Татьяна Туринская - Утолю ваши печали. Бесплатно, но качественно Страница 6

Владимир перебивает: Хватит! Хватит ерничать! Что ты здесь из себя изображаешь?! Пойми, наконец — я все знаю, ВСЕ!!!

Наталья (открыто смотрит в его глаза): Я не знаю, Володенька, что знаешь ты. Возможно, у каждого из нас своя правда. Мы с тобой как будто говорим на разных языках. Давай попробуем иначе. Давай я расскажу тебе свою историю, как я понимаю все произошедшее, а потом ты расскажешь мне свою. Согласен?

Владимир молча кивает.

Наталья: Приступ начался неожиданно. Я перед этим ела грибы, и была уверена, что это отравление. Но грибы-то я ела, так сказать, культурные, шампиньоны, поэтому не стала бить тревогу, была уверена, что все пройдет. Само заболело — само и вылечится. Два дня терпела жуткие боли, литрами глотала марганцовку. Каждый день вызывала скорую. И каждый день они подтверждали мой собственный диагноз — отравление. Только в первый день с пожилым доктором приехал молоденький, зеленый мальчишечка — видимо, только-только после института. Вот он сразу сказал, что это аппендикс шалит. О, слышал бы ты, как на него орал второй, который опытный! Мол, чему вас пять лет в институте учили. Впрочем, я отвлеклась. Меня хотели госпитализировать в инфекционную больницу, но я отказалась — если это отравление, то я бы его и дома вылечила, а вот в инфекционке можно было бы подхватить какую-нибудь гадость — и это накануне свадьбы! Короче, я отказалась от госпитализации. А на третий день боль стала вообще невыносимой. Мама опять вызвала скорую. На сей раз мне поставили диагноз 'заворот кишок' да прямо с этим диагнозом и положили на операционный стол. И только 'вскрытие' показало, что никакой это не заворот кишок, что аппендикс уже лопнул, начался перетонит и спайки. В общем, если бы я провалялась дома еще пару часов, меня бы уже вряд ли откачали. Неделю я лежала в реанимации — да ты, наверное, и сам это знаешь.

Владимир делает попытку перебить Наталью, но та резким движением руки останавливает его и продолжает рассказ.

Наталья: Ко мне даже маму не пускали. А потом, когда опасность миновала и меня перевели в обычную палату, я так тебя ждала, а ты все не шел и не шел. Приходила мама, приходила Ольга, приходили сотрудники с работы. А тебя все не было и не было…

Владимир вновь пытается прервать ее повествование, но Наталья снова его останавливает.

Наталья: Подожди, не перебивай меня, пожалуйста, мы же договорились: сначала я, потом ты. Иначе мы опять ничего не поймем. Когда меня, наконец, выписали из больницы, я, если говорить образно, не успела даже дома раздеться, как позвонила твоя мама и сообщила о твоем отъезде. Я помчалась сюда, в аэропорт. Впрочем, об этом ты уже знаешь. Ты не увидел меня, а я не смогла к тебе подойти — было ужасно стыдно, что меня бросили прямо перед свадьбой. Стыдно, понимаешь? Сначала ты ни разу не навестил меня в больнице, потом и вовсе улетел. Бросил, ты меня бросил… А потом, уже после твоего отъезда, я поняла, что беременна. Этого даже врачи в больнице не поняли — слишком уж маленький был срок. Я обрадовалась… Не уверена, что обрадовалась именно ребенку — возможно, я рада была только тому, что у меня появился шанс тебя вернуть. Но я страшно переживала, как на ребенке отразится моя операция, наркоз. В меня же вкололи кучу лекарств! К тому же мое нервное состояние действительно было не на высоте. Но уже после твоего отъезда, понимаешь, после! То есть ты просто не имеешь права утверждать, что у меня был нервный срыв и поэтому ты меня бросил. Да, был нервный срыв, но он как раз явился результатом твоего вероломного предательства! Понимаешь? Все совсем не так, как говоришь ты! Ну и, конечно, ребенок не выдержал этого всего. Не знаю, что для него оказалось более ужасным — мое психологическое состояние, или все же лекарства были слишком сильные, только я его потеряла. Да, его — это был мальчик, наш с тобой сын. Он уже начал толкаться, ему было уже почти пять месяцев… Я не знаю, как сама выжила после всего этого. Честно скажу — жить мне совсем не хотелось. Если бы не мама, я бы, наверное, что-нибудь с собой сделала. Но как я могла причинить ей такую боль? И все это время рядом со мной была только Ольга. Маму вряд ли можно брать в расчет — не столько она заботилась обо мне, сколько я о ней, ты же знаешь мою маму. А вот Ольге я благодарна по полной программе, я, наверное, именно благодаря ей и выжила. Только, знаешь, я ведь и Ольгу свою потеряла, да. Только-только оклемалась — правда, у меня на это ушло года полтора, как куда-то исчезла Ольга. Я ничего не могу понять: что, куда. Ее мать почему-то категорически отказывается со мной говорить. Твердит только, что с Оленькой все в порядке, а больше она ничего не может мне сказать. Спрашиваю, почему Ольга сама не выходит на связь со мной — говорит, мол, это ее личное дело, значит, говорит, не хочет. Это был еще один удар. Сначала ты меня бросил, потом наш малыш не захотел жить в этом жестоком мире. А потом вдруг исчезла моя Ольга, мой самый верный человечек. Вот тогда-то я и задумалась — а может, это со мной что-то не так, что-то не в порядке, а я этого просто не замечаю? Ведь если бы я была нормальной, разве меня бросили бы любимый человек и самая близкая, можно сказать, родная подруга? А теперь я тебя встретила — случайно, честное слово, случайно. Просто я очень часто сюда приезжаю, это стало моей единственной отдушиной, понимаешь? И ты утверждаешь, что я сама во всем виновата. Тогда объясни мне, где, в чем моя вина. Может, я действительно чего-то не понимаю? Я любила тебя всею душой, я не могла разлюбить тебя все эти годы. Но вот теперь ты сидишь передо мной, говоришь мне какие-то странные вещи, и я уже ни в чем не уверена. Не уверена, что моей вины в произошедшем нет, не уверена, что все еще люблю тебя. Не уверена, что сейчас передо мною ты, тот самый Володенька, которого я безумно любила, буквально обожала и за которого чуть не вышла замуж. Потому что сейчас передо мной сидит хмурый бородатый мужчина, который едва-едва напоминает того Володю. И этот, бородатый Володя мне совсем не нравится, он пугает меня. И теперь я начинаю думать, что это действительно оказалось к лучшему — то, что ты меня бросил. Потому что я не хотела бы быть женой нынешнего Володи, бородатого, хмурого и непонятного. А того, прежнего, веселого и влюбленного Володи больше нет. Куда ты его дел? Зачем?..

На несколько мгновений за столиком повисает молчание. Владимир как будто ждет, что Наталья еще что-то скажет. Последний раз затянувшись, с силой раздавливает окурок в пепельнице.

Владимир: Всё? Ты всё сказала? Теперь, наконец, я могу говорить?

Наталья молча кивает.

Владимир (с некоторой иронией): Спасибо. Я не знаю, кто кого дурачит. Но кто-то определенно говорит неправду. Не буду утверждать, что это ты. Только я знаю совершенно иную историю. Я ее расскажу, а потом мы с тобой попытаемся понять, кто из нас кого дурачит, если не сказать более грубо. Итак, ты внезапно пропала. Я еще продолжал по инерции заниматься предсвадебными хлопотами — заказывал зал, купил костюм и новые дорогущие туфли, хотел быть самым красивым мужчиной, хотел, чтобы ты не краснела за меня перед родственниками и друзьями. Я звонил, я приезжал домой — ни тебя, ни твоей мамы не было, все как в воду канули. Потом меня разыскала Ольга. Она-то и сообщила, что с тобой случилась беда…

Владимир на минутку замолкает, с некоторым сомнением смотрит на собеседницу.

Владимир: Натали, ты уверена, что я могу говорить правду? Ты в порядке? Выдержишь?

Наталья уверенно кивает. Владимир продолжает.

Владимир: Ольга сообщила мне, что у тебя очень большие проблемы. Рассказала о твоей дикой любви к Ковальскому — по ее словам, безответной. Сказала, что замуж за меня ты согласилась выйти сугубо ему назло, пусть даже он об этом совершенно не догадывался. Но чем ближе подходил заветный день, тем больше ты нервничала, тем чаще понимала, что не сможешь притворяться каждый день, изображать из себя любящую женщину. Ты не любила меня ни одного дня. Вернее, я тебе немножко нравился ровно до того момента, пока на сцене не возник Ковальский. И с того момента я стал для тебя всего лишь другом любимого человека, мостиком, ведущим к нему. Потому что без меня ты не могла бы видеть предмет своего обожания. Не знаю, делала ли ты попытки сблизиться с ним — Ольга этого не знала, а спрашивать об этом у Ковальского я не посчитал необходимым. Я-то знаю, что он верен Галке — у него от меня секретов нет. Итак, свадьба приближалась, а Ковальский по-прежнему не обращал на тебя внимания, на что ты так рассчитывала. Твой план решительно провалился, ты запаниковала. Вот тут и возник нервный срыв. Ты уверена, что я могу говорить открытым текстом?

Наталья (гордо подняв голову): Что ты, милый, ты меня заинтриговал! Я вся внимание!

Владимир: Ну что ж, ты сама этого хотела. Ты перерезала себе вены на обеих руках.

Наталья изумлена, но не делает даже попытки прервать собеседника.

Владимир: Да, ты пыталась покончить с собой. Я понимаю, тебе неприятно об этом вспоминать, но ты сама нарвалась, ты сама захотела правды. Мне очень даже понятны твои попытки списать все на приступ аппендицита — естественно, кому же в голову придет признаваться в суе… суде…