Уильям Шекспир - Юлий Цезарь Страница 4

Так почему же Цезарь стал тираном?

Несчастный! Разве мог бы стать он волком,

Когда б не знал, что римляне — бараны;

Пред римлянами-ланями он лев.

Кто хочет развести скорей огонь,

Тот жжет солому. Римляне, вы щепки,

Вы мусор, коль годитесь лишь на то,

Чтоб освещать ничтожество такое,

Как Цезарь. Но куда меня, о скорбь,

Ты завлекла? Быть может, я открылся

Рабу угодливому; что ж, готов

К ответу я. Ведь я вооружен,

И все опасности я презираю.

Ты с Каской говоришь; он не болтун,

Не зубоскал. И вот моя рука:

Сплоти людей, чтоб зло предотвратить,

И ни на шаг тогда я не отстану

От вожака.

Союз наш заключен.

Узнай же, Каска, я уже склонил

Немало благородных, честных римлян,

Чтоб разделить со мною предприятье

С опасным и почетным завершеньем.

Они, собравшись, ждут меня сейчас

Под портиком Помпея; в ночь такую

На улицах пустынно и безлюдно,

И даже небо мрачное похоже

На дело, что готовы мы свершить, —

Кроваво так же, огненно и грозно.

Остерегись, идет поспешно кто-то.

Входит Цинна.

Я по походке Цинну узнаю.

Он друг наш. — Цинна, ты куда спешишь?

Ищу тебя. Кто здесь? Метеллий Цимбр?

Нет, это Каска. К нам и он примкнул.

Скажи, меня там ожидают, Цинна?

Я Каске рад. Но как ужасна ночь!

Из нас кой-кто чудесное увидел.

Там ждут меня? Скажи.

Да, ждут.

О Кассий, если б мог ты

И доблестного Брута к нам привлечь.

Доволен, Цинна, будь: письмо вот это

На преторское кресло положи,

Чтоб Брут его нашел; другое ж брось

К нему в окно; а это, третье, воском

К статуе Брута древнего прилепишь.

У портика Помпея ждем тебя.

Брут Деций и Требоний тоже там?

Все, кроме Цимбера; он за тобой

Пошел в твой дом. Я быстро все исполню

И письма все, как ты велел, подброшу.

И приходи потом в театр Помпея.

Цинна уходит.

Должны с тобой мы, Каска, до рассвета

Увидеть Брута дома: ведь сейчас он

Наш на три четверти и целиком

Наш будет после этой новой встречи.

Народ глубоко почитает Брута.

То, что казалось бы в нас преступленьем,

Поддержкою своею, как алхимик,

Он в доблесть претворит и в добродетель.

Ты верно понял, в чем его значенье

И для чего он нужен нам. Идем,

Ведь за полночь уже, мы до рассвета

Его разбудим, и он будет наш.

Уходят.

АКТ II

Рим. Сад Брута.

Входит Брут.

Эй, Луций, встань!

По звездам распознать я не могу,

Далеко ль до утра. Проснись, эй, Луций, пробудись!

О, если б мог я так же крепко спать.

Живее, Луций! Эй, проснись же, Луций!

Входит Луций.

Ты звал, мой господин?

В покой мой принеси светильник, Луций.

Когда зажжешь, то позови меня.

Все будет сделано, мой господин.

(Уходит.)

Да, только смерть его: нет у меня

Причины личной возмущаться им,

Лишь благо общее. Он ждет короны;

Каким тогда он станет — вот вопрос.

На яркий свет гадюка выползает,

И осторожней мы тогда ступаем.

Короновать его — ему дать жало,

Чтоб зло по прихоти он причинял.

Величье тягостно, когда в разладе

Власть с состраданьем. Я не замечал,

Чтоб в Цезаре его пристрастья были

Сильнее разума. Но ведь смиренье —

Лишь лестница для юных честолюбий:

Наверх взбираясь, смотрят на нее,

Когда ж на верхнюю ступеньку встанут,

То к лестнице спиною обратятся

И смотрят в облака, презрев ступеньки,

Что вверх их возвели. Вот так и Цезарь.

Предотвратим же это. Пусть причины

Для распри с ним пока еще не видно,

Решим, что, как и все, он, возвеличась,

В такие ж крайности потом впадет.

Пусть будет он для нас яйцом змеиным,

Что вылупит, созрев, такое ж зло.

Убьем его в зародыше.

Входит Луций.

Светильник я зажег, мой господин.

Кремень искал я у окна и вот

Нашел письмо с печатью, но его

Там не было, когда я спать пошел.

(Подает письмо.)

Приляг опять, еще не рассвело.

Не мартовские ль иды завтра, мальчик?

Не знаю, господин.

Взгляни же в календарь и мне скажи.

Сейчас, мой господин.

(Уходит.)

По небу так сверкают метеоры,

Что я могу читать при свете их.

(Вскрывает письмо и читает.)

"Ты спишь, о Брут: проспись, познай себя.

Иль Рим… Воспрянь, рази, спасай".

«Ты спишь, о Брут: проснись».

Такие подстрекательства мне часто

Подбрасывали, и я их читал.

«Иль Рим…». Как должен это я дополнить?

Иль Рим под игом одного? Как, Рим?

Из Рима предками моими изгнан

Тарквиний был, когда он стал царем.

«Воспрянь, рази, спасай». Меня зовут

Воспрянуть и спасать? О Рим, клянусь,

Что, если будешь ты спасен, спасенье

Получишь ты от Брутовой руки!

Входит Луций.

Четырнадцать дней мартовских прошло.

Стук за сценой.

Так. Отвори ступай; стучится кто-то.

Луций уходит.

Я сна лишился с той поры, как Кассий

О Цезаре мне говорил.

Меж выполненьем замыслов ужасных

И первым побужденьем промежуток

Похож на призрак иль на страшный сон:

Наш разум и все члены тела спорят,

Собравшись на совет, и человек

Похож на маленькое государство,

Где вспыхнуло междоусобье.

Входит Луций.

Мой господин, у входа брат твой Кассий,11

Тебя он хочет видеть.

Он один?

Пришли с ним и другие.

Ты знаешь их?

Нет, господин мой: головы склонив,

Они одеждой лица закрывали.

И я не мог черты их разглядеть,

Как ни старался.

Пусть они войдут.

Луций уходит.

То заговорщики. О заговор,

Стыдишься ты показываться ночью,

Когда привольно злу. Так где же днем

Столь темную пещеру ты отыщешь,

Чтоб скрыть свой страшный лик? Такой и нет.

Уж лучше ты его прикрой улыбкой:

Ведь если ты его не приукрасишь,

То сам Эреб12 и весь подземный мрак

Не помешают разгадать тебя.

Входят заговорщики: Кассий, Каска, Деций, Цинна, Метелл Цимбр и Требоний.

К тебе мы вторглись, твой покой нарушив,

Брут, здравствуй. Разбудили мы тебя?

Я встал уже, и я не спал всю ночь.

Знакомы ль мне пришедшие с тобой?

Ты знаешь каждого из них, и каждый

Тебя глубоко чтит, и каждый хочет,

Чтоб о себе ты был того же мненья,

Как лучшие из римлян о тебе.

Требоний здесь.

Приветствую его.

Вот Деций Брут.

Привет мой и ему.

Вот Каска, вот и Цинна, вот и Цимбер.

Привет им всем!

Что за бессонные заботы встали

Меж вашим сном и ночью?

Могу ль тебе сказать?

Брут и Кассий шепчутся.

Вот где восток. Не правда ль, там светает?

Нет.

Не прав ты, кромка облаков сереет,

То первые предвестники рассвета.

Сознайтесь же, что оба вы ошиблись.

Я покажу мечом, где всходит солнце;

Сейчас, весной, на повороте года,

Оно встает гораздо ближе к югу.