Александра Маринина - Ну, ребята, вы попали Страница 8

Возвращаются Наташа и Скуратов. Рука Скуратова аккуратно забинтована.

Н а т а ш а: Ну вот, Лёлечка, я твое сокровище отремонтировала. Получай его в целости и сохранности. Из больницы больше не звонили?

О л ь г а: Пока нет.

Н а т а ш а: Хотелось бы понимать, как там дела и на каком мы свете. Так, дети мои, мне нужно сделать несколько деловых звонков, но боюсь занимать телефон, вдруг вам из больницы позвонят… Ладно, позвоню по мобильному. Лёлечка, ты не возражаешь, если я пройду в другую комнату? Не хочу вам мешать своими разговорами.

О л ь г а: Конечно, иди в спальню.

Наташа уходит.

С к у р а т о в: Вот, руку забинтовал… Ты чего такая расстроенная, Лёля?

О л ь г а: Ничего. Все в порядке.

С к у р а т о в: Но я же вижу…

О л ь г а: Что ты видишь? Это Я вижу! Права была Наташа, ох, права.

С к у р а т о в: В чем права? Ты о чем? Я ничего не понимаю.

О л ь г а: Ты не понимаешь? Да ты на себя посмотри, Дон Жуан недобитый! Ты кого обмануть хотел? Меня? Наташа мне сказала, чтобы я не делала на тебя ставку. Думаешь, она это просто так сказала? Нет, милый мой, она сразу почувствовала, что ты на нее глаз положил, и предупредила меня, что ты – существо ненадежное.

С к у р а т о в: Лёля, ты что? О чем ты говоришь? Почему ты решила, что я собрался тебя обмануть?

О л ь г а: Потому что ты прекрасно знаешь, что мне делается плохо при виде крови! Ты нарочно порезался, чтобы уединиться с ней в ванной, потому что ты точно знал: я твоим порезом заниматься не смогу. Ты думаешь, я не заметила, как ты на нее смотрел? Думаешь, я не поняла, зачем ты завел разговор о Емелине и о том, как и почему она его разлюбила? У меня, Санечка, память отменная, и я прекрасно помню, как ты точно такой же вопрос задавал когда-то мне, когда только начинал за мной ухаживать. И точно так же объяснял, что хочешь избежать ошибок в отношениях со мной. Забыл?

Д у х: Ха-ха! И у ментов проколы бывают! Вот так-то, друг Сашко!

С к у р а т о в: Лёля, ты что-то путаешь… Этого не может быть… Я задал этот вопрос, потому что мне действительно было интересно…

О л ь г а: Что тебе было интересно? Почему она разлюбила Емелина? Ты бы лучше спросил, как она могла его полюбить. А уж разлюбить-то этого урода большого труда не стоит. Одну ночь с ним провести, перетерпеть сначала его потное тело и похотливое хрюканье, потом его храп и перегарную вонь – и все, любовь тут же скончается естественным путем.

Д у х: Ты чё? Ты чё городишь? У кого это перегарная вонь? У меня, что ли? И при чем тут похотливое хрюканье? Ты бы себя послушала, кикимора!

С к у р а т о в: Я не думал, что тебе так противно… Ты ведь никогда не говорила об этом.

О л ь г а: А что толку-то говорить? Мы уже ввязались в это дело, у нас была цель, мы должны были идти до конца. И что, бросать все на полпути только потому, что меня тошнит от близости с Емелиным? И вообще, Саня, ты же знаешь, я не люблю жаловаться, особенно если ничего нельзя изменить. А изменить ничего нельзя было. Если бы он не отравился и не попал в реанимацию, я бы никогда тебе ничего не сказала. Просто на меня вдруг повеяло свободой, понимаешь? Я представила себе, что он умрет и всё кончится, кончится этот кошмар, эта ежедневная пытка… Я почувствовала такое счастье, какого не испытывала никогда в жизни. И расслабилась. Потому и позволила себе заговорить об этом. А он все не умирает и не умирает… Прямо все жилы из нас вытягивает, как будто назло!

Д у х: Конечно, назло! А ты как думала? И это только начало. Я еще какую-нибудь изощренную пытку вам придумаю за все, что вы со мной сотворили.

С к у р а т о в: А ты думаешь, мне легко было все эти годы? Думаешь, легко мне было согласиться фактически продать тебя Емелину? Добровольно отказаться от тебя, развестись, каждый день видеть его и знать, что ночью он обнимал тебя. Он, а не я! Это как?

О л ь г а: Но ты же согласился на это. Сам согласился. Тебя никто насильно не заставлял. Тебе предложили перспективу хорошей работы, хорошей зарплаты и в будущем – больших денег. И ты посчитал, что это вполне равноценный обмен. Разве нет?

С к у р а т о в: Тогда – да, посчитал. Не стану врать, тогда мне эта затея казалась безумно привлекательной. Но ведь это было столько лет назад! Я был сопливым пацаном, и при таких перспективах мне казалось, что я схватил бога за бороду. Что я в жизни-то понимал тогда? Только одно: чтобы хорошо жить, нужно иметь много денег. Мне эти деньги пообещали, и я решил, что дальше в моей жизни все будет отлично. Разве я мог тогда предположить, что мне будет так больно… И между прочим, ты тоже на это согласилась, так что не строй из себя великомученицу, которую без ее согласия продали в рабство.

Д у х: О, правильно, Сашок, так ей! А то взяла моду – все кругом виноватые, все кругом плохие, одна она – стерильная, как святая после клизмы.

О л ь г а: Санечка, что же мы сделали со своей жизнью! Мы же ее изуродовали, сломали, исковеркали… Ты начал на других женщин засматриваться, ты ревнуешь меня к Емелину, а я тебя – ко всем подряд. Мы оба мучаемся. И ради чего все это?

С к у р а т о в: Ради денег.

О л ь г а: А ты уверен, что оно того стоило? Ты уверен, что это был равноценный обмен?

С к у р а т о в: Не знаю, Лёлька, я уже ничего не знаю, кроме одного: я его ненавижу. Я его так ненавижу, что мне сейчас кажется – если он сам не подохнет, я его своими руками убью.

Д у х: Как же, так я тебе и дался! Дожидайся. Убьет он меня. Размечтался!

О л ь г а: Я столько лет терпела, и знаешь, даже привыкла как-то… Мне уже стало казаться, что все нормально, главное – у нас есть деньги, и Наташа тоже в порядке, и мы с тобой все-таки можем быть вместе, пусть не каждый день, но можем. А сегодня я вдруг поняла, что может быть и по-другому. Что у нас может начаться совсем другая жизнь, без Емелина, без этого постоянного вранья, без насилия над собой. Я так обрадовалась… Я уже начала жить этой новой жизнью, начала планы строить, мечтать. И все время себя одергиваю: а вдруг он выживет?

Д у х: Выживу, выживу, так что не надейся, дорогуша. Ну ты попала, Оленька, ой ну ты попа-а-ала! Ты даже не представляешь, какую жизнь я тебе устрою, когда из больницы выйду.

С к у р а т о в: Лёля, давай бросим эту затею, а? Ну если уж тебе так невмоготу, уходи от него, разведись, мы с тобой снова поженимся…

Д у х: Ага, разведись. А денежки-то как же? Кто будет денежки на бедных родственников давать? Кто будет моими счетами за границей командовать? Если ты к Сашке уйдешь, я ж ему этого не прощу, сама должна понимать. Нет, ребята, вы точно попали! Вы за мои деньги теперь будете всё терпеть, а уж я постараюсь, чтоб вам не заскучать.

О л ь г а: А деньги как же? Если Емелин узнает, что я бросила его ради тебя, он перестанет тебе доверять. Потребует, чтобы ты передал все сведения о счетах кому-нибудь другому. Или даже ему самому. А если ты попробуешь вывернуться и исчезнуть, он наймет бандюков каких-нибудь и убьет тебя.

Д у х: О! Дура-дура, а умная! Сообразила, что к чему. Да, Оленька, я тебя, пожалуй, недооценивал.

С к у р а т о в: Да черт с ними, с деньгами! Ты права, мы действительно искалечили собственную жизнь. Давай бросим все это и начнем сначала. Поженимся, ребенка родим…

О л ь г а: Бросим? Значит, столько лет мучений – и все напрасно? Все зря? Мы с тобой принесли такую жертву – и ничего не получим взамен? Ты на это согласен?

Выходит Наташа. В руке у нее мобильный телефон и записная книжка.

Н а т а ш а: Ну вот, стоило мне оставить вас наедине – и вы ударились в философию. Что это за разговоры? Что за мысли о напрасных жертвах? Гнать их из головы, гнать поганой метлой!

С к у р а т о в: Почему?

Н а т а ш а: Потому что это неконструктивно.

Д у х: Как-как? Некон… некостр… как там дальше-то? Во, блин, какие она слова знает!

С к у р а т о в: Наташа, простите нас, мы нарушаем все ваши планы, но мы вдруг поняли, что больше не можем…

Н а т а ш а: Чего вы не можете?

С к у р а т о в: Лёля больше не сможет жить с Емелиным.

О л ь г а: С чего ты взял? Я смогу!

С к у р а т о в: Она не сможет. Если он не умрет, Лёля бросит его и вернется ко мне. И плевать на деньги. У вас их и так уже достаточно, а нам больше не нужно.

О л ь г а: Наташечка, не слушай его! Саня, ну что ты такое говоришь! Я сильная, я потерплю еще сколько надо…

С к у р а т о в: Нет, ты не будешь больше терпеть!

О л ь г а: Нет, буду!

С к у р а т о в: А я сказал – не будешь! Ты вернешься ко мне! Хватит! Надоело! Я не собираюсь больше делить тебя с этим блудливым дегенератом!