Дмитрий Дарин - Поспели травы Страница 8

Я сам зажег свою звезду

Вчера был штиль – сегодня шторм.Вчера не пил – сегодня в лом.

Вчера был друг – сегодня враг.Вчера супруг – сегодня так…

Вчера я бил – сегодня бьют.Вчера вкусил – сегодня жрут.

Вчера стакан – сегодня два.Вчера туман – сегодня мгла.

Вчера война – сегодня мир.Вчера чума – сегодня пир.

Вчера был нож – сегодня шрам.Вчера кутеж – сегодня в храм.

Вчера был вор – сегодня мэр.Вчера позор – сегодня сэр.

Вчера порез – сегодня прыщ.Вчера был Крез – сегодня нищ.

Вчера распят – сегодня бог.Вчера был свят – сегодня сдох.

Вчера был зной – сегодня снег.Вчера конвой – сегодня зэк.

Вчера был тих – сегодня нет.Вчера был стих – сегодня бред.

На шее жилы напряглись,Как будто струн недоставало.Всех жизней линии сошлись,И в душах воздуха не стало.

Он «на рывок» бежал вперед,Хоть не сидел, и уж не сядет,И снайпер целил, чтобы – влет,И все-таки добили, бляди!

Нестройно и так неприкаянноГитара стонала отчаянно,И голос с надрывом неистовымНам вдалбливал в голову истины.

Под Курском он не воевалИ недострелянным не падал,Он по крупицам жизнь отдал,Оставив память, как награду.

Душой цепляясь за скалу,Он в пропасть ложью не сорвался,И, стоя пьяный на краю,Вниз, в наши души не плевался.

Нестройно и так неприкаянно…

Теперь – другие времена,Теперь нет жалости у хилых.Поэтов нет – одна шпанаНа братских роется могилах.

Ты не дожил, но верь – не зряСмерть самых лучших выбирает, —Ты научил, как жить нельзя,Хоть падаль снова выживает.

Нестройно и так неприкаянно…

Я вдыхаю вино кабаковИ рассыпчатость жизни приемлю,Когда третий берешь полуштоф,Покидаешь вдруг грешную землю.

Каждый что-то свое пропивал,Разбавляя грехи алкоголем,Находил, но не то, что искал,И лечил, но не то, чем был болен.

Льется хмель, и цыгане, как встарь,Подправляют заблудшие души.И напротив аптеки фонарьСветом ссыт в потемневшие лужи.

Наливают, уже не спросясь,Видно, чуют, что меры не будет.Кто-то плачет, неловко крестясь,И трясутся цыганкины груди.

Наступает похмельный рассвет,На душе же пока не светает.Мне узнать бы заветный ответ,Но Господь его, видно, не знает.

Я вдыхаю вино кабаков,И душа уж смердит перегаром…Мне под водку – подайте стихов,Чтоб душа не пропахла задаром.

Да, я часто блевал в кабаках,Ну так что ж с того, ну так что же?Зато там, позабыв о врагах,Бил неверным товарищам в рожи.

Что поделаешь – в душах асфальт,Пробивается разве крапива.Заглушает разнузданный гвалтПереборы гитары плаксивой.

Водка плещется в душах гостей,Не с того ли – душа с перегаром?Как мозаику – жизнь – из частейЯ скреплял ресторанным угаром.

И, знаменьем себя осеня,Опрокидывал в глотку по соткеЗа любовь, что минула меня,Нелюбовью разбавленной водки.

Да, я часто блевал в кабаках,У тоски не бывает ведь меры.И с граненым стаканом в рукахВосстанавливал русскую веру.

Милая,Распахни глаза, красивая!Ты – пушинка словно снежная, —Нежная!

Волосы,Распусти на плечи волосы…Просто мне не хватит голосаСпеть о нас…

Два черных лебедя скользят,Два гордых лебедя скользятПо озера любвиСтаринным водам.Никто из нас не виноват,Никто из нас не виноват,Что есть еще любовьПод небосводом.

Родинка…Ты зарделась, как смородинка.Поцелуями избалуюШалую…

Стихшая…У реки любви застывшаяНе плакучей, но счастливоюИвою…

Два черных лебедя скользят,Два гордых лебедя скользятПо озера любвиСтаринным водам.Никто из нас не виноват,

Никто из нас не виноват,Что есть еще любовьПод небосводом.

БелоюУлетаешь чайкой смелою…Возвращайся с неба синегоЗимнего…

Милая,Счастлив я, коль ты счастливая…Тела трель твою послушнуюСлушаю…

Черный Ангел летит, Черный Ангел!Трубы воют. Палач молодой.В пятки прячутся души – подранки —«Не за мной! Не за мной! Не за мной!!»

Ужас слепит довольные лица,И сверкает на солнце топор.Черный Ангел, к чему торопиться, —Не убийца же я и не вор.

И, обкатанный в сольных концертах,Кат красиво берет на плечо…Черный Ангел, ты вечно из первых,Кто в затылок глядит горячо.

Я себя и казню, и калечуЗа все зло, что тебе причинил.Черный Ангел отравою лечитВсе, что счастием я отравил.

О горе мне, грешному! Паче всех человек окаянен есмь, покаяния несть во мне, даждь ми, Господи, слезы, да плачуся дел моих горько.

Канон покаянный ко Господу Нашему Иисусу Христу, Глас 6-й, Песнь 1-я

Жил-был бедняк во тьме веков,Привычный крест тащил,Но возроптал: «Из всех крестовТы дал мне свыше сил!»

Господь был незлобив в тот день,Призвал Он бедняка.– Пойдем со мной в густую сень,Ты отдохнешь пока.

Смотри – за той Святой горойРавнина, а на ней —Крестов, как звезд, – бери любойИ приходи ко Мне.

И тот, который донесешь,И днесь, и ввек нести, —Пошел бедняк, унявши дрожьИ лоб перекрестив.

С Святой горы он бросил взор,И сердце замерло.Под ним темнел крестовый бор,В раю проросший злом.

Сто дней, а нет в раю ночей,Пытался человекНайти тот крест, что поскромней,Чтоб смог нести вовек.

Прибрел с поклажей за спинойБедняк, измучив плоть…Сказал Творцу: «Я выбрал свой,Прости меня, Господь!»

(ответ В. Брюсову)

Он чтил войну, сенат и Рим,Но смута чернью полыхнула,И зло одно лечить другимРешился консул Луций Сулла.

Любимец женщин и бойцовСвоих послушных легионов, —Сносил он тысячи голов,И Рим оглох от страшных стонов.

Всего добившись, что хотел,И наведя стальной порядок,Он власть безмерную презрел —На власть, как все, он не был падок.

Рабами править – цель рабов,А он свободой упивался.«Никто на головы враговСильнее злом не обрушался,

И много так добра друзьямНикто из смертных не содеял».Он высек эту надпись самВ грядущем камне мавзолея.

Прошли века, тот Рим исчезСреди вандального разгула.Но каждый раз трепещет плебс,Когда приходит новый Сулла.

Не говори – я не люблю,Не говори, что надоело…Пускай я счастье тороплю,Пускай я слеп – не в этом дело.

Не говори – я не приду,Не зарекайся расстояньем.Мы любим – на свою бедуИ привыкаем к расставаньям.

Не говори – навек прощай,Ничто навечно не уходит.Растает снег, запахнет май,И сердце вновь захороводит.

Ты говоришь – вот я пришла,Мне так тебя недоставало.Другой любви ты не нашла,Но эту – тоже потеряла.

Нет, ничего не изменить,И ничего нельзя исправить.Дрожит струной серебряная нить,От сердца к сердцу брошенная нами.Не дай, Господь, сердца разъединить,Свяжи все то, что мы порвали сами.

Я, конечно, умру, но не так, как вам, верно, хотелось —Под забором иль дома в постели – с родней и попом.Все в душе отшумело уже, отошло, отболелось.И не хочется уж ничего оставлять на потом.

Что так скулы свело и зрачки – уж давно поджидаем,Чтобы хлопнуть стакан с запотелой моею судьбой?Не пугайте меня вашим скучным затерханным раем,И тем более – старым, испитым, больным Сатаной.

Я умру, окочурюсь – но не так, как все остальные,Покрасивее что ли, с гитарою или ножом.Эх, но прежде успеть бы распрячь вас, родные гнедые,Чтобы новый ездок расстарался приличным овсом.

Перестаньте скулить, я и сам не хотел оставатьсяСреди умных и трезвых, желающих только добра.Чтоб поэта отпеть, нужно, братцы, еще постараться,А потом со спокойной душою гулять до утра.

Дьякон ноту возьмет так, чтоб стекла в сердцах задрожали,И на клиросе враз: «…со святыми его упокой!»На Руси убиенных чуть больше всегда уважали,Может, мне повезет – самому не придется с собой…

Где-то там наверху приютят, ободрят, обогреют,И, смотрясь в позолоту намоленных здесь куполов,Напослед о грехах своих тяжких слегка пожалею,И что слишком недолго бросал в вас каменьями слов.

Сняв с лебединой тонкой шеи,Ты ладанку надела мне.А я, прощаться не умея,Исчез в неловкой тишине.Хоть я не верю в талисманыИ оберегов не носил,Обычный крестик деревянныйЯ до ожога намолил.Свистит сквозь сердце встречный ветерИ годы набирают ход…Счастливы те, несчастны эти,И Бог лишь правду разберет.И вот, когда наступит время,Зачтет мне строгий судияНе мелочь дел, не славы бремя…Зачтется ладанка твоя.

На звездах вновь повисла ночь,Меня окутав с головою.С тобою быть уже невмочь,И невозможно – не с тобою.

Ты спишь тревожным нервным сном,А мне сегодня не забыться.Хоть двое нас, мы не вдвоемСоединяем наши лица.

Мне вспоминается сейчасПод желтый свет луны ущербной,Как много ночи было в насИ мало лунности, наверно.

Я ем глазами темноту,И оттого душа чернеет,Когда любить невмоготу,Но не любить еще больнее.

Ты остудила навсегдаВсе то, что сердце согревало,И промерцала мне звездаНе то конец, не то начало.

Я знаю, так любить нельзя,В порыве струны обрывая,И все ж лучи звезды скользят,Холодным светом обнимая.

Пускай под этот тусклый светТебе весеннее приснится.Хоть той звезды давно уж нет,Любовь по-прежнему струится.

Года мне хлещут по щекамСтуденым ветром что есть мочи…Стезю себе я выбрал сам,Что на версту короче прочих.

Другие шепчешь имена,Ты, выбрав радости другие…Как филин, косится лунаВ глаза такие дорогие.

Но эту ночь уже не мнеТы отписала беспощадно,В июльской тополь седине,А мне свою не сбыть обратно.

Узнав, найдя, что не искал,Что жизнь – потерь печальный свиток,Я так значительно молчалСреди искательных улыбок.

Теперь смеются мне в лицоВсе те, кто выиграл не от Бога,Как ты могла среди скопцовТак не любить мужчину строго?

Ведь нас ведет всегда впотьмахЛюбовь – дорога роковая,И золотится грязь в лучах,Что с неба льет луна пустая.

Хоть я с годами приустал,В проклятом прошлом вязнут ноги,Но путь мой все ж длиннее стал,Раз ты сошла с моей дороги.

Волокуши лет скрипят,Поистерлись малость,Я не вылюбил тебя,Или показалось?

По щеке течет слеза,Жалость – беспощадна,За лампадой – образа,И в душе лампадно.

Где же юности кружиль,Хоть еще не старость,Оседает пыла пыльМного ли осталось?

Кто прощал, не изменил,Ты же не простила,Я, сгорая, отлюбил,Ты и не любила.

Волос русый потемнел,Злость в глазах утихла…Я, как тополь, облетел,Ты, как ива, сникла.

Листья в душу шелестят —Не было ли, было…Волокуши лет скрипятЗа судьбы кобылой.

Я ли это, сам не знаю,Где-то удаль растряслась,От себя ли отвыкаю,От твоих ли черных глаз.

Здесь по капле юность вылилЯ в березовом краю,Лишь свербит в глазах от пыли,Кроет что стезю мою.

Так и так, во тьме обрываИль бугра не распознать,То ль на кряж несет с надрывом,То ли в пропасть улетать.

Месяц бьет во все лопатки,Только гуще темь вокруг,Нет друзей, на славу падких,Нет изменчивых подруг.

Хлещет твердою рукоюРок по спинам пристяжных,И с больною головоюЯ молчу о днях былых.

Как, бывало, солнце билоНам в счастливые глаза,Где, когда ты отлюбила,Где я счастье искромсал?

Я ли это, сам не знаю,Спрыгнуть наземь нету сил,Что любил я, проклинаю,Тех, кто помнит, позабыл.

Охотний рогКак будто смолк,Я выжить смог,Матерый волк.

И кровь, как крап,Снега молчат,Следы от лап —Прочь от волчат.

Собачий лайВ злобе по нам,Закон всех стайЗнаком волкам —

Бросать своихУдел – гиен,И пуль людских,Их горше плен.

Породы зов —На воле жить,И я готовЗа это грызть.

Как много сукЗабыли степь,Кто ест из рук —Награда – цепь.

Хоть кровь собакСродни волкам,По части драк —Не вровень нам.

Я под ружьемНе раз петлял,Но взять живьем —Никто не взял.

Флажков заборСтена – для нас.Но волк, как вор,Отыщет лаз.

И в этот разЯ выжить смог,Лью желть из глаз —Матерый волк.

Посвящается грызунам от литературной журналистики, судящих о поэтах на свой крысиный лад.