Иннокентий Анненский - Царь Иксион Страница 7

На сцену выезжает блестящий кортеж Геры, Сама богиня на белых лошадях, колесница ее украшена серебряными лилиями и золотыми гранатами (ее эмблемы). С ней Ирида, а правит смуглая рабыня в желтом. Гера вся в белом. На голове у нее стефана из лилий и роз. Лицо напоминает помпеянскую фреску.

ВТОРОЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ

Хвала, царица мира,Отрада жен и дев!Средь нежного эфираТы вся и блеск, и гнев.Твоею славой полныИ Аргос, и Самос,И ароматны волныТвоих тяжелых кос.Ты в сумраке пурпурномНезримо возросла,Но небесам лазурнымДушой верна была.

И я мольбы призывнойТвоей не утаю,Таинственный и дивныйЯ брак твой воспою,На голой выси ИдыЗацветший мигом садИ пояса КипридыВсевластный аромат…На ложе свежей гущейИ лотос и шафранИ золотистой кущейПокрывший вас туман.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Хор, Гера, Ирида и Иксион.

О, радуйся, блаженная меж жен!С тех пор как ты, таясь от ОкеанаИ от Тефиды[4] нежной, в первый разНаедине с Кронидом увидаласьИ на ковре из гиацинтов васПрикрыла золотым туманом туча,Ты никогда так дивно хороша,Так не была неотразима, Гера.

Пленительней отыщутся меж вас…Иль красоты одной в нас боги ищут?

Или моей Ириды нежных чар,И белизны, и тонких очертаний,И васильковых глаз в толпе рабыньСицилии, и грубых, и мясистых,Не забывал Зефир?Нет, нимфа, нет!Как лилия или звезда в эфире,Иль розовая тучка, для себяХотим мы быть, не для мужей прекрасны.Пленять богов довольно и без насМеж девами и женами найдется…

Но не одни вы, нимфы… Этот муж?

Царь Иксион.

Державного КронидаНедавний гость. Он кубок жизни пилТам, на златистой выси. Только в сердцеИ нектар, и улыбки, и туникТо белые, то розовые волны,И сам Кронид — все в серое пятноСлилось теперь, когда тебя он видит.

Царь думает, что аравийских смолВ моем Самосском храме было мало.

Я ничего не думаю… с тобойЯ воздухом одним дышу… и счастлив.

Ты опьянен недавним счастьем, гость.Перенеси на ореад восторги…Сердца у них нежнее моего.

А мне пора… Благодарю вас, нимфы.

О, не спеши… Иль дальняя звездаМоления боится?.. Или тучкаСвоих жалеет розовых паров?Иль, чтобы ей влюбленный не дышал,Не доцветет лилея и завянет?Ты красотой холодною, жена,Мечтала им равняться. Разве хочешьБыть холодней лилеи и луны?

Ты дерзок, царь… я мать… и я любила.

Ты говоришь: «Любила»… а теперь?Ты больше не ревнуешь, ты не любишь?Ты золотых не ненавидишь кос?

Га… Тяжкие слова… Ты видел нимфу?..

Соперниц ли бояться, волны, вам,Душистые и черные?

Ты бредишь?

Я никогда не бредил меньше… Нет,Не брежу я… С тех пор как грудь дыханьемМоя полна, мне кажется, тобойЯ только и дышал…

Но ты ж не видел,Безумец, никогда меня…

Как тень,Ты надо мной жила. И невозможным,И сладким сном дразнила…Это тыМне отравляла дни, сжигала ночи,И все туда, на золотой ОлимпМеня звала с собою.

Этот сонИсполнился, ты видишь, фессалиец…Умерен будь в желаньях… Ты не бог…

О, если сон безумный к этим высямИ уносил меня… то лишь затем,Чтобы сказать тебе, что ты любима,Как никогда никто ни на земле,Ни на Олимпе золотом, ни в недрахАидовых любить не мог… Сказать,Что ты меня не полюбить не можешьИ что таких у Зевса пыток нет,Которых бы боялся я.Я знаю.Что скажешь ты…Нет, уст не открывай,Пока Эрот могучим дуновеньемДыханья их, царица, не зажжет…

Таким речам тебя учила, верно,Та грустная подруга, Иксион,С которою вы по дворам бродилиПосмешищем для смертных целый год.

Да, может быть, страданья обнажилиПередо мною душу. Только тыТам, в глубине ее, живешь с рожденья,Как воздух, как сознание, как я.

Ты сердце мне тревожишь… Мы не слышимТаких речей на высях золотых.Их сладкий яд опасен и богиням.

Ты говоришь: их яд. Но ложь и смертьТаятся в яде… Разве лжет мой голос?Мои глаза о смерти говорят?

Или сильней, чем боги, люди любят?

Да разве боги любят? Разве тот,Кто не страдал, кого не жгло сомненье,Когда-нибудь умел любить?.. ЛюбовьБез трепета и тайны… Как уборТех дальних высей ледяной, царица,Он нежит глаз на солнце… Но егоХолодной радуги не любят нимфы…

Иль оттого и нас бросает бог,А в ваших дев влюбляется?..

Не знаю.Их для меня нет больше… Ни богов,Ни жен, ни дев… Будь остров подо мноюВесь голубой от моря и от неба,Иль розовая туча… Я твоихВолос, твоих ланит, твоей туникиИскал бы красок там и чар искал.Прости меня… Но у любви есть право…

Царь Актеон погиб из-за любвиК одной из нас… Иль много вас, безумцев?

Я не умру. Я чашу жизни пил…Но если бы, мучительный три разаСвершая круг, три раза умеретьИ вновь ожить три раза ты велела,На зов бы твой пошел я… чтоб добытьТебя, жена… что муки! Я изведалВсю горечь мук… Меня рабов моихТравили псы и рвали… Может ЗевсИзобрести, пожалуй, пытку вродеСизифовой… Но мы об ней потомПодумаем… Бессилен образ мукиРасшевелить мой ум… Меня пьянитДыханье уст чуть слышное…И нектарМне сладостный и розовый твоихОткрытых губ мерещится…О ночь!О, ночь волос твоих благоуханных,Сквозь эту ночь глядеть на звезды глаз,В ней целовать твой белый, жаркий мрамор.

О нежная подруга! Ты скажи,Чтоб перестал, Ирида, Иксиону.Вы, нимфы, от меня его возьмите.

Что я скажу? Увы! Когда бы такКогда-нибудь меня любили, Гера.

На ветке росистой,Когда уже розовой тканью,Чуть-чуть золотистой,Трон Эос увит и обмотан,Поет соловей голосистый.И всякому в мире дыханьюПод розовой тканьюТак нежно, так сладко поет онНа ветке росистой.

Гляди — розовеютВерхушки нахмуренных елей,Эфир золотится;И волны из темных ущелийПрохладные веют.О, дай же… О, дай же, царица!Любви и желания трелямНа радость и нимфам, и елям,Их нежа, сребриться.

Довольно чар… я золотые крыльяЭротовы видала. Он не разИх на груди моей слагал покорно,И головой кудрявою ко мнеСклонялся на плечо, летать усталый.Его пожива — слабые сердца…Не Герою владеть ребенку. Царь,Киприда мне очарованьем новымГлаза и стан сегодня облила,Но не тебя пленять она хотела.И если ты на розовых устахХотел прочесть желанье, фессалийцыЗдесь ни при чем, поверь.У очагаКронидова меня увидишь завтраТы царственно спокойною.Пусть ночьЖеланная пройдет и мне оставитВоспоминаний негу.Для тебя жЛекарства я не знаю.На соперницЯ иногда сержусь, но, право, в счетНе ставлю их надолго. ЗолотистойИ никакой косы я не боюсь…А ты забыл, скажи, златую Диву?Не долго же ты любишь, Иксион.И слабое, должно быть, сердце хочешьЛишь дерзостью желания прикрыть.Но ты красив… Давно твоих прекраснейЯ не видала глаз… Забудь скорей,Что говорил, и к нам веселым гостемВернись делить наш пир… Там нимфу яТебе отдам, Дориппу, царь, и будешьТы злато кос душистое ласкать.

Становится на колесницу, потом снимает с головы лилию закусывает ее и со смехом бросает в Иксиона; потом, по данному ею знаку, колесница быстро уезжает. Иксион протягивает к ней руки, делает несколько шагов за колесницей, но в раздумье останавливается; потом отходит к дереву и садится, закрыв лицо руками. Солнце закатывается. Быстро наступает южная ночь. Ели и горы чернеют и точно вырастают.