Коллектив авторов - 12 великих трагедий Страница 50

Вам, толстяки, теперь одна забота:

От низших сфер не отводите глаз,

Как знать, быть может, ей придет охота

Себе приюта там искать как раз!

В пупке ей любо жить: так наблюдайте

И чрез него ей выскользнуть не дайте.

(К худощавым бесам с длинными кривыми рогами.)

А вы, гиганты, рослые шуты,

Тамбур-мажоры, в воздух, вверх смотрите!

Расправьте руки, когти навострите,

Не дайте ей вспорхнуть до высоты.

Ей в старом доме жутко; нет сомнений,

Что к небесам взлететь желает гений.

Сверху сияние, с правой стороны.

Небесное воинство

Вестники рая,

Неба сыны,

Тихо слетая

С горной страны,

Прах оживляя,

Грех искупляя,

Радость дарим

Всем мы твореньям

Светлым пареньем,

Следом своим.

Мефистофель

Противных звуков сверху бормотанье

И ненавистный свет нисходит к нам.

Мальчишек и девчонок причитанье

По вкусу лишь святошам и ханжам!

Вы знаете, как гибель замышляли

Людскому роду мы в проклятый час:

Все злейшее, что мы осуществляли,

Ханжи, нашло сочувствие у вас!

Предательски подкрались, простофили!

Так обирали нас они не раз:

Оружьем нашим нас же проводили

Такие ж черти под покровом ряс!

Здесь проиграть – навеки стыд: у гроба

Держитесь крепко и смотрите в оба.

Хор ангелов (рассыпая розы)

Розы блестящие,

Амбру струящие,

В небе парящие,

Животворящие,

Ветки крылатые

Почки разжатые —

Все расцветай!

Вкруг изумрудной

Зеленью чудной,

Пурпуром красным,

Вешним днем ясным

В блеске достойном

Встань над покойным,

Радостный рай!

Мефистофель (к бесам)

Что жметесь? Разве так в аду у нас

Ведут себя? Пусть сыплют розы кучей:

На место все, и слушать мой приказ!

Цветочками, как будто снежной тучей,

Хотят они засыпать ад кипучий;

Дохните лишь – засохнет все сейчас.

Ну, дуйте ж, поддувалы! Будет, будет!

Один ваш чад поблекнуть все принудит.

Не так свирепо! Полно, будет с вас!

Довольно! Эк, как пасти растянули!

Вы чересчур усердно уж дохнули.

Ни в чем нет меры у моих ребят!

Цветы не только сохнут, но горят,

Летят и жгут нас силой ядовитой!

Сплотитесь, станьте крепкою защитой!

Слабеют черти! Весь их гнев остыл!

Проник в их сердце чуждый, нежный пыл!

Ангелы

Цветы вы небесные,

Огни благовестные,

Любовь всюду шлете вы,

Блаженство даете вы,

Как сердце велит!

Слова правды чистой

В лазури лучистой

Из уст вечной рати

И свет благодати

Повсюду разлит!

Мефистофель

Проклятье, стыд! Болваны и канальи!

Мои все черти вверх ногами стали,

Летят мои уроды кувырком

И в ад кромешный шлепаются задом.

Купайтесь же в огне вы поделом, —

Я здесь стою, расставшись с этим стадом.

(Отбиваясь от летающих роз)

Прочь, отвяжись, блудящий огонек!

Схвачу тебя, ты грязи лишь комок!

Что вьешься вкруг? Ух, шею мне без мер

Жжет что-то, будто жар огня и серы!

Хор ангелов

Пламень священный!

Кто им объят —

Жизни блаженной

С добрыми рад.

К славе Господней,

К небу скорей:

Воздух свободней,

Духу вольней!

Поднимается к небу, унося бессмертную часть Фауста. Мефистофель (оглядываясь)

Что? Как? Куда умчались? Неужели

Меня вы, дети, обманули? Ввысь,

На небеса, с добычей улетели!

Затем-то вы у ямы здесь толклись!

Расстался я с сокровищем великим,

Единственным, – его я отдал вмиг им!

Высокий дух, бесценный мой залог —

Как хитрецам вдруг уступить я мог?

Кто склонит слух свой к жалобе законной,

Отдаст мне право, купленное мной?

Как ты, старик, ты, опытом прожженный,

Ты проведен! Ты сам тому виной!

Уайльд Оскар. Герцогиня Падуанская

Лица драмы

Симоне Джессо , герцог Падуанский.

Беатриче , его жена.

Андреа Полайоло , кардинал Падуанский.

Маффио Петруччи, Тадео Барди и Джеппо Вителлоццо – придворные герцога.

Гвидо Ферранти , молодой человек.

Асканио Кристофано , его друг.

Граф Моранцоне , пожилой человек.

Бернардо Кавальканти , верховный судья в Падуе.

Уго , палач.

Лючия , девушка при герцогине.

Слуги, горожане, солдаты, монахи, сокольничие с их соколами и собаками и т. п.

Место действия – Падуя. Время действия – вторая половина XVI века.

Сцены драмы.

Действие первое – рынок в Падуе (25 минут).

Действие второе – комната в герцогском дворце (36 минут).

Действие третье – галерея в герцогском дворце (29 минут).

Действие четвертое – зал суда (31 минута).

Стиль архитектуры: итальянский, готический и романский.

Действие первое

Рынок в Падуе, в полдень; в глубине – большой собор Падуи; архитектура романского стиля, строен из черного и белого мрамора; мраморные ступени ведут к дверям собора; у подножия лестницы два громадных каменных льва; дома по обеим сторонам сцены окружены каменными аркадами и с цветными жалюзи у окон; на правой стороне сцены – общественный фонтан со статуей, из зеленой бронзы, тритона, трубящего в раковину; вокруг фонтана – каменная скамья; звонит колокол собора, и горожане – мужчины, женщины и дети – проходят в собор. Входят Гвидо Ферранти и Асканио Кристофано.

Асканио. Ну, жизнью клянусь, Гвидо, дальше я не пойду; если я ступлю еще шаг, то духу во мне не останется для проклятий; мы летим, словно дикие гуси! (Бросается на скамью у фонтана.)

Гвидо. Это, должно быть, здесь. (Направляется к одному из прохожих и снимает шапочку.) Простите, синьор, ведь это рыночная площадь, а это – церковь Санта-Кроче?

Прохожий кивает утвердительно.

Благодарю вас, синьор.

Асканио. Ну?

Гвидо. Так! Это здесь.

Асканио. Я бы предпочел, чтобы это было где-нибудь в другом месте, так как здесь я не вижу таверны.

Гвидо (вынимая из кармана письмо и читая его) . «Час – полдень; город – Падуя; место – рынок; а день – день святого Филиппо».

Асканио . А что до человека, как мы его узнаем?

Гвидо (все читая). «На мне будет лиловый плащ с вышитым на плече серебряным соколом». Красивое одеяние, Асканио?

Асканио . Мне милее мой кожаный камзол. И ты думаешь, он расскажет тебе о твоем отце?

Гвидо . Конечно, да! Ты припомни, тому теперь ровно месяц, когда был я в нашем винограднике, как раз в том углу, что подходит к улице и куда обыкновенно заходят козы, – проехал мимо меня какой-то человек, спросил, меня ли зовут Гвидо, и отдал мне это письмо, подписанное: «Друг вашего отца», приглашающее меня быть здесь сегодня, если я хочу узнать тайну своего рождения, и указывающее мне, как признать написавшего. Я всегда думал, что это неверно, но что ребенком меня отдал ему на попечение какой-то неизвестный, которого он более не видал никогда.

Асканио . Так что ты не знаешь, кто твой отец?

Гвидо . Нет.

Асканио . У тебя нет даже никакого воспоминания о нем?

Гвидо . Никакого, Асканио, никакого.

Асканио (смеясь). Стало быть, не мог он тебе давать затрещин так часто, как мой отец мне.

Гвидо (улыбаясь). Я уверен, что ты их никогда не заслуживал.

Асканио. Никогда; это-то и было в них хуже всего. Ни разу не мог я найти в себе сознания вины… А какой час назначил тот?

Гвидо. Полдень.

Часы на соборе бьют.

Асканио. Теперь как раз полдень, а твой человек не пришел. Я в него не верю, Гвидо. Должно быть, просто какая-нибудь девица загляделась на тебя; и, раз я проводил тебя из Перуджи в Падую, ты обязан, клянусь в этом, проводить меня в ближайшую таверну. (Встает.) Призываю во свидетели великие божества еды, я так хочу есть, Гвидо, как вдове хочется мужа, так устал, как молодая девушка от добрых советов, и весь высох, словно монашеская проповедь. Идем, Гвидо, что тебе стоять здесь, глядя в пустоту, словно помешанному, который старается заглянуть в свою собственную душу; твой человек не придет.

Гвидо . Хорошо; кажется, ты прав. А!

В тот самый миг, когда он встает со скамьи вместе с Асканио, – входит граф Моранцоне в лиловом плаще, с серебряным соколом, вышитым на плаще; Моранцоне проходит через всю сцену, направляясь к собору, и в ту минуту, когда он готов войти в него, Гвидо вбегает по ступеням и прикасается к нему.

Моранцоне. Ты вовремя пришел, Ферранти Гвидо.

Гвидо. Как! Так отец мой жив?

Да, жив в тебе.

Ты – он своим лицом, своей походкой,