Коллектив авторов - Русская драматургия ХХ века: хрестоматия Страница 44

В «Шарманке» тесно переплелись две основные линии: лирическая тема музыки, связанная с центральными образами Алеши и Мюд, с темой будущего, и сатирическая – щоевская – разоблачающая бюрократизм.

Выбор героев, бродячих культработников, молодых романтиков, не случаен. Имя героини (Мюд) обращает к молодежному движению 1920-х годов (Московские юношеские дружины) и символизирует эпоху, ее творческий энтузиазм, идущий снизу, от масс.

Алеша и Мюд во многом автобиографические персонажи. Как и Платонов, они несут людям искусство, мечту, но в политизированном одномерном мире романтикам приходится нелегко. О личной боли автора читатель догадывается из разговора Алеши и Мюд о заболевшем сердце (начало первого действия), о ней свидетельствует сцена суда над Алешей. В странном диалоге героев слышатся отголоски трагической ситуации, в которой оказался автор пьесы. Это его после публикации «Усомнившегося Макара» обвинили в «оторванности от масс» и переходе на сторону «врага», его заставляли поверить в собственный «оппортунизм».

Пьеса безжалостно бичует недостатки советской командно-бюрократической системы – скрипучей механической «шарманки», заглушающей чистые голоса романтиков, убивающей живую душу Алеши. В артели Щоева ценят механического робота Кузьму, а не юность с ее энтузиазмом. Платонов подверг сомнению сам философский принцип построения социалистического общества – идею первичности базиса и вторичности надстройки. Пародируя лозунг индустриализации державы, Платонов создал в пьесе образ «фундамента», в основание которого бюрократы готовы положить тысячи жизней, замучить миллионы живых душ.

И все же в финале пьесы нет обреченности. Песчано-Овражный кооператив ликвидируется, а чистый голос Мюд звучит вдалеке, даря людям надежду.

Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья. Париж, 1982.

Шубин Л. Поиски смысла отдельного и общего существования. М., 1987.

Семенова С. Преодоление трагедии. М., 1989.

Васильев В. Андрей Платонов. М., 1990.

Корниенко Н. История текста и биография А.П. Платонова // Здесь и теперь. 1993. № 1.

Андрей Платонов: Воспоминания современников: Материалы к биографии. М., 1994.

Малыгина Н.М. Художественный мир Андрея Платонова. М., 1995.

Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1995.

Радбиль Т.Б. Мифология языка Андрея Платонова. Нижний Новгород,

1998.

Шарманка

[Действие пьесы происходит летом на окраине небольшого районного центра, в Песчано-Овражном кооперативе Щоева. Туда прямо из «пустого светлого мира» движется странная группа: Железный человек Кузьма, молодой изобретатель «с лицом странника» Алеша и доверчивая простодушная девочка-подросток Мюд.]

Мюд. Алеша, мне на свете стало скучно жить… Алеша. Ничего, Мюд, скоро будет социализм – тогда все обрадуются. <…>

Мюд. А если у меня сердце отчего-то заболит?!

Алеша. Ну что ж: тогда тебе его вырежут, чтоб оно не мучилось.<…>

Мюд (из напева переходит к песне).

По трудовой, веселой дороге Идем мы босые, пешком, – Осталось идти нам немного: Построен счастливый наш дом…

Алеша, я задумалась – и вышло: у меня сердце заболело оттого, что я оторвалась от масс…

Алеша. Ты живешь ненаучно. От этого у тебя болит всегда что попало. Я тебя, как наступит социализм, так изобрету всю сначала – и ты будешь дитя всего международного пролетариата.

Мюд. Ладно. А то ведь я при капитализме родилась. Два года при нем вся страдала…

(Обращается к Кузьме, касается его руками, – Мюд всегда трогает руками тех людей и предметы, с которыми вступает в отношения.) Кузьма, скажи мне что-нибудь умное-умное! <…>

Кузьма (деревянным равнодушным голосом, в котором всегда слышится ход внутренних, трущихся шестерен). Оппортунка…

Мюд (прислушивается). А еще что?

Кузьма. Рвачка… Бес-прин-ципщина… Правый-левый элемент… Отсталость… тебя возглавить надо!

Мюд. А еще я кто?

Алеша делает манипуляцию в руке Кузьмы.

Кузьма. Ты классовая прелесть… Ты сугубый росток… Ты ударник бедняцкой радости… Мы уже…

Мюд (быстро). Знаю-знаю: мы уже вступили в фундамент, мы уже обеими ногами (движется и приплясывает), мы вполне и всецело, мы прямо что-то особенное!!

Кузьма. Мы прущая масса вперед!.. (Из Кузьмы далее идут холостые неразборчивые звуки.)

Мюд (Кузьме). Я люблю тебя, Кузя, ты ведь бедное железо! Ты важный такой, а у самого сломатое сердце, и тебя выдумал Алеша!

[Из разговора со строителями выясняется, что Алеша и Мюд – культработники и что они проводят агитацию среди крестьян-единоличников. Появляются иностранцы Стерветсен и его дочь Серена. Они явились для того, чтобы купить для сытой равнодушной Европы воодушевление и энтузиазм молодой советской республики.]

Стерветсен. Нам нужна ваша небесная радость земного труда…

Алеша. Какая радость?

Стерветсен. У вас психия ударничества, на всех гражданских лицах находится энтузиазм…

Мюд. А вам-то что за дело?.. Раз мы рады!

Стерветсен. У вас организована государственная тишина, и сверху ее стоит… башня надлежащей души…

Мюд. Это надстройка! Не знаешь, как называется, – мы вас обогнали!!

Стерветсен. Надстройка! Это дух движения в сердцевине граждан, теплота над ледовитым ландшафтом вашей бедности! Надстройка!!! Мы ее хотим купить в вашем царстве или обменять на нашу грустную, точную науку. У нас в Европе много нижнего вещества, но на башне угас огонь. Ветер шумит прямо в наше скучное сердце – и над ним нет надстройки воодушевления…

[Алеша решает продать иностранцам Кузьму, от которого буржуазия умрет и который все равно «уже отстал от масс». На радостях от того, что предприятие складывается успешно, Серена дарит Мюд револьвер.

Вскоре Алеша и Мюд являются в городское учреждение, где в тесноте и шуме председатель кооператива Щоев пытается решить важные вопросы местной кооперации. Несмотря на его старания, дела в его хозяйстве идут из рук вон плохо. Артель не может выполнить плана заготовок продовольствия.]

Щоев (тихо). Болит мое тело от продовольственных нужд (гладит свой живот.) Как задумаюсь, так и живот бурчит. Значит, все стихии тоскуют во мне… (в массу служащих.) Евсей!

Евсей (невидимо где). Сейчас, Игнат Никанорович. Сейчас капустку с огурчиком подытожу и к вам явлюсь.

Щоев. Итожь их быстрей, не сходя с места! А я потом сам поутюжу твои числа. Ответь мне подробно, что мы сейчас непайщикам даем.

Евсей (невидимо). Клей! Щоев. Достаточно. А завтра?

Евсей. Книгу для чтения после букваря, Игнат Никанорович.

Щоев. А вчера?

Евсей. Мухобойный порошок системы Зверева, по полпачки на лицо. <…>

Далекий голос (извне учреждения). Грыбки, Игнат Никанорович, червиветь начинают. Дозвольте скушать работникам прилавка – иль выдать массе!

Труба на столе секунду-две повторяет эти же слова совершенно другим голосом – более глухим, с иным выражением и даже с иным смыслом.

Щоев (в трубу). Какие грыбы?

Далекий голос (за сценой). Грыбки годовалые, соленые, моченые и сушеные…

Щоев (не в трубу). Евсей! <…> Это ты грыбки мучаешь второй год?

Евсей. Это не грибы, Игнат Никанорович, это соя в виде грибов, а я ее замариновать приказал… Чего спешить, Игнат Никанорович, люди ведь все могут поесть, а что толку! Пускай лучше материализму побольше будет, а людей и так хватит.

Щоев (задумчиво). Ты прав на все сто с лишним процентов. (В трубу.) Не трожь грыбов, чертова саранча: пускай лежат в виде фонда!

[В комнату входят Алеша и Мюд, поразившие Щоева тем, что пожертвовали на строительство дирижабля двадцать рублей. Кузьма остается снаружи, так как не пролез в узкую дверь учреждения. По словам Мюд, он почувствовал тут «узкое место» (на языке политиков тех лет, это экономическая трудность). Узнав, что в артели строится социализм, Алеша и Мюд просят Щоева оставить их тут. Щоев решает оставить их в качестве штатных музыкантов – «утешителей руководства».

Неожиданно на кооператив обрушивается «бедствие» – тысячи птиц садятся на крышу учреждения. Члены кооператива начинают спешно «заготавливать» птичье мясо.]

Щоев (жуя пищу). Народ нынче прожорлив стал: строит какие-то кирпичные корпуса, огорожи, башни и три раза обедать хочет, а я сиди и угощай каждого! Трудно все-таки быть кооперативной системой! Лучше б я предметом каким-нибудь был или просто потребителем… Что-то у нас идеологической надстройки мало: не то все выдумали уже, не то еще что! Все мне охота наслажденье какое-то иметь!.. (Подбирает крошки от употребленной пищи и высыпает их дополнительно в рот.) Евсей!!