Александр Гельман - Зинуля Страница 7

Ааааа!.. Ааааа!.. Ааааааааааа!..

Коридор женского общежития. Нина и Юра в том же углу, в той же позе. Из комнаты доносится хмельное пение, женский и мужской голоса тянут старинную песню. День рождения, хоть и несколько поприглушеннее, не так звонко, но продолжается. Появляется взволнованная Валя.

Валя. Нинка! Ну, Нинка! Ну-ка, оторвись от него, иди сюда!

Нинка неохотно расстается с Юрой, подходит к Вале.

Он к ней не поехал! Что делать будем?

Нина. Как не поехал?

Валя. Так. Сейчас вызвал меня: «У нас, говорит, с Зиной позавчера произошел полный разрыв. Я подумал и решил не ездить. Я прошу, говорит, чтобы ни случилось, мое имя не упоминать… У меня семья…»

Подходит Клава, нагруженная грязной посудой.

(Клаве.) Он к ней не поехал! Что делать будем?

Клава. Как не поехал? Почему?

Валя. Потому! Какая разница — почему? Что делать будем? Лес же, ночь! Надо поехать туда, побыть с ней до утра!

Нина. Ну, поезжай! Что ты всех агитируешь… Поезжай! Автобусы еще ходят. Я не поеду! Она же будет измываться, отгонять, прогонять, «хочу сидеть одна!».

Клава. Может, начальнику позвонить?

Нина. Да не надо ни звонить, ни ездить туда! Надо сходить к Петренко на квартиру. Кроме него никто ее оттуда не вытащит!

Клава. Ну, пошли!

Квартира Петренко.

Петренко в мягких домашних тапочках, в новеньких синих трикотажных штанах, в майке; за ним — его жена, полноватая женщина, завитая, в цветастом халате.

Петренко (встречая девушек). О, какие гости! Что стряслось, девчонки?

Клава. Зина до сих пор сидит в лесу! Надо что-то делать!

Петренко. Во дает! (Смеясь, поворачивается к жене.) Ты слышишь? Она еще там сидит! Я тут жене рассказал, пришел с работы, так она чуть со смеху не подохла!

Жена Петренко. Она у вас не больная?

Нина. Не больная, но болеет!

Клава одернула Нину.

(Отмахнувшись.) Да ладно!

Петренко. Ну, садитесь, в ногах правды нет. (Отодвигает стулья.) Я был уверен, вы забрали ее, она давно дома…

Девушки рассаживаются вокруг стола, Петренко садится на диванчик, рядом с ним опускается жена. Видно, что Петренко и его жена — одно единое, именно две половинки, а не каждый сам по себе, видно, что в этом семействе царит полное доверие, никаких скандалов, никаких ревностей — глупостей, все прочно притерто, все навек.

(Очень доброжелательно.) Девчонки, честное слово, я даже не знаю, как вам и помочь. Это, конечно, не дело — сидеть ей там. Еще простудится. Но она же придумала эту бредятину — будто я нарочно не туда бетон повез… месть! Она вам рассказывала?

Валя (со значением). Рассказывала!

Жена Петренко внимательно посмотрела на Валю.

Нина (покосившись неодобрительно на Валю). Да все нормально…

Жена Петренко. Что — нормально? Костя, ты им расскажи, как она на коленях перед твоим самосвалом стояла… Небось об этом умолчала, стыдно? (Глядя на Валю.) Или рассказывала? А?

Нина покачала головой.

То-то (К Петренко.) Ты расскажи, расскажи. А то они…

Петренко (смеется). Да это вообще целый концерт был. Вскочила в кабину — как жаба: «Петренко, я прошу тебя, скажи начальнику, что это ты перепутал! Ты шофер, ты рабочий, тебе ничего не будет!» У меня челюсть отвисла. «Опомнись, говорю, ты что?» «Останови!» Я остановил — она скок, упала, побежала… вдруг бац: перед машиной на колени! «Петренко, я прошу тебя… ты же мужчина… ты же мужчина!» Я быстро объехал ее — думаю, сейчас раздеваться начнет. Еще этого не хватало. А назад еду — она уже на пеньке сидит. Я решил, надо забрать… успокоилась, должно. А она — ультиматум! «Пока, говорит, не признаешься, что это была месть за мою докладную, я отсюда не встану. Ты мне признался, теперь признавайся начальнику!» — «Где признался? В чем признался?» «В машине, говорит, ты мне признался. Забыл?» Нагло, нахально, прямо в глаза врет! А у самой глазенки чистые! Кошмарная девка! Главное, властенки-то у нее было там, в этой будке — кот наплакал, а смотри, как она за нее. Стеной! На все способна!

Жена Петренко. Она или чокнутая, или аферистка!

Валю передернуло.

Петренко. Ну как теперь быть — я просто не знаю? Поеду — вы же скажете: «А, поехал, испугался, что она там сидит, значит, что-то есть!» Я же вижу — вы ей верите, а не мне…

Клава. Да не в этом дело…

Жена Петренко. Как же не в этом… именно в этом! Что же он поедет… против себя? И так из-за нее машину потеряли, теперь еще и честь терять?

Нина. Да верим мы, верим!

Валя (вспыхнув). А я не верю! Я Зинуле верю! Она не способная обмануть!

Наступила пауза.

Нина (покрутила возмущенно головой, Вале). Та чокнутая, так ты хоть не будь! Пришла в дом к человеку и кричишь, что ему не веришь? Ты что, была там, слышала, видела? А я, например, спокойно верю, что она все придумала! (Передразнивает.) «Не способная обмануть»… А кто нас сегодня толкал на вранье? Да если бы он такое сделал (кивнула на Петренко), зачем бы он стал ей докладывать? Сделал и сделал. Это же чушь собачья — зачем человеку на себя наговаривать? Она придумала, потому что сняли. И нас обманула! (К Петренко.) Только все равно надо ее оттуда забрать… человек все-таки. Может, поедете?

Петренко. Вы поймите — для того чтобы ее из леса выволочь, я же должен ей пообещать что-то. У нее же заскок. А что я пообещаю? Что признаюсь в том, чего не было?

Нина. Ну пообещайте. Мы вас просим… ну, вот я вас прошу — пообещайте! Ее бы только до общежития, а мы встретим!

Жена Петренко неодобрительно покачала головой.

(Жене Петренко.) Да вы не беспокойтесь. Если что — скажем: «Это мы его попросили так поступить. Мы!»

Жена Петренко. Вы скажете, а она (указывая на Валю) не скажет.

Нина. А что она может сказать другого? Это что, неправда, что мы его просим? Правда! Да, мы просим, чтоб ваш муж ее обманул и привез! Ради нее же и просим!

Петренко. Да не в этом дело… я могу попробовать. Ну что-то пообещаю, там видно будет. А потом? Вы-то с ней как, справитесь? Не выкинет она еще чего-нибудь?

Нина. Да справимся, справимся. Это уже наше дело. Только бы ее привезли. До утра она никуда у нас не денется, а завтра начальника попросим — оставит ее. Больше ей ничего не надо… чтоб только ее в этой будке оставили. Поезжайте, потом она вам спасибо еще скажет! (Вале.) Что ты в стол смотришь? Ты же прекрасно знаешь, как она темноты боится, у нее там в лесу сердце лопнет… со страху!

Петренко прикинул что-то в уме, поглядел на Валю, на жену. Жена молчала.

Петренко. Ну, хорошо. Только я с ней теперь боюсь без свидетелей. Кто поедет со мной?

Нина посмотрела на Клаву, Клава на Нину. Валя сидит нахмурившись.

(Поднимаясь.) Ну, вы решайте, а я пока переоденусь…

В лесу, на поляне.

Зинуля сидит одна на своем пеньке. Ночь, темно, жутковато шумит ветер в деревьях. После того как Федор Иванович отсюда уехал, она успела и нареветься и тихо поплакать, а теперь — поет. Сидит, сжавшись в комочек, подняв куцый воротник курточки, и поет бесконечно печальную песню без слов.

Вдруг из черноты ночи выползают огромные ручищи Петренко — обхватили ее головку, закрыли лицо.

Зинуля (вопит). Ааааааааааааааааа! (Вырывается, бежит без оглядки.)

Петренко хохочет. Узнав его голос, Зинуля останавливается, мрачнеет.

Петренко (смеется). Ну… ну! Я-то думал — герой, ночью одна в лесу! А ты, оказывается, трусиха, а? (Поднимает с земли один из кирпичей, приготовленных Зинулей, отбрасывает. Смеется.) Ай-ай-ай! Ай-ай-ай!

Подбегает Клава — видимо, Петренко быстро пошел вперед, чтобы напугать Зинулю, Клава отстала, теперь догнала.

Клава (к Петренко). Ты что? Дурак! Разве так можно? Зинуленька, мы за тобой пришли!