Бертольд Брехт - Мать Страница 8

(читают мясник и работники помещичьей кухни)

Крепкий боец товарищ Власова,

Неутомимый, хитрый, надежный.

Надежный в бою. Хитрый с врагом и неутомимый

В работе пропагандиста. Малое дело

Крепко проводит и незаменима.

Не одинока она: вместе с ней

Борются крепко, хитро и стойко

В Твери, Глазго, Лионе, Чикаго,

Шанхае, Калькутте

Власовы всех стран - кроты истории,

Безыменные солдаты революции

Незаменимые.

IX

1912 год.

Возвращение Павла из сибирской ссылки.

Квартира учителя Весовщикова.

Власова, Василий Ефимович и молодой рабочий приносят в дом учителя

Весовщикова печатный станок.

Учитель. Пелагея Ниловна, чтоб у меня здесь никаких печатных машин не устанавливать! Не злоупотребляйте моим сочувствием движению. Вы знаете, что я теоретически на вашей стороне, но это выходит далеко за пределы теории.

Мать. Так ли я вас поняла, Николай Иванович? Вы - за наши листовки. Последнюю, для городских рабочих, вы сами сочинили. Но вы против того, чтобы их печатать? (Устанавливают машину.)

Учитель. Нет. Но я против того, чтобы их печатать здесь.

Мать (обиженно). Принимаем к сведению, Николай Иванович!

Продолжают работу.

Учитель. Ну и...

Рабочий. Если Власова себе что вбила в голову - конец. Натерпелись мы от ее упрямства. Будьте спокойны, никто ничего не заметит.

Мать. Наши газеты то и дело конфискуют - вот и нужно печатать больше.

Учитель уходит в соседнюю комнату и берется за книгу. Начинается печатание.

Машина очень громко стучит. Учитель врывается в комнату.

Чуть шумновато, а?

Учитель. У меня лампа упадет со стены! Совершенно недопустимо печатать здесь подпольные листовки, если это вызывает такой грохот.

Мать. Подложить бы чего под нее, и соседи ни звука не услышат. Не найдется ли у вас чего, Николай Иванович?

Учитель. Ничего у меня нет!

Мать. Да не кричите так! У соседки есть кусок кошмы. Она его припасла на детские пальтишки. Попробую у нее выклянчить. Подождите печатать. (Идет к соседке.)

Василий Ефимович (учителю). Николай Иванович, нам очень неприятно, что вы ею недовольны.

Рабочий. Ведь мы ее сюда пристроили, чтоб, она бросила политику. Стали бы мы, Василий Ефимович, открывать здесь подпольную типографию! Но пойдите уговорите ее.

Учитель. Я очень сердит. Например, я просто возмущен, что вы ко всему еще грабите ее. На днях прихожу домой и вижу: роется в своем стареньком кошельке, достает несколько грошей на членский взнос.

Василий Ефимович. Даром нам ничего не дают. Революцию делаем против нищеты, и еще надо выкладывать денежки. Мать очень строго взыскивает членские взносы. Ну что ж, говорит, на полкаравая меньше съедим ради нашего дела. Наша фирма должна богатеть, говорит она.

Стук в дверь. Машину прячут. Учитель оттирает.

Голос Павла (из-за двери). Здесь живет Пелагея Власова? Я - Павел Власов.

Учитель. Ее сын!

Павел (входит). Здравствуйте.

Все. Здравствуй.

Павел. А где же моя мать?

Учитель. У соседки.

Василий Ефимович. Сейчас вернется. Твоя мать нам говорила, что ты...

Павел. В отъезде.

Василий Ефимович (смеется). Вот именно!

Слышно, что Власова возвращается.

Рабочий. Садись сюда! Устроим твоей матери сюрприз.

Сажают Павла на стул против двери и становятся вокруг него.

Мать входит.

Мать. Павел! (Обнимает его.) Как похудел! Надо бы потолстеть, а он все худеет. Я так и думала, что долго они тебя не удержат. Как вырвался? Сюда надолго?

Павел. Вечером двину дальше.

Мать. Пальто-то хоть скинуть можешь?

Павел снимает пальто.

Учитель. Вас послушать, так вы боретесь за свободу, а в своей партии сущее рабство насаждаете. Хороша свобода! Одни только приказы да принуждения.

Мать. Видите ли, Николай Иванович, тут такое дело. Нам эти приказы не мешают, не то что вам. Нам они нужны. Мы, не в обиду вам будь сказано, на большее метим, чем вы. А свобода, она, Николай Иванович, все равно что деньги. Вот я совсем мало даю вам денег на мелкие расходы, зато теперь вы больше можете купить себе нужных вещей. Если месяц-другой поменьше тратить, потом можно истратить побольше. Против этого и вы не станете спорить.

Учитель. Я вообще отказываюсь с вами спорить. Вы ужасно неуступчивы.

Мать. Да, это верно, но нам иначе нельзя.

Василий Ефимович. А кошму-то вы достали? (Павлу.) Газета должна быть готова к восьми часам!

Павел. Так тискайте скорей!

Мать (сияя). Начинайте, начинайте! Кончим - тогда выкроим минутку! Ну что вы скажете - соседка-то и слушать меня не стала! Кошма, вишь, заготовлена детям на пальтишки. Марфа Александровна, говорю, да я ж только что видела ваших ребят, они шли из школы в пальтишках. "Какие же это пальтишки? Это просто латаные отрепки. Вся школа издевается", - говорит она. Марфа Александровна, говорю, у бедняков и пальтишки бедные. Дайте мне кошму хоть до утра. Поверьте мне, детям вашим она принесет больше пользы, если вы мне ее дадите, чем самое теплое пальто. Куда там! Не дала. Ума - ни на грош! (Вынимает из-под передника несколько кусков кошмы и подкладывает под машину.)

Учитель. А это что?

Мать. Да кошма же!

Все смеются.

Василий Ефимович. Чего же вы так долго жалуетесь на соседку?

Мать. А как же? По ее милости я воровкой стала. Кошма-то нужна нам до зарезу. А истинная правда, ее ребятишкам прямая выгода, чтоб такие газеты печатались!

Василий Ефимович. Пелагея Власова, именем революции благодарим вас за кошму!

Смех.

Мать. А завтра я ее верну. (Присевшему на стул Павлу.) Хочешь хлеба?

Василий Ефимович (у машины). А кто будет вынимать оттиски?

Мать становится к машине. Павел ищет хлеб.

Мать. Поищи в ящике.

Павел. Обо мне не беспокойся. Я даже в Сибири как-то нашел кусок хлеба.

Мать. Слышите, он корит меня! Не забочусь, мол, о нем. Дай, я хоть отрежу тебе хлеба.

Учитель. А кто будет вынимать оттиски?

Павел (отрезает ломоть хлеба, остальные печатают). Оттиски будет вынимать мать революционера Павла Власова, революционерка Пелагея Власова. А она заботится о нем? Ни капельки! Чай она ему заварила? Баню истопила? Телка заколола? Ничего подобного! Бежит он из Сибири в Финляндию под железными ударами вьюги, под свист жандармских пуль, и негде ему приклонить голову, кроме подпольной типографии. А мать вынимает какие-то оттиски, вместо того чтоб гладить его по голове.

Мать. Хочешь помочь нам - становись сюда. Андрей подвинется.

Павел занимает место у печатного станка напротив матери.

Мать. Трудно жилось?

Павел. Если бы не тиф, все было бы хорошо.

Мать. Ел-то хоть по-человечески?

Павел. Да, кроме тех случаев, когда нечего было есть.

Мать. Береги себя. Ты теперь надолго?

Павел. Если вы здесь здорово будете работать - ненадолго.

Мать. А там - тоже будет работа? Павел. Конечно! Там это так же нужно, как и здесь.

Стук в дверь. Входит Зигорский.

Зигорский. Павел, скорей уходи! Вот билеты. На вокзале тебя ждет товарищ Исай с паспортом.

Павел. А я-то думал пробыть хоть часа два. (Берет пальто.)

Мать (идет за своим пальто). Я тебя провожу.

Зигорский. Нельзя. Павлу это опасно. Вас знают все, а его никто не знает!

Мать помогает Павлу надеть пальто.

Павел. До свидания, мама!

Мать. Будем надеяться, что в следующий раз я успею отрезать тебе хлеба.

Павел. Будем надеяться. До свидания, товарищи!

Павел и Зигорский уходят.

Учитель. Бог ему поможет, Власова.

Мать. Этого я не знаю. (Возвращается к машине.) Печатание продолжается. (Декламирует.)

ХВАЛА ТОМУ, ЧТО ТРЕТЬЕ

Вечна жалоба, что быстро

Матери теряют сынов,

но я

Сохранила сына. Как сохранила?

Через третье.

Он и я - было нас двое; но нас единило

Третье - общее дело, которое мы

Вместе вели.

Часто слыхала я, как отцам

Грубят сыновья.

Сколь же лучше был наш разговор

Об этом, о третьем, родном нам обоим,

Великом деле миллионов людей!

Близкие этому делу, мы

Были близки друг другу.

Близкие этому милому делу,

Мы были милы друг другу!

X

При попытке перейти финскую границу Павел Власов был схвачен

и расстрелян

Квартира учителя.

Хор {Перевод А. Голембы.} (поют революционеры-рабочие, обращаясь к Власовой).

Товарищ Власова, твой сын

Расстрелян. Однако,

Когда он шел к стене, чтобы быть расстрелянным,

Он шел к стене, возведенной

ему подобными,

И винтовки, направленные в его грудь, и

обоймы

В магазинах этих винтовок

Были изготовлены ему подобными. Только люди эти

Ушли или были прогнаны, но для него они все же

были здесь