Дмитрий Быков - Медведь. Пьесы Страница 5

БИОГРАФ. Видите! Это его, наверное, ранило в партизанском отряде.

МИША. Ну да… скорее всего. При подрыве поезда.

БИОГРАФ. Так. Теперь скажите: где встретились ваши родители?

МИША. В коктейль-холле. А что?

БИОГРАФ. Это плохо. Они не могли встретиться на целине?

МИША. Теоретически могли, но они там не были.

БИОГРАФ. Слушайте, какая теперь разница? Прошлый век! Давайте напишем, что они встретились на целине. (Лихорадочно цокает по клавишам портативного компьютера.) И вы родились вскоре после их возвращения.

МИША. Это вряд ли. Целина — это пятьдесят шестой. Получается, они уже на готовое поехали, после освоения.

БИОГРАФ. А… Это да. Это не очень. Но тогда смотрите: может, они познакомились при запуске спутника? Их притиснуло друг к другу в ликующей толпе, и они познакомились. А через два года родились вы.

МИША. А… это вообще можно. Это пусть. Папа интересовался космосом. Все говорил, что лучше бы на эти деньги построить что-нибудь человеческое…

БИОГРАФ. Скажите, а мама кем работала?

МИША. Мама учитель математики.

БИОГРАФ. Это плохо.

МИША. Почему?

БИОГРАФ. Лучше бы, конечно, географии или истории. Чтобы вы с молоком матери всосали любовь к негромкой красоте родного края… Или к славной истории родного края… Вам что больше нравится?

МИША. В смысле?

БИОГРАФ (раздраженно). В смысле негромкая красота или славная история?

МИША (в задумчивости). Наверное, лучше негромкая красота.

БИОГРАФ. Ну и чудненько. Значит, география. Родились вы, конечно, в коммуналке.

МИША. Нет, я в роддоме… в тридцать пятом, на Усачевке…

БИОГРАФ. Какая разница! Я имею в виду, вы жили в коммуналке?

МИША. Ну да, жили, конечно. Недалеко там, на Зубовском. Потом квартиру дали в шестьдесят пятом, в Черемушках…

БИОГРАФ. И с каким чувством вы вспоминали родную коммунальную квартиру? Вы любили ее, вам нравилась соседка Франя Рувимовна, бухгалтер, сосед Иван Петрович, столяр, студент Шурик, будущий конструктор космических кораблей, соседка Ляля, любимица всего квартала, подруга футболиста Игоря из шестнадцатой квартиры, помните, где жил еще местный вор Фиксатый, нагонявший ужас на весь двор?

МИША. Погодите, погодите. Я не помню никакой Рувимовны…

БИОГРАФ. Это неважно! Важно, что я ее помню! Мы и так уже лишних полчаса сидим, а у вас через десять минут общение с прессой! Вы понимаете вообще, какое мероприятие вы срываете, или нет? (Бешено цокает по клавишам.)

МИША. Подождите, подождите… я же не успею все это выучить…

БИОГРАФ. Говорите, как запомнили. В крайнем случае я здесь, подскажу.

Звонок в дверь.

О Господи! Это они. Переодевайтесь!

МИША. Во что? Мне никто ничего не говорил!

БИОГРАФ. Ну не могут же они обо всем думать! Вот мешок, там все необходимое.

Миша расстегивает рубашку.

О Господи, да не здесь же!

Миша уходит с мешком.

Биограф открывает дверь. Вваливается толпа журналистов с телекамерами. Выделяется пожилая российская журналистка с канала «Культура» и бодрая, подтянутая американка с микрофоном CNN.

Добро пожаловать, сейчас мы начнем нашу пресс-конференцию, сейчас уже, вот буквально сейчас к вам выйдет владелец медведя, но для начала я прошу всех аккредитоваться, то есть представиться. Насколько я помню, У нас тут агентство «Рейтер», агентство «ИТАР-ТАСС», «ЮПИ», «Укринформ», «Франс-пресс»…

Корреспонденты выкрикивают названия газет. Биограф записывает.

Из-за кулис появляется Миша — одна нога в лапте, другая в красноармейском сапоге, армейские брюки, ватник, буденовка, под ватником офисный пиджак с галстуком, на левой руке часы «Командирские», на правой «Картье».

МИША. Здравствуйте, добро пожаловать, рад вас приветствовать…

БИОГРАФ. Дорогие друзья, каждый имеет возможность задать строго по одному вопросу без отклонений от темы. Животное устало, животное нервничает. У каждого будет возможность посмотреть, не толпитесь. Фотосъемка животного запрещена, мы распространим эксклюзивные фотографии после. Пожалуйста, не толпитесь.

Корреспонденты по очереди заглядывают в глазок. Выкрики: «Гигантиссимо!», «Колоссале!», «Вери, вери биг! Джайант!», «Очень большой», «Гран урс», «Кель оррёр»…

У вас есть возможность задать вопросы Михаилу Григорьеву, простому российскому гражданину, в чьей судьбе так причудливо соединились все главные события российской истории последнего столетия.

КОРРЕСПОНДЕНТКА КАНАЛА «КУЛЬТУРА» (взволнованно). Дорогой Михаил! Прежде всего позвольте вас поздравить, что в вашей судьбе… в вашем жилище… состоялось национальное возрождение. Скажите, пожалуйста, почему, по-вашему, именно вы сумели вызвать у себя… это исключительное явление?

МИША. Как вам сказать… Как вас зовут?

КОРРЕСПОНДЕНТКА. Ирина Анатольевна.

МИША. Видите ли, Ирина Анатольевна… Мне кажется, если бы я думал, оно бы не зародилось. Это всегда так бывает — бац, и ах! Я никогда бы, даже в страшном сне… даже в самом кошмарном кошмаре… Но теперь, раз уж случилось, я счастлив, конечно, и ни на что бы не променял. Ну, что ж, что медведь — все-таки не хорек…

КОРРЕСПОНДЕНТКА «ЮПИ» (с сильным акцентом). Расскажите, пожалуйста, о вашей судьбе, биография, как вы дошли до это…

МИША (стесняясь). Ну, что вам сказать… Мой отец был беспризорник, то есть он не всегда был беспризорник, а так получилось, потому что так вышло. У него была мать, но ее посадили, был отец, но его призвали, и он пошел по дорогам, и там попал в оккупированный детдом. Он был уже тогда оккупирован. Были враги, и отца туда взяли. Но он бежал вместе со сторожем детдома, который оказался его отцом… взятым, видимо, в плен, но я точно сказать не могу. Они как-то встретились и дошли до Берлина, взрывая поезда. В это время мать, дочь дворянки-троцкистки и еврейского революционера, отправилась на целину, где как раз в это время запускали спутник, и там встретила отца, который бежал туда из своей коммуналки, от соседки Франи Рувимовны по кличке Фиксатая, наводившей ужас на весь двор. Там я родился, через два года после запуска спутника, но я вообще всегда все делаю довольно медленно… Ну вот. Жена у меня очень любит охоту и рыболовство, садоводство любит… охрану окружающей среды… Дети все больше как-то по азартным играм, то есть, о Господи, они увлекаются резьбой по стеклу. Это шутка, ха-ха. Говорите уже что-нибудь, я не знаю, что больше сказать.

КОРРЕСПОНДЕНТКА «ФРАНС-ПРЕСС». Скажите, не приносит ли вам это существо, этот урс, каких-либо неприятностей… про́блем?

МИША. Нет, ну какие же проблемы. Очень приятно, оно совершенно смирное, но, разумеется, сурово брови мы насупим… Стоит, так сказать, на запасном пути… Мы никому не угрожаем, но если кто-то посягнет на его суверенитет, то вы увидите, что будет. А так я вообще даже сходил в баньку, очень порадовался, потому что давно в последнее время был оторван от моего народа, а тут пошел и попарился, и меня это… отхлестали вениками… избили шайками… Я, понимаете, не привык выступать публично и несколько робею. Но вот у меня есть дочь, она занимается музыкой, она, если можно, вам споет.

Выходит дочь, исполняет немыслимое попурри из русских народных песен, опер и рока.

Медведь подвывает и порыкивает из-за двери.

Звонок в дверь.

(Журналистам.) Извините, секунду…

Входит Идеолог. Это весьма толстый человек в очках, сугубо штатского вида, но с необыкновенно воинственными манерами. С ним — Полковник и небольшой отряд офицеров.

ПОЛКОВНИК. Значит, проходите, располагайтесь…

ИДЕОЛОГ. Где у нас объект?

ПОЛКОВНИК. Он в ванне…

ИДЕОЛОГ. Почему в ванне?

ПОЛКОВНИК. Там зародилось…

ИДЕОЛОГ. Но это не наглядно, понимаете? Нужно же как-то демонстрировать.

Рев медведя за дверью.

Это ничего, но все-таки, знаете…

ПОЛКОВНИК. Все понимаем, Иннокентий Всеволодович. Все осознаем. Но поймите и вы: если выйдет, могут быть жертвы…

ИДЕОЛОГ (обрадованно). Жертвы могут быть! Не могут не быть! Где вы видели модернизацию без жертв? (К Мише.) Вы со мной согласны, хозяин?

МИША. Насчет жертв?

ИДЕОЛОГ. Ну конечно! У нас есть враги. Много. Собственно, у нас ничего нет, кроме врагов. Враги — наше главное достояние. А друзей всего двое — раньше армия и флот, сейчас нефть и газ. Жертвы будут. Без жертв ничего не делается. Необходим прорыв. Если кто-то хочет, чтобы все было тихо, — уезжайте, пока можно. Вы согласны, хозяин?

МИША. Понимаете… в целом, конечно, да. Я просто боюсь, что жертвы будут, а прорыва не будет. Мне опыт подсказывает.