Виктор Шендерович - Текущий момент и другие пьесы Страница 40

МУЖЧИНА. А-а-а! Нас тут полный вагон мужиков! Нас, это… (Пытается посчитать.) Много! Мы не сдадимся! Каким-то му…

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Мутантам.

МУЖЧИНА. Да! Каким-то животным! Да я им яйца поотшибаю! Да я…

СЕРЬЕЗНЫЙ. А мне всегда нравились кроты!

ЮНОША В НАУШНИКАХ. Йес-с!.. МУЖЧИНА. Что?

СЕРЬЕЗНЫЙ. Что слышите. (Громко.) Я всегда очень уважал кротов! За принципиальность и мужество! Я всегда был на стороне кротов! У меня дома живет хомячок!

ОЧКАРИК. Хомячок не в счет!

СЕРЬЕЗНЫЙ. Как не в счет! Что вы говорите? Хомячок — тот же крот!

МУЖЧИНА. Да? А они… это…

СЕРЬЕЗНЫЙ. Давно пора посмотреть на вещи шире! Кроты — это прекрасно! Неужели не понятно?

ДАМА. Ну, если это нормальные, положительные кроты…

ЧЕЛОВЕК С ГАЗЕТОЙ. Если это наши, русские кроты!

СЕРЬЕЗНЫЙ. А какие же они еще? Да здравствует законная власть! Давно пора было восстановить наш справедливый подземный порядок!

ОЧКАРИК. Вау! (Аплодирует.)

ДЕДУЛЯ. Вот под кротами еще не жил.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Надо когда-то и начинать.

ДЕДУЛЯ. Главное — чтобы порядок был!

СЕРЬЕЗНЫЙ. Вот! А тех, которые против законной власти, мы запомним. Всяких там демократов, болтунов, гомосеков, гомосапиенсов. Да здравствуют кроты!

МУЖЧИНА. Да? А они… это… Ну, с ними нормально будет?

СЕРЬЕЗНЫЙ. А чего плохого? Дисциплина, организация! А с умниками мы щас разберемся!

ДЕВУШКА. Не дам! Не сметь!

Вдруг бросается к Очкарику и прижимается к нему.

ОЧКАРИК. Ой. (Осторожно обнимает Девушку).

ДЕВУШКА. Я вас всех убью! Только попробуйте подойти!

СЕРЬЕЗНЫЙ. Молчи, шмакодявка! (Надевает черные очки.) Ну! Да здравствуют кроты!

ДАМА, МУЖЧИНА, БАБУШКА, ДЕДУЛЯ И ЧЕЛОВЕК С ГАЗЕТОЙ (сплотившись, нестройным хором). Да здравствуют кроты!

НЕМОЙ (в ужасе). Мама-а!

Пауза. Все смотрят на Немого, потом друг на друга.

Гражданин в плаще садится на свое место, осматривает мизансцену.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ (Очкарику). Да! Вы были правы: все бывает. Просто — еще не было.

НЕМОЙ. Ма-ма. Мы-ла ра-му… (Смеется.) Раз-два-три-четы-ре-пять, вышел зайчик погулять!

ОЧКАРИК. Нет худа без добра… Заговорил! (Смеется.)

МУЖЧИНА. Что происходит?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Ничего, ничего. Продолжайте. Вы тут что-то скандировали…

МУЖЧИНА. Я? Скандировал… А что, разве…

ЛЫСЫЙ. Вот это да! Вот это я понимаю!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ (Лысому). Но разве мы с вами увидели что-нибудь новое?

ЛЫСЫЙ. Это правда. Чего только не приходилось скандировать!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Причем кроты — еще не худший вариант, если вдуматься. (Мужчине.) Верно?

МУЖЧИНА. Вот как. Значит, вы нас…

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Простите ради бога, я же не знал, что вы поверите…

Очкарик хохочет в голос.

МУЖЧИНА. Вот, значит, как…

Серьезный стаскивает с носа черные очки.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Черт меня дернул, а?

ОЧКАРИК. А-а-а! Какой класс! (Хохочет.)

ДАМА. Мерзавцы, вот мерзавцы!

ЛЫСЫЙ. Твои молитвы подействовали. (Тоже начинает смеяться.)

ТЕЛКА. Вот дураки, а? Вот дураки!

НЕМОЙ. Сижу! За решеткой! В темнице! Сырой! Вскормленный! В неволе! Орел! Молодой! (Смеется.)

СЕРЬЕЗНЫЙ. Это была проверка! Вы поняли: это была проверка! Вы — за кротов!

МУЖЧИНА. Я?

ПАРЕНЬ. Я?

СЕРЬЕЗНЫЙ. Ну не я же!

ПАРЕНЬ. Ну, ты… Да я тебя сейчас!..

ТЕЛКА. Не трогай его, рыжий!

СЕРЬЕЗНЫЙ. Да. Меня трогать — не советую.

ЧЕЛОВЕК С ГАЗЕТОЙ. Орган. Орган мой дайте мне.

Закрывает лицо газетой. Потом на секунду опускает ее и аккуратно вставляет бируши. И снова закрывает лицо газетой.

Девушка, прижимаясь по-прежнему лицом к груди Очкарика, вдруг с воем начинает колотить по его плечам.

ОЧКАРИК. Ну прости, умничка, прости!

ДЕВУШКА. Дураки-и!..

НЕМОЙ. Люблю! Грозу! В начале мая! Когда весенний! Первый гром! (Обнимает бабушку.)

БАБУШКА (гладя его по голове). Как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом.

ОЧКАРИК (гладя по голове Девушку). Все хорошо.

ДЕВУШКА. «Хорошо-о»… А у меня из-за вас черепок снесло! А-а-а.

ОЧКАРИК. Как звать вулкан?

ДЕВУШКА. Эйя. фьят. лайо. кудль.

ОЧКАРИК. Черепок на месте! (Целует ее в темечко.)

МУЖЧИНА. Я рад, что вам весело.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Извините меня. Но вы же сами… Ради Бога, простите.

МУЖЧИНА. Послушайте, что я вам скажу. Вас надо расстреливать, всех.

ОЧКАРИК. Ну зачем же всех?

МУЖЧИНА. Тебя. Тебя. И тебя с твоим Гоголем.

ЛЫСЫЙ. Гегелем.

МУЖЧИНА. Неважно. Всех умников.

ЛЫСЫЙ. А скучно не будет? Чем займете досуг после расстрела?

МУЖЧИНА. За нас не беспокойтесь.

ЛЫСЫЙ. А если отменят футбол?

МУЖЧИНА. Футбол не отменят.

ЛЫСЫЙ. А вдруг?

МУЖЧИНА. Не надо ля-ля.

ДАМА. Вам надо сидеть в тюрьме!

ОЧКАРИК. Это невозможно. Меня уже расстрелял ваш товарищ по разуму. Эй! Слышь, спартаковец! Последняя просьба перед казнью: согласись, что весь мир — театр.

МУЖЧИНА. Не надо ля-ля!

ОЧКАРИК. О! Крепкий орешек! Мяч круглый, поле ровное, да?

МУЖЧИНА. Да.

ОЧКАРИК. И все просто?

МУЖЧИНА. Как дважды два.

ОЧКАРИК. Дважды два бывает — одиннадцать.

МУЖЧИНА. Дважды два — четыре!

ОЧКАРИК. Чаще, конечно, четыре. Но иногда бывает — одиннадцать. Болельщику «Спартака» это знать не обязательно, просто поверьте на слово! И если поезд остановился в туннеле, то скорее всего это, конечно, поломка, но однажды.

МУЖЧИНА. Не надо ля-ля!

ЛЫСЫЙ (жене). Когда станешь вдовой, обрати на него внимание. Основательный человек.

МУЖЧИНА. Тебе кажется, ты пошутил?

Пауза. Две группы пассажиров, сплотившись друг напротив друга, находятся, в секунде от схватки. Но вдруг — толчок, и медленно, но все быстрее начинают ползти за окнами стены туннеля. И — общий выдох облегчения:

— О господи!

— Поехали!

— Едем!

— Мама родная!

— Слава богу!

— Ой… Правда, едем!

— Боже мой!

— Аузу билляхи минаш шайтаани р-раджим.

— Господи, наконец-то!

— А я хочу писать!

Поезд выходит наверх, на свет божий. Деревья, дома, вечерние сумерки, небо… Все бросаются к окнам и дверям.

ДЕВУШКА. Ой. Хорошо-то как!

ОЧКАРИК. А почему, собственно, нам должно быть плохо?

НЕМОЙ. Мороз и солнце — день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный! Пора, красавица, проснись!

ДАМА. Симулянт!

СЕРЬЕЗНЫЙ. Родина! Нигде больше такой нет.

ГАСТАРБАЙТЕР. А меньше есть.

ЧЕЛОВЕК С ГАЗЕТОЙ (торжественно). Здравствуй, Русь!

НЕМОЙ (радостно). «Прощай, немытая Россия!» (Осекшись, оправдывается.) Л-л-Лермонтов…

Мужчина вдруг обнимает Бабушку.

БАБУШКА. Ты чего?

МУЖЧИНА. На второй тайм успеваю!

БАБУШКА. Вот молодец какой!

ТЕЛКА. Сере-еж! Поцелуй меня знаешь куда?

ПАРЕНЬ. Да с удовольствием!

Снова начинают целоваться.

БАБУШКА. Вот и хорошо, вот и на здоровье!

ЛЫСЫЙ. Ну надо же… Мир во всем мире, практически! Болельщик, я прошу о помиловании!

ОЧКАРИК. Да, и я! И меня тоже — не надо расстреливать, ладно? Очень, знаете, вдруг захотелось пожить.

МУЖЧИНА. Ладно, живите.

ОЧКАРИК. Виват, виват, виват! «Спартак» — чемпион! МУЖЧИНА. Ну смотри, парень, никто тебя за язык не тянул…

МАЛЬЧИК. Я описался!

ВСЕ

— Ну наконец-то!

— Слава богу!

— Какое счастье!

— Молодец!

— Так держать!

Общее веселье.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. А я ведь завтра улетаю.

ОЧКАРИК. Насовсем?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Не знаю.

ОЧКАРИК. Пересадка на другую ветку?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Да. Решил напоследок прокатиться по своей, родной.

ОЧКАРИК. Так вот почему.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Да. Я же сказал: мне сегодня было совершенно некуда спешить.

ОЧКАРИК. Хорошо посидели на дорожку!

Поезд замедляет ход и въезжает на станцию. Двери открываются, и в вагон входят ТРОЕ СЛЕПЫХ — в черных очках, с белыми тросточками. Они садятся и, синхронно поворачивая головы, поочередно рассматривают пассажиров.

МЕХАНИЧЕСКИЙ ГОЛОС. Осторожно, двери закрываются.

БОМЖИК (очнувшись, ближайшему Слепому). Любезный, как кстати! Могу ли я попросить у вас водички? Сушняк замучил.