На дне. Дачники - Максим Горький Страница 47

Марья Львовна. Радость моя! Счастье мое! Нас будет трое: ты, твой муж и я. А он… если он – с нами… только как брат твой… как сын мой.

Соня. И мы хорошо проживем нашу жизнь! Мы хорошо ее сделаем! А пока – отдохни, мама. Не надо плакать!..

Баю, баюшки-баю,

Баю мамочку мою!

В голосе Сони дрожат слезы. Вдали чуть слышны гитара и мандолина.

Занавес

Действие четвертое

Декорация второго действия. Вечер, уже зашло солнце. Под соснами Басов и Суслов играют в шахматы. На террасе Саша накрывает на стол к ужину. С правой стороны из леса доносятся хриплые звуки граммофона; в комнатах Калерия играет на рояле что-то грустное.

Басов. Наша страна прежде всего нуждается в людях, благожелательно настроенных. Благожелательный человек – эволюционист, он не торопится…

Суслов. Беру офицера…

Басов. Возьми офицера… Благожелательный человек… изменяет формы жизни незаметно, потихоньку, но его работа есть единственно прочная…

Из-за угла дачи спешно выходит Дудаков.

Дудаков. Э… жены у вас нет?

Басов. Вашей – нет! Присаживайтесь, доктор…

Дудаков. Не могу… Тороплюсь… надо учительский отчет приготовить к печати…

Басов. Это вы его второй год готовите, кажется?

Дудаков (уходя). Если кроме меня никто не работает! Людей много, а работников нет – почему?

Басов. Нелепая фигура – этот доктор.

Суслов. Ходи…

Басов. Н-да-с… хожу! Так я говорю, – надо чувствовать благожелательно… Мизантропия, мой друг, излишняя роскошь… Одиннадцать лет тому назад явился я в эти места… и было у меня всего имущества портфель да ковер. Портфель был пуст, а ковер – худ. И я тоже был худ…

Суслов. Шах королеве.

Басов. Ах, черт побери! Как же это я прозевал твой ход конем?

Суслов. Если человек философствует – он проигрывает…

Басов. Факт, факт – как говорят утки…

Они углубляются в игру. На правой стороне из леса выходят Влас и Марья Львовна, им не видно играющих.

Марья Львовна (негромко). Милый, хороший мой юноша! Поверьте… это скоро пройдет у вас… это пройдет. И тогда в душе вы скажете мне – спасибо!

Влас (громко). Тяжело мне, очень тяжело!

Басов прислушивается, делая Суслову знак молчать.

Марья Львовна. Уезжайте… уезжайте скорее, голубчик! Я обещаю писать вам… Работайте, ищите себе места в жизни… Будьте смелым, не уступайте никогда силе житейских мелочей. Вы – славный, и я – люблю вас. Да, да, я люблю вас.

Басов таращит глаза. Суслов с улыбкой смотрит на него.

Но это не нужно вам и страшно мне… я не стыжусь сознаться – это страшно! Вы быстро переживете ваше увлечение, а я… чем дальше, все больше, все крепче стала бы любить вас… И это кончилось бы очень смешно, даже по́шло, – во всяком случае, грустно для меня…

Влас. Нет, клянусь вам…

Марья Львовна. Да и не нужно клятв…

Влас. Пройдет любовь – останется уважение…

Марья Львовна. Этого мало для женщины, которая любит… И вот еще что, голубчик: мне стыдно жить личной жизнью… может быть, это смешно, уродливо, но в наши дни стыдно жить личной жизнью. Идите, друг мой, идите! И знайте: в трудную минуту, когда вам нужен будет друг, – приходите ко мне… я встречу вас как любимого, нежно любимого сына… Прощайте!

Влас. Дайте вашу руку… Мне хочется встать перед вами на колени… Как я люблю вас! И хочется плакать… Прощайте!

Марья Львовна. Прощайте, хороший, милый мой! И помните мой совет: не нужно ничего бояться… Не подчиняйтесь ничему, никогда… никогда!

Влас. Я ухожу… Любовь моя! Чистая, первая любовь моя! Благодарю…

Марья Львовна быстро уходит в лес направо. Влас идет на дачу, видит Басова и Суслова, понимает, что они слышали; он останавливается. Басов встает и кланяется, хочет что-то сказать. Влас идет к нему.

Молчать! Молчать! Ни слова! Не смейте, – ни слова! (Уходит на дачу.)

Басов (смущенно). С-строго!

Суслов (смеясь). Что? Испугался?

Басов. Нет, каков? Я знал это, но такое… эдакое благородство… ах, комики! (Хохочет.)

Юлия Филипповна и Замыслов идут по дороге от дачи Суслова. Юлия идет к мужу, Замыслов на дачу.

Суслов. А ведь она нарочно, для того, чтобы крепче парня в руки взять…

Басов. Ах, черт возьми! а? Уморительно!

Суслов (хмуро). Хитрая она… здоровую свинью подложила мне. Ты знаешь, дядя, по ее совету, все свои деньги отдал…

Юлия Филипповна. Петр, к тебе там приехал…

Басов (перебивая). Нет, вы спросите, что случилось!

Суслов. Кто приехал?

Юлия Филипповна (Басову). Что такое? (Мужу.) Какой-то подрядчик… говорит, спешное дело: где-то что-то провалилось…

Суслов (быстро уходит). Что за вздор!

Басов. Вы представьте, дорогая… Сидим мы – я и ваш муж, вдруг Марья Львовна… (хохочет), оказывается, они… у них роман!

Юлия Филипповна. У кого? У мужа с Марьей Львовной? (Смеется.)

Басов. У Власа! У комика с этой…

Юлия Филипповна. Ах, вот что! Но это всем давно уже, благодаря вашему языку, известно…

Басов. Да тут, видите, дело… в подробностях…

Из-за угла дома выходят Двоеточие, со свертками в руках, и Рюмин.

Двоеточие. Мир беседе! Что, Варвара Михайловна дома? Вон я кого привез.

Басов. Ба! Из дальних странствий возвратясь… Здравствуйте! Похорошел, загорел, хотя похудел, да… Откуда вы?

Рюмин. С юга. Первый раз видел море… Здравствуйте, Юлия Филипповна!

Юлия Филипповна. В самом деле, вы похорошели, Павел Сергеевич, – пожалуй, и я поеду к морю.

Двоеточие. Пойду в комнаты. (Идет.) Племянница, а я тебе на прощанье конфект привез.

Басов.

Я видел море… Я его

Очами жадными измерил

И силы духа моего

Перед лицом его проверил…*

Так? Идите в дом, жена будет очень рада!

Рюмин. Там хорошо! Разве только музыка способна изобразить красоту и величие моря. Перед лицом его человек чувствует себя маленьким – ничтожной пылинкой, как перед лицом вечности.

Из-за угла дома выходит Варвара Михайловна.

Басов. Я