Сиркку Пелтола - Антология современной финской драматургии (сборник) Страница 53

ИНГЕ. Аллен… Мне нужно отсюда выбраться!

АЛЛЕН. Конечно! Ты ничего не знаешь, я в таком отчаянии, я отправляю статьи во все газеты, но никто их больше не печатает, все равно что биться в закрытую дверь, голод и нищета, они не продаются, и правда не… Вот послушай, что они публикуют, на полосе военных новостей! (Читает.) «Редкое, практически ни с чем не сравнимое удовольствие от развлекательной поездки гарантировано, если вы отправитесь посмотреть на Бомарсундское сражение! К большой радости наших читателей имею честь сообщить, что капитан, посадивший судно на мель, занимает сейчас более соответствующую его способностям должность, а именно – должность капитана в отставке. Теперь даже самый обычный гражданин может при желании оказать влияние на то, что он считает важным». Вот что нынче публикуется, и как с этим жить… Я уже было подумал, что лучше смерть, но сейчас, Инге, твое появление стало для меня настоящим спасением, ты такая реальная, ты такая живая, такая прекрасная… Ты не слушаешь, потому что ты боишься того, что я собираюсь тебе сказать: ты – счастье всей моей жизни. Да, именно так, как ни патетически это прозвучит в данной ситуации.

ИНГЕ. Уведи меня отсюда!

АЛЛЕН. Конечно! Конечно!

АННА. Этот остров многим славен, но самую большую известность он приобрел благодаря тому, что далеко не все, кто сюда попал, отсюда выбираются.

АЛЛЕН. Простите, я вас совсем не заметил, появление Инге было настолько невероятно, что никого другого я не увидел.

ИНГЕ. Здесь издеваются над людьми, здесь арестантские пещеры, сюда привозят все новых и новых заключенных, которых потом уничтожают. Это печь, где сжигают людей.

АННА. Откуда у тебя такие идеи? Наверное, мне лучше знать, поскольку мой муж тут начальник лагеря!

ИНГЕ. Тут есть такая Медвежья конура, откуда скидывают еще живых людей вниз по ступенькам, играют ими, как пешками!

АННА. Эх-эх-эх! Я, пожалуй, предпочту больше верить в то, что наши начальники, профессионалы своего дела, разбираются в этих вопросах немного получше, чем ты или я. Кстати. Многие ли из вас, которые разводят тут критику, сами руководили лагерем? Ни один! Так что сидите и не критикуйте, раз ни хрена не смыслите в том, что это за дерьмовая работа! Наверняка одна из самых тяжелых. Во-первых, наш контингент – отморозки, каких поискать, охрана – из рук вон, сплошные насильники да психи. Легко с такими, как думаешь, нормальную кадровую политику вести? Мой муж иногда бывает в таком состоянии, что я боюсь ему даже слово сказать. Так что моя жизнь тут – не сахар, как можно б было подумать. Уж пардон! Кстати. Мой муж ни разу, никогда и никого в своей жизни даже пальцем не тронул. Это чистая правда! Так что ты можешь совершенно спокойно с ним идти.

ИНГЕ. Аллен, спаси меня!

АЛЛЕН. Отпустите ее! Я готов пойти вместо нее.

АННА. Да ты, мой дорогой, видать, все еще ничего не понял, совсем ничего.

Стоявший сначала на посту второй русский солдат приходит вместе со Свенссоном и Ниссе.

СВЕНССОН. Что все это значит? Что это за место? Зачем он нас сюда привел?

НИССЕ. Не кипятись. Все всегда разъяснялось, разъяснится и теперь.

СВЕНССОН. Но это же русские! О боже, там опять этот идиот! Это он во всем виноват! Он нас выдал…

НИССЕ. Да нет же! Никто его гнусных пасквилей больше не публикует. Насмотрелись уже. Успокойся.

ИНГЕ. Папа!

СВЕНССОН. Инге! Это Инге! (Хочет броситься к Инге, но солдат ему не дает.) Это моя дочь! Инге!

ВТОРОЙ РУССКИЙ СОЛДАТ (Анне). Эти двое слонялись там в монастырском дворе. Прямо в зоне боевых действий.

НИССЕ. Именно так, простите, это исключительно по недосмотру. Мы полагали, что на нас как на представителей нейтральной страны некоторые правила не распространяются… Мы хотели всего лишь помочь, отнести пленным еды и…

АННА. Кормить заключенных запрещено. За это полагается наказание.

НИССЕ. А нам на входе пообещали.

АННА. Кто обещал?

НИССЕ. Ну, у тех ворот, этот… охранник, скорей всего, такой, в длинной шинели…

АННА. Я не несу никакой ответственности за то, что кто-то там в длинной шинели вам что-то пообещал.

НИССЕ. Но если уж мы пошли уже чуть-чуть против правил, неужели нет никакой возможности, ну, что-то организовать для нас, транспорт и какие-нибудь достопримечательности? Монастырь и Медвежью конуру, конечно.

АННА. Вы совершенно неправильно представляете себе ситуацию. Посади-ка их под стражу, до прихода коменданта.

НИССЕ. Комендант Соловецкого лагеря, известная персона, известная!

АННА. Да, конечно. И еще он мой муж. (Аллену.) Ты тоже хотел бы посмотреть на Медвежью конуру или как?

АЛЛЕН. Ни в коем случае.

СВЕНССОН. Насколько я теперь понимаю, это было довольно глупо – приходить сюда, если не хочешь ничего осматривать.

НИССЕ. Заткнись, Свенссон! (Аллену.) А ты держись от нас подальше, понял? (Анне.) Он никакого отношения к нам не имеет.

АННА. Для него же лучше.

АЛЛЕН (Инге). Единственное, чего бы мне еще хотелось в этой жизни, так это чтобы когда я умирал, кто-нибудь держал бы меня за руку. Инге?

Приходит русский офицер, муж Анны, комендант.

КОМЕНДАНТ. Разойтись!

АЛЛЕН. Нам?

КОМЕНДАНТ. Да. Вам обоим. Анна? Это что тут за народное собрание?

НИССЕ. Нет-нет. Мы уходим. Сейчас же.

АЛЛЕН. Вы комендант?

НИССЕ. Заткнешься ты или нет?

КОМЕНДАНТ. Кто такой?

АННА. Сергей! Дай я сначала поговорю с ним.

КОМЕНДАНТ. Анна. Анна. Анна. Прошу тебя. Ты же знаешь, как мне тяжело, когда ты меня просишь о чем-то непозволительном.

АННА. Прости.

КОМЕНДАНТ. Ты же знаешь, как для меня важно, чтобы по отношению ко всем людям соблюдалось равноправие.

АННА. Прости.

КОМЕНДАНТ. Анна. (Целует Анну.) Я люблю свою жену и не стыжусь это показывать.

АЛЛЕН. Аллен. Журналист. Здесь несправедливо удерживается один человек.

КОМЕНДАНТ. Паспорт.

АЛЛЕН. Да-да. Но сначала я бы хотел сделать заявление о военном преступлении. Я американец, я на вашей стороне.

КОМЕНДАНТ. Без паспорта ты никто.

НИССЕ. Мы граждане нейтральной страны, мы шведы, и все бумаги у нас в порядке. Свенссон, покажи свой паспорт!

КОМЕНДАНТ. Так ты американец?

АЛЛЕН. Да.

КОМЕНДАНТ. У нас немного другая информация. Ты идешь с нами.

АЛЛЕН. Я, собственно, этого и хотел…

РУССКИЙ СОЛДАТ. Руки за голову и полез вверх по ступеням. Не останавливаться!

АЛЛЕН. Но я не собираюсь никуда бежать, я хочу…

АННА. Сергей…

КОМЕНДАНТ. Анна! Это было последнее предупреждение.

Русский солдат подталкивает Аллена винтовкой.

ИНГЕ. Не ходи!

АЛЛЕН. Я должен, мы поговорим и…

Солдаты поднимаются вместе с Алленом по ступеням.

ИНГЕ. Не ходи!

АЛЛЕН. Правовое государство… Человек должен доверять…

ИНГЕ. Нет! Помогите!.. его уводят… помогите. Анна! Ты же все знаешь, ты же помнишь?

Солдаты останавливаются, как будто сомневаются.

КОМЕНДАНТ. Анна? Ты его знаешь?

ИНГЕ. Ты знаешь!

АННА. Не помню. Я встречаю так много людей.

КОМЕНДАНТ. А вы?

НИССЕ. Нет, не знаем.

СВЕНССОН. Ну, видели вообще-то на одном корабле.

НИССЕ. Мы из нейтральной страны, мы шведы, и все бумаги у нас в порядке.

Аллена уводят. Комендант уходит вместе с ними. Ниссе со Свенссоном делают вид, что ничего не видят.

СВЕНССОН (поднимает что-то с земли). Смотри-ка, какая… ручка! Mont Blanc, хоть и сломана. Тут все что хочешь можно найти…

ИНГЕ. Помогите! Он же погибнет!

АННА. Не ори! Ты понимаешь, в какое положение ты меня вообще поставила! Ты хоть когда-нибудь можешь думать о ком-нибудь еще, кроме себя? Вот только сейчас – наконец-то впервые в жизни дела у меня пошли на лад. Хороший мужик, не дерется, большая квартира, ребенок вот-вот будет, неужели я теперь должна взять и все испортить, все потерять из-за какого-то там неизвестно кого, кого я и знать не знаю? Я что-то не понимаю! Ты этого хочешь? Нет-нет, это невозможно, совершенно невозможно.

НИССЕ. Он, кстати, туда пошел совершенно добровольно.

ИНГЕ. Но… ты же сам видел…

НИССЕ. Что?

ИНГЕ. Как его повели!

НИССЕ. Никакого насилия я не видел. Насколько успел заметить.

ИНГЕ. Но это же ясно как божий день, что никто добровольно не…

НИССЕ. Ты всегда все додумываешь.

ИНГЕ. Наверняка бы ты тоже стал так думать, если б тебя выдернули из дома, изнасиловали и…

НИССЕ. Ну, это тоже исключительно твоя собственная интерпретация.

ИНГЕ. Как я могу делать вид, что не вижу того, что вижу! Мне что, нельзя даже видеть того, что я вижу!

НИССЕ. Не в этом дело. Это всего лишь твое восприятие ситуации, и у тебя есть на это полное право, точно так же как и у меня.

ИНГЕ. Разница лишь в том, что тебя либо убьют и изнасилуют, либо не убьют, огромная разница! И это не вопрос интерпретации.