А что у вас на тарелке, ваше преподобие?

Кимбл. Лососина, кажется.

Мак. Вот как. Значит, вы режете лососину ножом?

Джекоб. Слыханное ли дело — жрать лососину с ножа; кто так поступает, тот просто…

Мак. Свинья. Ты понял меня, Джекоб? Учись.

Джимми (вбегая). Эй, капитан, шухер! Сам шериф.

Уолтер. Браун, Пантера-Браун!

Мак. Да, Пантера-Браун, совершенно верно. Не кто иной как Пантера-Браун, главный шериф Лондона, столп английской полиции, войдет сейчас в жалкую хижину капитана Макхита. Учитесь!