Валентин Катаев - Том 7. Пьесы Страница 59

Шура. В бывший машиностроительный техникум.

Лейтенант. А что там такое?

Шура. Сегодня машиностроительный техникум реорганизуется в машиностроительный вуз имени Лобачевского.

Лейтенант. Стало быть, Конск уже имеет свое высшее учебное заведение. Здорово шагнул!

Шура. Вы, наверно, приезжий?

Лейтенант. Нет, я здешний уроженец. Но последнее время служу в армии. Приехал в командировку.

Шура. И очень удачно попали. Как раз на Лобачевские дни. Гостиницу «Волга» видели? Бульвар Лобачевского видели? Новую аптеку видели?

Лейтенант. Выдающаяся аптека.

Шура. За восемнадцать дней отгрохали. Скоростным методом. Облицована желтым мрамором. Вместо старой. Старая у нас, знаете, завалилась.

Лейтенант. Слава богу. Такая рухлядь была.

Шура. По новому маршруту на трамвае, конечно, уже катались?

Лейтенант. Раза три пришлось.

Шура. Вам как орденоносцу полагается бесплатно?

Лейтенант. Я это по подчеркиваю. А скажите, как долго еще продолжатся торжества?

Шура. Нынче последний день. Сейчас в летнем театре будет торжественное закрытие. Ожидается телеграмма о переименовании Конска в Лобачевск. А то в самом деле: Конск. Даже как-то неудобно. Можно подумать, что здесь главным образом какие-то кони. Правда?

Лейтенант. Лобачевск крепче. Вы не скажете — профессор Альберт Эйнштейн из Соединенных Штатов Северной Америки приехал?

Шура. К сожалению, не смог. Сообщение через Атлантический океан очень трудное. Всюду мины и подводные лодки.

Лейтенант. Да, знаете. Военные действия имеют свою неприятную сторону.

Шура. Как находите выставку?

Лейтенант. Выдающаяся выставка. Оказывается, местная промышленность сильно шагнула. Даже швейные машины и мотоциклы освоили.

Музыка. Крики. Пробегает несколько человек с криком: «Едут! Едут!»

Шура (вскакивая на скамью). Едут! Едут!

Лейтенант. Где, где? (Становится на скамью.) Вижу… Ух ты, сколько машин! Четыре автобуса и трамваи. Все в цветах и зелени. Выдающийся денек.

Шура. Смотрите, смотрите. В тюбетейке стоит на первой машине. Это Персюков.

Лейтенант. Кто это Персюков?

Шура. Один мой близкий знакомый. Персюков — не правда ли, очень красивая фамилия?

Лейтенант. Да, благозвучная.

Шура. Смотрите. Смотрите. Почетные гости, академики, герои, народные артисты, писатели.

Лейтенант. Что вы говорите? Прошу прощенья. (Убегает.)

Музыка, крики «ура».

Через сцену деловито идет Передышкин. Рот сжат, глаза сужены. Под мышкой толстая книга. Торопится.

Шура. Между прочим, принято здороваться. Ух ты, какая толстая книга.

Передышкин. Энциклопедический словарь. На букву Л.

Шура. На букву Л? Любовь? Интересуешься узнать, что такое любовь?

Передышкин. Этим пусть другие интересуются.

Шура. Выдающаяся погодка.

Передышкин. Ничего. Сейчас испортится. Пока. (Уходит.)

На заднем плане появляются Есаулова, Ваткин, Неуходимов, старуха Сарыгина, несколько приезжих и Персюков.

Все нарядны и возбуждены. Цветы. Все, кроме Персюкова, поднимаются по лестничке и входят в дверь президиума. Персюков идет к Шуре.

Персюков. Здравствуй, Шуретта, здравствуй, дорогая.

Шура (прильнув к Персюкову). Алешенька. Дружок. Господи, мокрый как мышь, весь замурзаный! Бродячий кот!

Персюков. Вспотел. Устал. Ну, что же ты скажешь? Ты мечтала о чем-нибудь подобном? Этот день мне снился всю жизнь.

Шура. Выдающийся денек.

Персюков. Правительственной телеграммы еще не приносили?

Шура. Еще не приносили. Я специально стою — жду.

Персюков. Наверное, сейчас принесут. Заметила автобусы, трамвай, автомашины? Зеленое с голубым. А? Это я велел выкрасить весь городской транспорт в юбилейные цвета. Надежда и наука. Зеленое — надежда, а уж голубое — наука. Здорово придумал?

Из театра доносятся аплодисменты. Потом голос оратора.

Началось заседание. Ольга Федоровна пошла чесать. Доклад на тему — перспективы развития Конска.

Шура. Алеша, когда же мы наконец оформимся? А то, честное слово, неудобно.

Персюков. Зашился. Ты же видишь! Вот сегодня проверну гостей, тогда и оформимся.

Шура. Может быть, ты раздумал? Ты теперь стал такой знаменитый.

Персюков. Чудачка. У меня — знаешь как? Раз сказал — значит, можешь не сомневаться. Шуретта, давай поднимемся. (Показывает на аэростат.) Взовьемся на четыреста метров над уровнем моря, посмотрим с высоты птичьего полета в последний раз на город Конск и поцелуемся.

Шура. Почему в последний раз?

Персюков. Потому, что завтра это уже будет не Конск, а Лобачевск. Ну? Летим? Серьезно.

Шура. Ой, нет-нет! Ни за что, ни за что! Лучше сразу умереть! Боюсь.

Персюков. Эх ты, трусиха-зайчиха. Тебе бы за Передышкина идти.

Шура. Передышкин — дурак. Только что прошел мимо — еле поздоровался. И под мышкой энциклопедический словарь. Не знаю, что он вообразил.

Персюков. Передышкин с энциклопедическим словарем. Мрачное зрелище. Что ему вздумалось?

Шура. Чего-то ищет на букву Л.

Персюков. На букву Л? Гм… Это мне уже подозрительно.

Входит девушка-почтальон. Нарядная.

Девушка. Доброе утречко. Примите правительственную телеграммочку. Распишитесь вот туточки. Исключительная погодочка. До свиданьечка. (Уходит.)

Персюков (прочтя телеграмму). Позвольте вас поздравить, гражданка города Лобачевска.

Шура. И вас также. (Жмут друг другу руки.) Алешенька! Это все ты, ты сделал! (Обнимает его.)

Персюков. Одну минуточку. Сбегаю в президиум покажу. После доклада Есауловой — огласим. (Идет быстро, останавливается.) Они полюбили друг друга в Конске, а расписались в Лобачевске. (Уходит.)

Входит Передышкин.

Передышкин. В домике Лобачевского, конечно, была? Экспонаты, конечно, видела? Визитную карточку Лобачевского заметила?

Шура. Заметила.

Передышкин (показывает). Она?

Шура. Она, где ты взял?

Передышкин. Похитил в домике Лобачевского.

Шура. Как же ты посмел? Такую редкость… Такую реликвию?

Передышкин. Реликвию? Плевал я на эту реликвию. Вот. Тьфу!

Шура. Передышкин, ты не в своем уме!

Передышкин. Я-то, положим, в своем. А остальные — не знаю. По-печатному разбираешь? Читай.

Шура (читает карточку). Иван Николаевич Лобачевский.

Передышкин. Иван Николаевич. Так? (Протягивает словарь.) Теперь читай тут.

Шура (читает). «Лобачевский Николай Иванович, великий математик, родился в тысяча семьсот девяносто третьем году».

Передышкин. Стоп. Николай Иванович.

Шура. Николай Иванович.

Передышкин. Понятно?

Шура. Что… понятно?

Передышкин. Иван Николаевич и Николай Иванович. Небольшая разница. Николай Иванович Лобачевский, великий математик (потрясает словарем), и какой-то никому не известный Иван Николаевич Лобачевский (потрясает карточкой). Пес его знает, кто он такой, скорее всего такой же авантюрист и жулик, как твой Персюков.

Шура. Что же это… что же это делается…

Передышкин. Будьте здоровы. Где здесь телефон?

Шура. Куда ты?

Передышкин. Сигнализировать в прокуратуру. И сейчас же обратно, прямо на торжественное заседание. Попрошу слова для внеочередного заявления и зачитаю оба документа. Только Персюкова и видели.

Шура. Передышкин… ты этого не сделаешь.

Передышкин. Ого, еще как! (Уходит.)

Входит Персюков.

Персюков. Через пятнадцать минут кончается доклад, и сейчас же будет оглашаться телеграмма.

Шура. Алеша, что-то невероятное! У нас не тот Лобачевский. Настоящий великий Лобачевский — Николай Иванович, а наш Лобачевский — Иван Николаевич.

Персюков. Что ты говоришь? Кто тебе сказал?

Шура. Передышкин. У него на руках документы. Словарь и визитная карточка. В словаре — Николай Иванович, а на визитной карточке — Иван Николаевич. Своими глазами видела. Алеша, мы страшно обмишурились.