Фридрих Дюрренматт - Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы Страница 51

Швиттер выполняет все указания.

Уму непостижимо! (Опять смотрит на него недоверчиво.) Садитесь.

Швиттер садится в кресло.

Интересно, какое давление. (Надевает ему на руку манжету, измеряет кровяное давление.) О, священный Эскулап! (Измеряет еще раз.) Меня пот прошиб! (Сидит, уставившись в пространство.)

Швиттер. Закончили?

Шлаттер. Закончил. (Укладывает инструментарий в чемоданчик.)

Швиттер встает.

Жарко. (Протирает очки.) Будто солнце и не заходило.

Швиттер. Самый длинный день.

Шлаттер. День Страшного суда. (Надевает очки.) По меньшей мере, для нас, медиков. Дружочек, ведь я пришел сюда, чтобы позаботиться о вашем драгоценном трупе.

Швиттер. Полагаю.

Шлаттер. Но время еще не пришло.

Швиттер. Наконец-то и вы проявляете нетерпение.

Шлаттер. Дорогой мой, медицина потерпела самое большое фиаско за все столетие. Сердечные тоны и дыхательные шумы у вас в изумительном порядке.

Молчание.

Настроение у меня безутешное.

Молчание.

Просто отвратное. (Встает.) И кровяное давление почти идеальное.

Швиттер. Это неправда! Я гнию, разлагаюсь! Я на последнем издыхании!

Шлаттер. У вас уникальный организм.

Швиттер. Вы лжете.

Шлаттер. Уважаемый маэстро, если вы мне сейчас не поверите…

Швиттер. Вы всегда лгали.

Шлаттер. Я — хирург.

Швиттер. Ага: еще одна операция, мой дорогой, и мы встанем на ноги, еще одна небольшая коррекция, и худшее останется позади, еще одна процедура, и можно пускаться в пляс.

Шлаттер. При вашем катастрофическом состоянии ложь была просто заповедью гуманности.

Швиттер. Не верю ни одному вашему слову.

Шлаттер. Морального повода обманывать вас больше нет.

Швиттер (рычит). Я умру.

Шлаттер. Когда-нибудь наверняка.

Швиттер. Теперь!

Молчание.

С часу на час жду смерти!

Шлаттер. А я несколько месяцев, но у вас даже перистальтика активизировалась.

В мастерскую входит издатель Коппе с венком в руках. Оторопев, останавливается.

Коппе. Швиттер!.. Вот это да!..

Швиттер прыгает в постель.

Профессор Шлаттер! Он снова ожил!

Шлаттер. Еще как.

Коппе. Черт возьми! Вы мне можете объяснить…

Шлаттер. Объяснять нечего.

Коппе. Но ведь вы констатировали смерть.

Шлаттер. Именно.

Коппе. Во второй раз. В моем присутствии.

Шлаттер. И во второй раз он был мертв. (Прикрепляет рентгеновские снимки к веревке, на которой висели пеленки.)

Коппе. Просто гениально.

Швиттер. Ничего гениального не нахожу. Гнусная подлость, и только.

Коппе. Я ужасно спешу! Заглянул на минутку. Визит Бог, чего только я не натерпелся от авторов, но то, что ты вытворяешь, Вольфганг, такого я еще не видел. Как это тебе удается?

Швиттер. Понятия не имею.

Коппе. Позволь присесть к тебе. (Ставит венок к левой печке.) От меня. Лично. (Садится на край постели.) Отдышусь только. Надо бежать дальше. Банкет издателей, театральное общество, фонд Готфрида Келлера[17]… И ты еще куришь!

Швиттер. Моя последняя сигара.

Коппе. Просто гениально! Вообразить, что в этой мастерской я тебе уже однажды закрыл глаза!

Швиттер. Очень любезно.

Коппе. Сложил на груди твои руки.

Швиттер. Мило.

Коппе. Разместил цветы и венки.

Швиттер. Приятно.

Коппе. Скажи, ты сам переставил мебель?

Швиттер. Сам.

Коппе. Фантастика! Только что встретил в баре твоего сына. Он утверждает, будто ты сжег свои последние рукописи.

Швиттер. Они ничего не стоили.

Коппе. И полтора миллиона тоже сгорели.

Швиттер. Меня знобило.

Коппе. Просто гениально!

Швиттер. Триста тысяч из них принадлежали тебе.

Коппе. Пятьсот тысяч. Замечательно. Заодно выгорело, так сказать, и мое издательство.

Швиттер. Разорен?

Коппе. Основательно.

Швиттер. Потому и явился?

Коппе. Дорогуша, я в самом деле не мог предположить, что на этом свете поговорю с тобой еще раз. Минуты молчания возле моего покойного друга — вот что мне хотелось. И все. Ну, мне пора. Вольфганг, жму твою руку в последний раз. Ты действительно умираешь?

Швиттер. Действительно.

Коппе. Ты уверен?

Швиттер. Абсолютно.

Коппе. А не то можно было бы твой случай перетолковать на Христов лад и мое издательство было бы спасено.

Швиттер. Не выйдет.

Коппе. Посмотрим. (Встает.) На твоем месте я бы подождал с поспешными выводами. Умирать стало для тебя духовной позицией, ты стремишься умереть с такой энергией, на которую никто больше не способен. Однако ты жив. Что-то в этом неладно, тебе не кажется? Тебе надо снова отведать жизни, хотя бы пока ты жив. Ну, я помчался! Профессор, вы меня пугаете. Вообще я преклоняюсь перед вашим искусством, но на этот раз мне кажется, вы совершили роковую ошибку. (Уходит.)

Швиттер поднимается и бросает сигару в левую печку.

Швиттер. Давайте кончать. (Засучивает левый рукав пижамы, идет к Шлаттеру.)

Шлаттер. Да, мой дорогой, с моральной и медицинской точки зрения вы это обязаны сделать. Ваши легкие — ветошь. (Он указывает на рентгеновские снимки.) Ваши почки — обломочный материал, ваше сердце — кладбище, перепаханное бесчисленными инфарктами. Ваш мозг — сплошная известка, а ваша простата…

Швиттер. Это ужасно. Сделайте мне укол.

Шлаттер заталкивает Швиттера в постель.

Шлаттер. Если бы я мог!.. Если бы я мог!.. Сколько раз я был готов исключительно из милосердия впрыснуть вам смертельную дозу. Ни один человек меня бы не упрекнул. Вы были самым роскошным безнадежным случаем в моей практике. Но вместо того, чтобы просто дать вам умереть, я боролся за вашу жизнь, черт бы меня побрал. Целыми днями я не вылезал из операционной. Подключил вам искусственную почку, вставил вам в брюшную полость кишки из синтетического материала. Накачивал ваши легкие ядовитым газом. Заражал вас радиоактивными элементами. При этом не верил в ваше исцеление, вот в чем трагедия. Я с диким упорством противился смертельному исходу, но любого ординатора, который заикнулся бы, что у вас есть хоть малейший шанс выжить, я выгнал бы из клиники!

Швиттер. Да сделайте же наконец укол!

Шлаттер. Вы с ума сошли?

Швиттер. Умоляю вас.

Шлаттер. Ни в коем случае.

Швиттер. Не понимаю ваших сомнений.

Шлаттер. Сомнений? Почтеннейший, с вашей стороны было весьма безалаберно не умереть, так будьте же по крайней мере любезны войти в мое положение! Сделай я вам укол в больнице, вас давно похоронили бы. Если я вас уколю сейчас, прокурор похоронит меня. Соображаете, в каких я тисках? (Горячится.) Ужас. Для разумных людей я стал посмешищем, а верующие убеждены, что вы воскресли. Да, это — катастрофа. Для одних я стал дураком, для других меня одурачил Бог, так или иначе я опозорен. (Садится к столу.) Надо же, чтобы у меня воскрес как нарочно лауреат Нобелевской премии! Министр здравоохранения наорал на меня по телефону, а министр культуры успокоился лишь после того, как я клятвенно заверил его, что вы умрете сегодня пополудни. И что прикажете ему теперь делать со своей надгробной речью и правительственными похоронами? Скандал невообразимый. Все падает на меня. А ведь Шлаттер подарил мировой хирургии зажимную цангу и усовершенствовал костную пилу! Надевайте шубу!

Швиттер. Зачем?

Шлаттер. Вы вернетесь со мной в больницу, немедленно.

Швиттер. В больницу?

Шлаттер. Вы не ослышались, мой дорогой.

Швиттер. Что мне там делать?

Шлаттер. Я разберу вас клинически на части, да так, что у вас в ушах зазвенит и в глазах потемнеет. Я досконально проверю все эти ваши возрождения. Держу пари: то, что вы все еще живы, — сугубо невротический феномен.

Швиттер. Всё сначала?

Шлаттер. Иной возможности реабилитироваться у меня нет. За вашим случаем — и мною — коллеги давно следят. Если я не представлю безупречных доказательств, что вы умирали дважды, я больше никогда не обрету источник существования у недоразвитых.