Фридрих Дюрренматт - Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы Страница 57

Епископ. Какая же ты дрянь, Элизабет!

Элизабет. Поэтому самое время начать жить по христианским заповедям.

Епископ. Ну хорошо, хорошо! Поступай как хочешь, только уйди.

Элизабет. Всего вам доброго, ваше преосвященство.

Элизабет Рёде уходит.

Епископ. Это чистейшей воды безумие. Выкати меня из города, Гресбек.

Гресбек. Я также остаюсь. (Убирает пустую посуду.)

Епископ. И ты тоже?

Гресбек. Иоганн Бокельзон так убедительно проповедует.

Епископ. Надо мне было все-таки взять его в свою труппу.

Гресбек. Я собрался жениться.

Епископ. Ну, это еще не повод, чтобы стать анабаптистом.

Гресбек. Моя невеста — настоятельница монастыря.

Епископ. Что, в Мюнстере все женщины с ума сошли?

Гресбек. Они сделались истинно верующими.

Епископ. Она же имперская княгиня, а тебя я самолично вытащил из грязи.

Гресбек. Перед Богом мы все равны.

Епископ. Тебе же только двадцать пять, а она вдвое старше.

Гресбек. Перед лицом вечности это не играет никакой роли.

Епископ. Гресбек! Выходит, мне придется собственноручно выкатывать себя из этого обезумевшего города?

Гресбек. Катитесь к черту, епископ!

Епископ выкатывает кресло со сцены.

Рыночная площадь.

На ней толпятся жители Мюнстера: мясник, торговка овощами, Лангерман с женой, Фризе с женой и дочерьми Хельгой и Гизелой. Лангерман и Фризе держат в руках плакаты с надписями «Смерть господам», «Вместе с Богом и анабаптистами через крещение обретем Божью милость», «Покайтесь и примите истинную веру».

Лангерман. Мюнстер от скверны очищен.

Мясник. Колбасы! Колбасы! Покупайте колбасы!

Фризе. Католики и протестанты изгнаны.

Лангерман. Ян Маттизон — бургомистр.

Мясник. Телячьи колбасы! Свиные колбасы!

Фризе. Один из нас пришел к власти в Германии, один из бедняков. Ян Маттизон был пекарем в Гарлеме, проповедник Штапраде — скорняком, а пророк Клоприсс, подобно мне, — сапожником.

Мясник. Жареные колбасы! Жареные колбасы!

Лангерман. Грядут великие времена.

Фризе. Мирные времена.

Лангерман. Шесть лет я просидел в долговой тюрьме вместе с женой и моими девчонками, сапожник Фризе. Но такого уже больше не будет, такое просто невозможно.

Фризе. Мы творим мировую историю.

Лангерман. И ныне, и присно, и во веки веков!

Мясник. Ливерные колбасы! Кровяные колбасы! Копченые колбасы!

Торговка овощами. Эй, горожане! Взгляните на эти кочаны капусты! Взгляните на это чудо природы! Они круглые, как шар, и зеленого цвета! Мягкие, как попка младенца! Свежие, как юная девушка! Кто любит мужа, пусть купит эти кочаны капусты!

Мясник. Эй, торговка овощами! Вы так кричите, что я даже собственного голоса не слышу.

Торговка овощами. Я кричу так потому, что желаю людям здоровья и хорошего пищеварения, мясник! Кочаны капусты! Покупайте кочаны капусты! И на пиру, и на празднике по случаю крестин, и на свадьбе, и на поминках, и даже перед казнью ничто с ними не сравнится. Кочаны капусты! Покупайте кочаны капусты!

Госпожа Лангерман. Какие у вас статные дочери, госпожа Фризе.

Мясник. Овечье мясо, дешевое овечье мясо!

Госпожа Фризе. Их зовут Хельга и Гизела. Обе они без ума от пророка Бокельзона.

Мясник. Телячьи мозги, нежные, сочные телячьи мозги!

Хельга. Он был актером, госпожа Лангерман.

Гизела. Он отрекся от мира, госпожа Лангерман.

Госпожа Лангерман. Для нас, простых людей, до сих пор нет ничего лучше молитв пророка Ротмана, не так ли, Гельмут?

Мясник. Топленое сало! Топленое сало! Покупайте топленое сало!

Госпожа Фризе. Публичное раскаяние в церкви святого Ламберта представляет собой гораздо более волнительное зрелище, госпожа Лангерман. Слышали бы вы, как сводница согласилась стать жертвенным агнцем и какие имена она назвала.

Мясник. Салат из мяса молодого бычка! Из свежего, сочного мяса молодого бычка!

Лангерман. Но самое прекрасное — это когда все вместе крестятся.

Торговка овощами. Яблоки! Яблоки прямо из рая! Прямо с древа познания! Они скользят по пищеводу и трутся о кишки! Совсем дешево, дешевле не придумаешь!

Появляется Генрих Гресбек под руку с бывшей аббатисой Вероникой фон дер Реке.

За ними следуют несколько сбежавших из монастыря монахинь со своими женихами.

Вероника фон дер Реке. Поскольку благодаря пророку Яну Маттизону мы обрели истинную веру, вновь стали жить по законам мирской жизни, можем почувствовать себя женщинами и не заниматься таким пустым и никчемным делом, как соблюдение девственности, то имеем право присутствовать при казни, дочери мои. Ибо нет для благочестивой души ничего целительнее, чем видеть, как торжествует справедливость, как после сильного удара грешная душа навсегда расстается с телом и возносится прямо к подножию престола Господня, где ей предстоит дождаться окончательного приговора. Но велика милость Божья. И почти никто не может считаться окончательно потерянным. Но не только для прочтения проповеди пришла я на соборную площадь вместе с моим женихом, славным Генрихом Гросбеком. Мой отец, имперский граф, имел обыкновение собственноручно рубить головы крестьянам и делал это весьма умело. Весь этот сброд выстраивался перед ним в ряд, затем опускался на колени, и после каждого взмаха двуручным мечом мой отец выпивал кувшин пива. В отличие от него городские обыватели, к коим я ныне смиренно прошу отнести также и себя, так как мне вскорости предстоит разделить ложе с мужчиной, сами не казнят, а предпочитают, чтобы за них смертный приговор приводил в исполнение палач, в надежде, что таким образом их руки будут меньше запятнаны кровью. Человек должен быть стойким и мужественным, чрезмерная чувствительность его никак не красит. Я всего лишь слабая женщина, и все же, будучи аббатисой, я собственноручно забила монастырских свиней. Но пусть вас это не расстраивает, дочери мои, христианская любовь позволяет закрыть глаза на сей недостаток. Давайте вспомним не соломинку в глазу ближнего, коим, без сомнения, является городской обыватель, а бревно в нашем глазу, поскольку из-за него мы не видим истину.

Фризе. Да здравствует наша бывшая настоятельница монастыря, имперская графиня Вероника фон дер Реке! Да здравствует ее жених Гресбек!

Звучат аплодисменты. На сцене появляется старик Крузе.

Крузе. Мир на земле, слава Всевышнему, и в человецех благоволение.

Лангерман. Это старик Крузе. Он еще ни одной казни не пропустил.

Торговка овощами. Груши! Покупайте груши! Желтые, как зависть! Сладкие, как женская плоть! Сочные, как соски шлюхи! Груши! Покупайте груши!

Появляются стражник и палач.

Хельга. Мама, палач!

Гизела. Папа, осужденного обезглавят, повесят или колесуют?

Фризе. Потерпи, доченька.

Гизела. Я еще ни разу не видела, как колесуют человека.

Хельга. А мне больше нравится, когда отрубают голову.

Мясник. Требуха! Требуха!

Стражник поднимается на эшафот.

Стражник. Совет города Мюнстера в Вестфалии его жителям. Преисполненные желанием дать всякому возможность попасть в Царство Небесное, мы сообща порешили приговорить внештатного учителя математики в бывшей папской гимназии Ганса Циклейна,[26] прозванного в народе Козьим Гансом, к смерти от руки палача…

Крузе. Слава Всевышнему!

Стражник. …поскольку он утверждал, что теорема язычника Пифагора столь же правдива, как и Библия.

Вероника фон дер Реке. Одно слово — гуманист.

Хельга. Ему отрубят голову! Ему отрубят голову!

Мясник. Мясо молодого бычка! Дешевое мясо молодого бычка!

Стражник. Донесла на Козьего Ганса его бывшая ученица Хельга Фризе, за что Совет публично выражает ей благодарность. Будьте бдительны и молитесь!

Хельга. Ему отрубят голову! Ему отрубят голову!

Фризе. Я горжусь тобой, дочь моя!

Торговка овощами. Свекла! Кто купит свеклу? Это сама философия, сама ученость, сама любовь, которая затрагивает душу! Покупайте свеклу! Покупайте свеклу!