Александр Галин - Чешское фото Страница 4

Зудин. Я не завидую… Физически я чувствую себя очень хорошо — не болею никогда…

Раздорский. Что смотришь?

Зудин. Я думаю. Только прошу тебя — не обижайся.

Раздорский. О чем думаешь?

Зудин. Я хочу поднять один вопрос. Почему я сидел, а ты нет?.. Почему меня объявили маньяком, а тебя нет?

Раздорский. Ты спасибо скажи, что друзья отца меня отмазали! Ты вспомни, они на нас вешали «чешских шпионов»! Да нас бы упекли знаешь на сколько, если бы мы проходили вдвоем. А так ты сел только за порнографию…

Зудин. Я сидел в колонии… Почему тогда ты ни разу не приехал ко мне… за столько лет. Или столичному фотографу нечего было снимать в тюрьме? Тебе нельзя было приехать? Где ты был все это время?

Раздорский. Что ты вспомнил? Пойдем выпьем… маньяк!

Зудин. Без меня! И тогда еще один вопрос!

Раздорский. Нет! Пойдем выпьем! И закончим с вопросами.

Зудин. Подожди… очень важный вопрос.

Раздорский. Хватит вопросов.

Зудин. Кушакова не пришла…

Молчание.

Она должна была прийти… Это, во-первых. Во-вторых, я не маньяк — у меня есть имя.

Молчание.

Раздорский. Кушакова твоя жена?

Зудин. Света стала моей женой тогда… Она приехала ко мне… в тюрьму Косиново… под городом Курском. И там нас… зарегистрировали. Да! Раздорский, она моя жена! Же-на! Все эти годы… она писала прошения… просила, она вытаскивала меня… Ты уехал… Ты уехал… Тебя никто не искал… Да, меня они посадили за порнографию, но Кушакова… она действительно спасла мне жизнь. Она приезжала ко мне на свидания как… сестра… как друг… ну как человек, понимаешь… Она великая женщина… Ты должен понять, я все сделаю, чтобы она была счастлива. В общем, эта фотография… разбила и ее жизнь. Из театра ее тогда выгнали… У нее нет семьи. Нет детей… Для Саратова это было слишком большим вызовом — показать грудь.

Раздорский. Столько лет прошло — о чем ты вспоминаешь!

Зудин. А мне не о чем больше вспоминать. Конечно, по первому ее требованию мы разведемся, но она никогда меня об этом не просила, и, я надеюсь, не попросит. Скажу тебе прямо — мне бы этого не хотелось.

Молчание.

Раздорский. Идиот, а зачем тебе с ней разводиться?

Зудин. Я сказал, что мне нравится мое имя.

Раздорский. Мне оно тоже нравится.

Зудин. Теперь мы говорим серьезно.

Молчание.

Раздорский, У меня в жизни был всего один друг… Ты стал там богатым… Твоя жена… не пустила меня в дом, когда я приезжал в Москву. Ты знаешь, что я приезжал в Москву и нашел твой дом?..

Раздорский. Нет… Это когда было? Какая в то время у меня была жена?

Зудин. Я не знаю — она мне не сообщила свой порядковый номер.

Раздорский. Ну на вид? На что похожа?

Зудин. В лице что-то было от Ломоносова…

Молчание.

Ну может быть, чуть-чуть меньше сдобы, чем у него…

Раздорский. Понял…

Зудин. Да, я был похож на бездомного… на сумасшедшего. Все-таки после тюрьмы я не сразу приоделся. Света требовала, чтобы я не ехал, не искал тебя. Она очень гордая. А я нет. Я нет… А в Саратове у нас в таких брюках, как у меня, я могу пойти в театр… Светлана работает в гардеробе. Еще она убирает сцену, моет пол, я ей помогаю. А номерки она мне не хочет давать. Не доверяет. Знаешь, сколько стоит номерок?! А когда я был в тюрьме… вы встречались? Ты ведь не раз приезжал сюда? У тебя здесь могила… Когда я к своим хожу, я твоего папу тоже навещаю. Могилка его всегда прибрана… я заметил…

Молчание.

Раздорский. Какую камеру ты хочешь, Левка? Японскую? Немецкую?

Зудин. Не надо!

Раздорский. Получишь. Слушай меня внимательно…

Зудин. Знаешь, о чем я тебя попрошу? Быстрее уезжай из нашего города!

Раздорский. Прямо сейчас? Закусить-то можно?

Зудин. Это ты должен сделать — и ты уедешь! Нельзя, чтобы она тебя увидела.

Молчание.

Раздорский. Она меня уже видела и ничего — жива…

Зудин. Ты с ней встречался?

Молчание.

Я чувствовал это… чувствовал.

Раздорский. Что такое ваш брак?

Зудин. Непонятно, зачем вы это скрывали от меня?

Раздорский. Лева, сегодня мы расслабимся, полетаем немного над бездной. Разве мы не мечтали в молодости о таком корабле. Нас ждет серьезное испытание — ансамбль современной эротики во втором отделении. Лабухи будут играть всю ночь. Кухня тоже останется до утра… Я сегодня, как ты заметил, угощаю город Саратов. К черту всех этих жен!

Молчание.

Завтра я в Москву возвращаюсь, а сегодня давай мы с тобой напомним о своем существовании…

Зудин. Кушакова с тобой поедет?

Раздорский. Кушакова? Ты знаешь — она, конечно, непредсказуемый человек… Ее свидание с Ломоносовым, как ты понимаешь, для меня сейчас нежелательно…

Зудин. Я видел — что-то с Кушаковой происходит.

Раздорский. О чем ты говоришь? У нее тут есть паренек — кажется, бутафор… в местном театре? Ты знаешь об этом?

Зудин. Мы с ним знакомы…

Молчание.

Раздорский. Кушакова, конечно, интересный экземпляр…

Зудин. Давно ты в Саратове?

Раздорский. Неделя скоро…

Зудин. Странно, как я раньше этого не понял! Вы уже с ней все решили, значит?

Раздорский. Я видел ее пять минут… Она меня познакомила со своим юным протеже… Так что мы были втроем…

Зудин. Ну ладно… Этого обмана я не прощу ни тебе, ни ей.

Раздорский. Ты с ней не спишь?

Зудин. Это не твое дело! Я никогда не спрашивал, спишь ли ты со своими женами?

Раздорский. Ты напрасно этого не делаешь. Я готов ответить.

Зудин. Я пойду… Я сыт, пьян… Я доволен. Наверно, до смерти уже не удастся побывать в таком ресторане, а поросенка можно было и не убивать — я не ем мяса… Впрочем, вы сами его ешьте.

Раздорский. Наша Кушакова моет полы, значит? Мне сказала, что работает актрисой — Клеопатру играет…

Зудин. Она не моет полов. Это всегда делаю я!

Раздорский. Пересчитывает номерки… наша Кушакова.

Зудин. Ты сказал — наша Кушакова?

Раздорский. Ты спишь с ней?

Зудин (кричит). Ты сказал наша? Боров!

Раздорский. Зудин, я тебя никогда не бил! Но ты постоянно злоупотребляешь моим великодушием. Я о тебе помнил все это время. Помнил! Тогда я не мог тебе помочь. Сейчас могу… Не хочешь — подметай или, что ты там делаешь? Я не видел тебя сто лет. Могу еще потерпеть. Тебе не повезло. Я понимаю это. Но не я тебя сажал. Я не люблю грубиянов… Если ты собираешься устроить надо мной суд чести, то подожди. Я заказал к рыбе соус, какой я однажды пробовал в Мадриде… На десерт нам обещали саратовский торт «Лебедь белая». Не торопись…

Молчание.

Зудин. Если мне не изменяет слух — ужин заказал ты?

Раздорский. Тебе, идиот, не только слух изменяет, а также мозг… и вестибулярный аппарат.

Зудин. Раздорский, а кто кого сегодня угощает? Ты ошибся. Или не понял меня?

Раздорский. Честно говоря… понять тебя мне было нелегко.

Зудин. Раздорский, я заплачу за свой ужин. (Пауза). Я готов заплатить. Я хочу сказать — желание заплатить у меня сейчас появилось просто огромное. Вряд ли будет достаточно… одного моего желания, но я готов заплатить…

Раздорский. Что у нее с бутафором? Давно это?

Зудин (громко). Я тоже хотел бы предупредить всех на пароходе: ожидается ночное варьете на воде. Вот тут репертуарное меню. (Читает). Ансамбль «Шарм» — ночная эротическая сюита. Я надеюсь, у меня есть еще время от этого всего отказаться? Раздорский, я не смогу оплатить ансамбль. Раздорский, но еду, а также алкоголь я принимаю на свой счет!

Раздорский. Хватит орать, идиот!

Зудин (громко). Я никого и ничего не собираюсь здесь смотреть и слушать! Сначала они ограбили народ, а теперь устраивают для нас благотворительные концерты…

Раздорский (громко). Господа, продолжайте спокойно ужинать!