Виолетта Гудкова - Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний» Страница 41

Входят Дуня и Петр Иванович, сосед — человек неинтеллигентный.

Петр Иванович (Леле, сразу, строго). Вы зачем яблоки веруете?

Пауза.

(К Дуне). Вы свои яблоки узнать можете?

Дуня. Она их на части порезала.

Петр Иванович. По частям можно узнать.

Леля. Ну что ж, сознаюсь, мы украли у вас яблоки.

Петр Иванович. Ясно.

Дуня. Зачем резали? Не имели права резать.

Петр Иванович. Ей целые нужны яблоки. Она испечь хотела.

Дуня. Я испечь хотела.

Леля. А теперь компот сварите.

Петр Иванович. Вы не указывайте.

Катя. Слушайте, я не понимаю… как вы смеете обвинять нас в краже яблок.

Дуня. Дверь открыта была. Ежели дверь закрыта — украсть нельзя.

Петр Иванович (к Кате). Дверь открыта была?

Катя (растерянно). Не знаю.

Дуня. Чего спрашивать? Через закрытую дверь нельзя украсть.

Катя. Да вы знаете, кто мы? Это Елена Гончарова, артистка… она в Берлин едет.

Петр Иванович. В Берлине другой порядок.

Дуня. Она мне указывает: компот варить. Я раз в год яблоки покупаю.

Леля (истерически). Убирайтесь отсюда к чертовой матери!

Стук в дверь. Врывается человек из-за стены — Баронский, сосед. Наружность индуса — худ, смугл, черная борода. Молод. В сапогах, в галифе и в бязевой рубахе, сильно, но аккуратно раскрытой на груди.

Баронский (громко, крикливо, весь размахивается). Я все слышу из-за стены! Возмутительно! Барыня разговаривает с плебеями.

Катя (оправдывается). Они говорят, что мы украли яблоки…

Баронский. Возмутительный тон! Тон возмутительный. (К Леле, наскакивая.) Кто вы? Кто? Аристократка духа? Да?

Леля (спокойно). Вы врываетесь в комнату без разрешения.

Баронский. Бросьте! Бросьте эти штучки. Меня не возьмете на это. Кто дал вам право издеваться над ними? Они — темные люди? Да? А вы? Актриса. Да? Что вы молчите? Если они забитые, полузвери — верно? Да? Вы так думаете: полузвери — то вы? Артистка? Плевать! Артисты — это подлейшая форма паразитизма.

Леля. Если революция хочет сравнять все головы — я проклинаю революцию.

Петр Иванович. Ей революция не нравится.

Баронский. Вам это не нравится? Конечно. Нет, успокойтесь. Вы ничем — слышите, ничем не лучше — слышите? Перед лицом будущего вы ничем не лучше ее, Дуни Денисовой. Воду пьете? Не бойся ее, Дуня: она тоже пьет воду. Коммунальный водопровод. Пьете воду. А хлеб? Хлеб потребляете? Магазины для всех. Для всех граждан продажа. Свет жжете? Дуня, не бойся ее. Потребительская заинтересованность — слышите, — потребительская заинтересованность — вот формула, равняющая все головы.

Катя. Почему ты молчишь, Леля?

Леля. Мне совершенно все равно. Я уезжаю из этой страны. Он мечется передо мной, кривляется, прыгает на меня. А мне совершенно все равно. Сквозь туман путешествий я вижу вас, Баронский, и уже не различаю ваших черт и не слышу вашего голоса…

Баронский. Не слышите? Зато мы слышали.

Леля. Что вы слышали?

Баронский. Что вы бежать хотите за границу.

Петр Иванович. Ясно.

Баронский. Вы никуда не уедете, я все расскажу. Вот свидетели.

Дуня. Я свидетельница.

Леля. Бросьте, Баронский, трепаться. Вы меня сами довели.

Баронский. Ничего подобного. Нужно наказывать таких, как вы.

Леля. С чего вы сбесились, Баронский?

Баронский. Что ж, испугались?

Леля (раздельно). Плюю на вас.

Баронский. Ах, плюете? Дуня! Беги, кричи на весь дом: артистка Гончарова бежит за границу.

Дверь открывается. На пороге — директор театра Орловский (Саша) в военном и высокий старик в тройке — рабочий Тихомиров.

Орловский (с улыбкой). Вы арестованы, гражданка Гончарова.

Молчание. Дуня и Петр Иванович смываются.

Леля (бросается к вошедшим). Это все неправда, все ложь. Я не предательница, нет… это гораздо сложнее…

Орловский. Вы арестованы, Елена Николаевна. Мы вас ищем по всему городу — теперь мы вас поймали и не выпустим. Почему у вас так много народу? Я пришел к вам с товарищем Тихомировым — делегатом от рабочих завода «Магнит».

Тихомиров. Здравствуйте.

Леля. Садитесь, пожалуйста.

Тихомир/ов/. Вот в какой худой квартире живете.

Леля. Ну, ничего, ерунда.

Тихомиров. Вам хорошую нужно квартиру. Это кто — соседи?

Леля. Будьте добры, Баронский, у меня деловой разговор. (Указывает на дверь.) А это Катя Семенова — наша актриса.

Баронский, Дуня и Петр Иванович уходят[219].

Орловский. Ну что ж, давайте…

Тихомиров. Завод «Магнит» отправляет бригаду в Алексеевский район на колхозное строительство. Как завод, подшефный вашему театру, мы просим вас поехать с нами вместе. Вот тут резолюция… (Вынимает листок.)

Леля (к Орловскому). Саша, вы же директор театра. Почему же вы не объяснили товарищам?

Орловский. Они отправили делегата лично к вам.

Леля. Но ведь агитгруппа уже организована.

Тихомиров. Мы просим, чтобы с агитгруппой отправилась также и артистка Гончарова. Для нас вы популярная артистка, и нам будет важно и приятно, если вы поедете вместе с нами.

Леля. Да, но я уезжаю послезавтра за границу.

Тихомиров. Вот так, чего?

Леля. Саша, ведь это всем известно. Ведь вы сами приглашены сегодня на прощальную вечеринку ко мне.

Орловский. Товарищ Гончарова уезжает за границу.

Леля. Я два года собираюсь.

Тихомиров. А что вам делать за границей?

Пауза.

Орловский. Товарищ Гончарова едет за границу отдыхать.

Тихомиров. А что — больны?

Леля. Нет, я здорова. Устала просто.

Тихомиров. Ну, конечно. А может, отложить поездку вашу?

Леля. Как же, когда все готово…

Тихомиров. Что?

Леля. Визы, паспорт.

Тихомиров. Пустяк.

Леля. Я уже чемодан собрала.

Тихомиров. Где? Давайте распакуем…

Леля. То есть еще не собрала.

Тихомиров. Вот видите.

Леля. Смешно, ей-богу… вы меня просите…

Орловский. В самом деле, Елена Николаевна…

Тихомиров. Все строительством заняты, а вы за границу.

Леля. Да мне и делать нечего в колхозах. Гамлета играть? В ботфортах и с мечом ехать.

Тихомиров. Ну, специальную пьесу сыграете.

Леля. Но и так ведь едут актрисы.

Тихомиров. Мы вас просим.

Леля. Вы настаиваете, как будто я не хочу.

Тихомиров. Если хотите, так в чем же дело?

Леля. Но я уже решила за границу.

Орловский. Отложите, Елена Николаевна.

Леля. Да, но почему? Это нелепо.

Тихомиров. Рабочие просят.

Молчание.

Леля. Хорошо. Я еду в колхоз.

Орловский. Чудесно.

Катя. А вечеринка?

Орловский. Ну, прощальная будет — перед отъездом в колхоз.

Тихомиров. Спасибо. (Пожимает руку).

Орловский. А завтра прощальный спектакль.

Тихомиров. Будьте здоровы.

Леля. До свиданья, Сашенька.

Уходят двое.

Леля (хватая Катю за руку, шепотом). Иди сюда… Ни за что, слышишь… Я вру, слышишь? Я убегу. Ни за что! Я не хочу, Катя, этого. Никакой нет радости… Зачем мне быть знаменитой? Мне не это нужно, Катенька… Меня мучают… Я хочу в Европу… Я хочу быть таким, как маленький человечек, как Чаплин… Мне не нужно славы нового мира… Я хочу голодать, быть нищей на камне Европы, быть дурнушкой и нищенкой, и пройти путь унижений к настоящей человеческой славе.

Занавес.

Комната в пансионе. Утро.

Хозяйка несет Леле завтрак.

Хозяйка. Доброе утро, мадемуазель.

Леля. Доброе утро, мадам.

Хозяйка. Я имею сообщить вам кое-что. Вчера один молодой человек спрашивал вас.

Леля. Кто?