Михаил Рощин - Старый Новый Год Страница 8

Федя. Уж ничего нельзя! Чего ни попросишь. Сколь­ко обещали: куртончик, джинсики!..

Клава. Ты бы учился хорошо, у тебя бы все было!..

Валерик. Если ребенок плохо учится, пусть хоть одевается хорошо!

Инна. Сколько мы просим родителей, не одевайте вы их так, не балуйте. Посмотрите, как у нас девочки одеты. Вот я, например, одета хуже, чем Олечка Барятинская, а в журнале у нее одни двойки.

Полуорлов(продолжая). Ходить разучились, есть не умеем…

Гоша. Пить не умеем…

Полуорлов. Вот! И выходит…

Адамыч. Что питания все лучше, а здоровье все хуже.

Инна(вдруг). Вообще чего говорить! Один бензин кругом, гарь! Задохнемся все скоро!

Даша. Приедешь к морю – искупаться страшно.

Анна Романовна. А хлеб какой! Мы, старые ра­ботники культуры, помним, какие были булочки!..

Федя. В бассейне – одна хлорка!

Все начинают говорить наперебой, все скорее и скорее, словно пленку пустили на другую скорость,

и под конец вообще возникает нелепица и абракадабра.

Клава. А вы читали тут недавно о планктоне?

Инна. Масло на сковородку положишь – одна пена!

Валерик. Самолет «боинг» за один рейс от Нью-Йорка до Парижа сжигает кислорода, сколько за год дает целый лес!

Гоша. Северный полюс, говорят, растает скоро!

Анна Романовна. Тут в метро одной женщине вдруг плохо стало…

Клава. Если захочешь что-нибудь купить – с ног собьешься!

Федя. Почему обязательно до шестнадцати? А не до четырнадцати?

Инна. Дети стали совершенно неуправляемые!

Валерик. А за границей что делается!

Федя. В океане всех китов перебили!

Даша. Конец месяца, плана нет, премия горит!

Инна. Мопассана под партой читает, представляете?

Клава. Как на выставке – так наша обувь самая лучшая!

Гоша. По Луне ходят, а пройди по Малой Черкизов­ской!

Федя. Фирсов обходит, его прижимают к борту.

Даша. Да почитайте Платона, у него все сказано!

Валерик. Хорошо, Эйнштейн не знал о квазарах, ну и что?

Клава. Какой Боттичелли в Уффицци!

Инна. Потолки два пятьдесят, полы непаркетные, одна проходная.

Даша. И они еще выдают эту порнографию за ис­кусство!

Валерик. А Капица говорит, что полностью иони­зированная высокотемпературная плазма…

Гоша. А «Аполлон-шестнадцать»?

Даша. Декоративность абстракции, между прочим…

Валерик. Да еще Черчилль говорил…

Федя. На Олимпийских!..

Клава. Моника Витти? А Мазина?

Гоша. Встречаются два француза…

Анна Романовна. Театр на Таганке!..

Инна. Четыре убийства…

Клава. Подлинный шестнадцатый век!..

Даша. Какой поэт!..

Валерик. Монастырь Соловецкий!..

Гоша. Достоевский!..

Инна. Рубль пучок!..

Анна Романовна. Паланга!

Клава. «Христос суперстар»!

Инна. Мицука!

Адамыч. Батюшки! Светопреставление!..

Полуорлов(как ни в чем не бывало). Вот я и го­ворю: не так живем!

Все. Не так! Не так! Не так!

Полуорлов. Вот Адамыч! Ну-ка, милый, ты муд­рый человек. Вот скажи, что человеку надо? Вот как ты живешь?

Адамыч. Да я всегда с народом, и все…

Валерик. Выпить ему надо.

Гоша. Пора бы!..

Адамыч. Зачем выпить? Без народу и пить скучно.

Полуорлов(Валерику). Ты не обижай старика! Старик свой! Правда, Адамыч?

Инна. Неизвестно только, откуда взялся.

Полуорлов. Ну, Адамыч, говори…

Адамыч. Мне-то? Ничего особо не нужно. Чего там! Окромя что есть.

Полуорлов. Как?.. Слышали?.. Значит, кроме того, что есть?

Адамыч. Ну! Что есть, то и есть.

Полуорлов. Во-от! Вот мудрость! Вы поняли?.. Ах, Адамыч!

Инна. Да что у него есть-то? Прямо не могу!

Адамыч. У меня-то? У меня все есть.

Инна. Что – все?

Адамыч. Что надо…

Инна. А что надо?

Адамыч. А что есть.

Полуорлов. Вот так-то! Вот! А мы! Что есть, то и ладно!

Адамыч. Не! Что надо, то и есть.

Полуорлов. Правильно. Но вот, можно, я скажу? (Инне.) Что ты смотришь на меня? По-твоему, я идиот?.. Сестричка моя дорогая, дай, я тебе скажу: ты столько говоришь о школе, а дети тебя не любят, и ты детей не любишь…

Инна. Что-что?

Клава. Петенька!

Полуорлов. Да давайте правду-то скажем раз в жизни! Гоша! Вот Гоша! Музыкант! Свободный худож­ник! А два года на рыбалке не был. (Дразнит.) «Баушка, прости!» Никто же из вас сам себе не принадлежит! Валерик – эрудит, энциклопедист!.. Автомобилист ты, а не энциклопедист. Ты думаешь, автомобиль – твоя соб­ственность, а оказывается, ты – его собственность! Раб! Не ты на нем ездишь, а он на тебе! А я уже целую не­делю хожу пешком. Давно вы ходили пешком?.. Несчастные люди!.. (Даше.) А эта? Сколько? Три года, пять, все твердишь про какую-то заветную передачу, а что мы слышим: «Утром тракт, вечером тракт!» Суета! А я не хочу так! Я тоже мог бы! Меня вон вызывали, мне гово­рят, возьмите другое – есть база, деньги, смета!.. Кноп­ки, кнопки, кнопки! А я не хочу! Я хочу свое, как чело­век!.. Я решил, и мне стало легко, свободно, благодать. Пускай они без меня повертятся! Ни тебе ученых сове­тов, ни конференций, никто тебя не учит, не мучит, не нервирует… Свобода!

Клава. Пуся моя! (Чмокнула мужа.) Только бы ты… сам… Только бы тебя самого хватило…

Полуорлов. Что?

Клава. Нет, все прекрасно, но хватит ли тебя?..

Полуорлов. Меня? Ты что? Ты… (Вскакивает.) Меня?..

Валерик. Да, это существенно.

Полуорлов. Та-ак! Меня, значит, не хватит? Я, значит… Где моя куртка? (Обижен, мечется по комнате.)

Клава за ним, суматоха.

(Уходит. Входит.) Не хочу ничего! Поняли? Не желаю! Хочу как люди пожить, человеком хочу! Меня хва-тит! Хватит?

Клава. Хватит.

Полуорлов. О дьявол! (Видит люстру, бросается на нее и срывает.)

Темнота.

Голос Адамыча. Сгори, сгори, моя звезда.

Голос Даши. Ой! Кто это?

Голос Анны Романовны. Можно сыграть в жмурки!

Голос Клавы. Петя, ты жив?

Голос Полуорлова. Не знаю. Да включите что-нибудь!

Голос Клавы. Простите, гости дорогие, я сейчас!.. Тетя! Где у тебя свечи?

Валерик чиркнул зажигалкой, осветил Федю, у которого бутылка в руке.

Федор, не смей! (Дает Феде затрещину.)

Анна Романовна зажигает елку.

Анна Романовна(поет). «Ку-ку, как весело в лесу…»

Входит Клава со свечами. Звонит телефон.

Клава(берет трубку). Петя, – Пушкин!

Полуорлов подходит к телефону, выдергивает шнур из розетки.

Анна Романовна. Браво, Петруша, браво! Жили тысячи лет без телефона, и ничего. Дети, внимание! Позвольте мне…

Федя. Старому работнику культуры…

Анна Романовна. Да! Я хочу поднять тост!..

Федя. А также выпить!..

Анна Романовна. Петруша! Я обращаюсь к тебе, друг мой!.. Мы собрались сегодня здесь…

Инна. Неизвестно зачем! Я ухожу.

Гоша. Да уходи!

Анна Романовна. Простите, дайте сказать!.. Я хочу выпить…

Федя. Все хотят!

Валерик. Есть охота! Как из ружья! В «Арагви», что ль, махнуть, поужинать? Даша, как? У меня тачка внизу, еще успеем.

Даша кивает.

Анна Романовна. Я хочу выпить за талант!

Гоша. Не талант, а гений!

Анна Романовна. Что такое талант? Талант – это вечная молодость. Ничто так не молодит! Талант! Мы, старые работники культуры, знаем, что это такое, мы всегда умели отличить… Возьмите Николая Аристархо­вича, девяносто два года, а какая молодость! Моцарт! «Какая стройность и какая смелость!» Смелость – да! Стройность – да! Молодость – да! Моцарт – нет… И пусть уносят всё! Всё! Лишь бы крылья! Самоощуще­ние полета! Мы, старые работники культуры, помним – полет, полет!.. Все выше, все выше и выше!.. За моло­дость, за юный жар, за юный бред!.. За тебя, Петруша!..

Федя. Я от сольфеджио ушел, я от музыки ушел!..

Клава. Я говорила, не давайте ребенку вина!

Все чокаются, целуются с Полуорловым, растроганно обнимаются. Адамыч приносит откуда-то Гоше баян. Валерик и Даша потихонь­ку уходят.