Из дома вышел человек… - Даниил Иванович Хармс Страница 59

Прощай спокойствие твоё

Она вползает в мысль и право

Уж лучше не было б её.

Но путь избран. Сомненья нет.

Доверься нам. Забудь мечты.

Пройдёт ещё немного лет

И вечно славен будешь ты.

И звонкой славой упоённый,

Ты будешь мир собой венчать

И Бог, тобою путь пройденный,

В скрижалях будет отмечать.

〈1934〉

156

Зарождение нового дня

Старик умелою рукою

Пихает в трубочку табак.

Кричит кукушка над рекою,

В деревне слышен лай собак

И в гору медленно вползая

Скрипит телега колесом,

Возница воздух рассекая

Махает сломанным кнутом.

И в тучах светлая Аврора

Сгоняет в дол ночную тень.

Должно быть очень очень скоро

Наступит новый, светлый день.

16 января 1935 года

157

Размышление о девице

Придя к Липавскому случайно,

Отметил я в уме своём:

Приятно вдруг необычайно

Остаться с девушкой вдвоём.

Когда она пройдёт воздушной

Походкой – ты не говоришь;

Когда она рукой послушной

Тебя коснётся – ты горишь.

Когда она слегка танцуя

И ножкой по полу скользя

Младую грудь для поцелуя

Тебе подставит, – то нельзя

Не вскрикнуть громко и любезно,

С младой груди пылинку сдуть,

И знать, что молодую грудь

Устами трогать бесполезно.

21 янв〈аря〉 1935 года.

158

Физик сломавший ногу

Маша моделями вселенной

Выходит физик из ворот.

И вдруг упал, сломав коленный

Сустав. К нему бежит народ,

Маша уставами движенья

К нему подходит постовой

Твердя таблицу умноженья

Студент подходит молодой

Девица с сумочкой подходит

Старушка с палочкой спешит

А физик всё лежит, не ходит,

Не ходит физик и лежит.

21 янв〈аря〉 1935 года

Д. Х.

159

Олейникову

Кондуктор чисел, дружбы злой насмешник

О чём задумался? Иль вновь порочишь мир?

Гомер тебе пошляк, и Гете глупый грешник,

Тобой осмеян Дант, лишь Бунин твой Кумир.

Твой стих порой смешит, порой тревожит чувство,

Порой печалит слух, иль вовсе не смешит,

Он даже злит порой, и мало в нём искусства,

И в бездну мелких дел он сверзиться спешит.

Постой! Вернись назад! Куда холодной думой

Летишь, забыв закон видений встречных толп?

Кого дорогой в грудь пронзил стрелой угрюмой?

Кто враг тебе? Кто друг? И где твой смертный столб?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

23 января 1935 года Д.Х.

160

Неизвестной Наташе

Скрепив очки простой верёвкой, седой старик читает книгу.

Горит свеча и мглистый воздух в страницах ветром шелестит.

Старик вздыхая гладит волос и хлеба чёрствую ковригу

Грызёт зубов былых остатком и громко челюстью хрустит.

Уже заря снимает звёзды и фонари на Невском тушит,

Уже кондукторша в трамвае бранится с пьяным в пятый раз,

Уже проснулся Невский кашель и старика за горло душит,

А я пишу стихи Наташе и не смыкаю светлых глаз.

23 января 1935 года.

Д. Х.

161

На посещение писательского дома 24 января 1935 года

Когда оставленный судьбою

Я в двери к вам стучу друзья

Мой взор темнеет сам собою

И в сердце стук унять нельзя

Быть может радости движенья

Я вам собой не принесу

В груди, быть может, униженья

Насмешек ваших не снесу

Быть может приговор готовый

Моих друзей гремел не раз

Что я в беде моей суровой

Быть может не достоин вас нелеп

Толпу забот и хлад судеб

〈24 января 1935〉

162

Антон и Мария

Стучался в дверь Антон Бобров. За дверью, в стену взор направив

Мария в шапочке сидела. В руке блестел кавказский нож

Часы показывали полдень. Мечты безумные оставив

Мария дни свои считала и в сердце чувствовала дрожь

Смущён стоял Антон Бобров не получив на стук ответа

Мешал за дверь взглянуть тайком в замочной скважине платок.

Часы показывают полночь. Антон убит из пистолета.

Марию нож пронзил. И лампа не светит больше в потолок.

Д. Х.

26 янв 〈аря 1935〉

163

Страшная Смерть

Однажды один человек, чувствуя голод, сидел за столом и ел котлеты,

А рядом стояла его супруга и всё говорила о том, что в котлетах мало свинины.

Однако он ел и ел и ел и ел и ел, покуда

Не почувствовал где то в желудке смертельную тяжесть.

Тогда, отодвинув каварную пищу, он задрожал и заплакал;

В кармане его золотые часы перестали тикать;

Волосы вдруг у него посветлели, взор прояснился;

Уши его упали на пол, как осенью падают с тополя жёлтые листья;

И он скоропостижно умер.

апрель 1935

164

На смерть Казимира Малевича

Памяти разорвав струю,