Ульяна Гицарева - Хач Страница 6

Себастьян. А клининг?

Катя. Тоже.

Себастьян. Это плохо. (Садится на другой край матраса спиной, включает ноутбук.)

Катя (на четвереньках ползет по матрасу к нему). Себастьян?

Себастьян. Да?

Катя (нараспев). Себастья-ан, Себастья-ан…

Себастьян. Что? Что? Что?

Катя. Знаешь, когда я влюбилась в тебя? Когда ты сказал, что тебя зовут СЕБАСТЬЯН. Сначала я любила краба по имени Себастьян из мультика про русалочку и выучила из-за него английский. Потом я любила мальчика по имени Себастьян из сериала «Элен и ребята» и выучила из-за него французский. А потом я встретила тебя и выучила испанский.

Себастьян. Да, ты говорила это.

Катя. Ты не заметил? Я же посадила в горшок цветок. (Показывает горшок с торчащими из него красными листьями.) Его зовут кордилина, у нас такие в школе росли.

Себастьян. Это трава. Она здесь растет везде.

Катя (бодро). Да, я выкопала на улице, прямо с землей. Но все же комнатные растения – это где-то трава. Трава, откуда-то привезенная, издалека. Или даже деревья. Просто они на чужой земле не разрастаются в горшках. Тебе не нравится? Мне очень нравится.

Себастьян. Нормально. Просто в Австралия это крэйзи. На окне это же, это же за окном.

Катя. Ну и пусть будет крэйзи. Что ты смотришь там?

Себастьян. Мы сегодня идем гостить. К мексиканцам. Они хотят рашен пати.

Катя. Ты меня в кокошнике потащишь? И со мной все будут фоткаться, как с обезьянкой?

Себастьян. Я не понял. Обезьянкой?

Катя. Хотя нет, это с тобой как с обезьянкой, а со мной, как со свиньей.

Себастьян. А… Ты ругаешься. Нет, мы будем петь песню на русском. Я ищу для себя транслэйт… Вот. (Включает.)

Голос (из нотубука, поет).

«Хорошую рыбу ты нам подарил.Теперь у туземцев твоих много силДля песен и танцев,Для танцев и песен.Е-е…йе…»

Себастьян (подпевает).

Е-е…йе…«Спасибо за ры-ыбу!Как воздух, как свет, как огонь, как жена,Хорошая рыба туземцу нужнаДля песен и танцев,Для танцев и песенЕ-е…йе…»

Катя. Я не буду это петь.

Себастьян. Вместе будем. Русская веселая песня про еду.

Катя. Я никуда не пойду.

Себастьян. Ты так потому что они оставляют червяков? Они больше не будут так.

Катя. Все, устала. Не могу больше.

Себастьян. Ты не можешь устала. Ты не работала сегодня, ты в горшок садила траву. Я устал, я работал. Знаешь, сколько я за день сделал бургеров?

Катя. Себастьян, ты счастлив?

Себастьян. Зачем здесь счастлив?

Катя. Что?

Себастьян. Не то… (Быстро печатает, читает.) Причем здесь счастлив?

Катя. Ты первый раз правильно сказал.

Себастьян (снова быстро печатает, перечитывает). Нет, правильно сейчас. Причем здесь счастлив? Какое отношение слово «счастлив» имеет к разговору?

Катя. Хорошо. Ты счастлив в Австралии? Ты рад, что мы живем здесь?

Себастьян. Да. Здесь есть океан, здесь чисто, тепло. Здесь мы все рады друг друга. Тебе не нравится, что ты не переводчик. Но я в Австралия тоже не инженер. Я в одна Колумбия инженер. Тот, кто ты есть, ты можешь быть только дома. Это нормально.

Катя резко вскакивает, толкает Себастьяна с матраса, падает на пол, упирается руками и ногами в матрас, пытается его передвинуть к другой стене.

Что ты делаешь?

Катя. Нам нужна перестановка! Нужно переложить матрас!

Себастьян. Зачем? Было хорошо.

Катя. Я хочу, чтобы он лежал, как в нашей комнате дома.

Себастьян. Я не хочу как там! Я хочу как здесь! Дома теперь здесь! Я не разрешаю тебе!

Катя. О… кей… (Садится на матрас, который теперь лежит в центре комнаты.) Мы долго здесь будем жить?

Себастьян. Когда закончится виза, мы уедем.

Катя. Домой?

Себастьян. Мы поедем в другую страну. Я думаю, в Штаты.

Катя. А когда виза кончится там? Что мы будем делать, мужик?

Себастьян. Если работодатель будет иметь к нам интерес, то он продлит визу.

Катя. А если не будет?

Себастьян. Мы уедем в другую страну.

Катя. И сколько мы так будем ездить?

Себастьян. Ты ругаешься? Я не понимаю. У тебя есть язык. Ты можешь везде.

Катя. Это ты можешь везде, ты привык быть бездомным, ты привык быть беженцем.

Себастьян. Да, мы должны бегать. У меня нет везения с Родина.

Катя. А у меня есть.

Себастьян (смеется). Нет.

Катя. Да.

Себастьян. Где холодно, грязно, бьют, там нет везения.

Катя. Это уж мне решать.

Себастьян. Что ты хочешь?

Катя. Я хочу домой.

Себастьян. Позвони маме по скайп.

Катя. Я хочу вернуться в Россию.

Себастьян (после паузы). «У бабы дом там, где ее мужик». Ты так сказала?

Катя. Мужик, прости меня. Ну я же просто баба… Прости меня, миленький.

Себастьян. Я не хочу в Россию.

Катя. Я понимаю.

Себастьян. И ты уедешь?.. Ты не вернешься?

Катя. Я не знаю, мужик.

Себастьян ложится рядом на матрас, сворачивается клубком вокруг нее.

Я вернусь. Я, конечно, вернусь. Где бы ты ни был. Дай только сейчас мне уехать, мужик.

Себастьян. Уезжай.

Отрывок интервью

Первый – второе лицо единственного числа.

Второй – сербский танцор.

Первый. Вы считаете себя человеком известным в мире?

Второй. Да, известен ровно настолько, насколько может быть известен сербский танцор. Я езжу на гастроли в США, Европу, Японию, Россию. Конечно, обо мне ничего не знают в Индии и Китае, Мексике, других крупных странах. Но они не входят в топ успеха. По ним не судят о популярности. И в России ко мне не подходят на улице за автографом. Но то, что страна в принципе принимает, залы, пусть не самые большие, продаются, говорит об известности.

Первый. Как вам удалось добиться интернационального успеха, понравиться людям разных национальностей?

Второй. Моя программа состоит всегда из двух частей. Первая – это сербские танцы. Есть часть зрителей, которая хочет у себя дома увидеть нечто экзотическое. Большинство жителей Земли ничего не знает о моей стране. Так сложилась ее история. Поэтому я в угоду их любопытству показываю себя экзотической птицей. Заканчиваю всегда национальными танцами той страны, куда я приехал. Например, если выступление в Штатах, то я начну с сербских, продолжу русскими, потом европейскими. Но закончу точно американскими.

Первый. Индейскими?

Второй. Нет, сначала индейскими, потом регги. Если бы в войне победило коренное население, то конечно, я закончил бы индейскими. Я показываю, что пробовал многое, но больше всего по душе мне пришлось ваше, дорогие хозяева.

Первый. А как же вы выступаете на родине?

Второй. Там я начинаю сербскими и ими же заканчиваю, в середине другие национальности, чтобы показать: я помнил о своих корнях, я пробовал многое, но вернулся к корням.

Первый. А вам самому какие танцы больше нравятся?

Второй. Если хочешь нравиться многим, ты должен прежде всего отказаться от своих интересов. И чем большему количеству людей нужно понравиться, тем меньше остается на свой интерес.

Сцена седьмая

Хач

Комната полиции при московском вокзале. Черный прожженные в нескольких местах лавки, плакаты кажутся старше стен. Множество людей всех рас и мастей. Кто лежит в углу, кто прислонился к стене.

Среди прочих Мансур и Тамаз. Рядом с ними Катя: смотрит на потолок, громко дышит.

Тамаз. Девушка, тебе плохо, что ли? А?

Катя. Вы говорите по-русски?

Тамаз. Конечно, говорю. Здравствуйте.

Катя (начинает реветь). Меня не пускают домой.

Тамаз. А! Не реви, не реви! Смотри сколько нас? Кого пускают, они не хотят, кого не пускают, они тоже не хотят. Нет гармония в мире.

Мансур. Поняла. Да?

Катя (продолжает реветь). Ой.

Тамаз. Не бойся, девушка. Воды будешь? Чистая вода. Из киоска, не из крана.

Катя. Спасибо.

Тамаз. Меня Тамаз зовут, а этот Мансур. Он брат мне. Не родной, но брат.

Катя. Очень приятно. Катя.

Мансур. И мне приятно.

Тамаз. Куда хочешь-то?