Джеймс Рейган - Любовь на винограднике Страница 8

ЗИНФАНДЕЛЬ. Ой, кто-то идет! Бежим скорее!

АРЛЕ КИНО (задерживает СЕЭРУ). Если я подарю ей, ты выйдешь замуж за Арле Кино?

СЕЭРА. А что мне подаришь?

АРЛЕ КИНО. Луну!

СЕЭРА. Вот уж в толк ничего не возьму?

АРЛЕ КИНО. Я подарю тебе мое сердце, цветы, и любовь, и весну!

СЕЭРА. Духи и гребенки — тогда я пойму!

АРЛЕ КИНО. А теперь один поцелуй на прощание –

Целуются.

Не может в любви быть признания!

У-у-у!

ЗИНФАНДЕЛЬ (за сценой). Скорее, Сеэра!

СЕЭРА. Бегу. Прощай Арле Кино. Не забывай меня!

Вручает ему бурдюк и убегает.

АРЛЕ КИНО. Прощай… (крутит на палец локон). Разве такое забудешь?.. (Другой рукой крутит вилкой спагетти в миске).

Входит ГРИНЬОЛИНО. Видит АРЛЕ КИНО (Зинфандель).

ГРИНЬОЛИНО. О, что я вижу! Нет, это мираж! Зинфандель! И одна! Значит не надо никого убивать! (К Арле Кино — Зинфандель). Дорогая, вы доказали, что вы само совершенство! Я шел сюда, чтобы положить на алтарь нашей любви… (опрокидывает стакан вина). Заверение в нерушимости моих чувств к вам!

АРЛЕ КИНО. Ах, нерушимости! (Накручивает на вилку спагетти, собирается есть). Может быть хотите спагетти?

ГРИНЬОЛИНО. Какие могут быть спагетти! Ну присядьте рядом, прошу вас! Можно я налью вам вина?

АРЛЕ КИНО начинает нервно крутить локон. Чтобы его не узнали, он погружается в задумчивое молчание, лишь изредка прерывая его возгласами под нос «Хмм», «ах», «э — э-э», «да — да», «хорошо», что дает ему время на обдумывание следующего поступка. Молчание сопровождается набором лишенных логики жестов: он кладет голову на плечо ГРИНЬОЛИНО, кокетливо играет глазами, любовно перебирает его волосы. Пока ГРИНЬОЛИНО отвлекается на эти знаки внимания, АРЛЕ КИНО успевает поправить колготки, подтянуть сползающую грудь, затянуть потуже корсет и т. д.

ГРИНЬОЛИНО (душится вином как духами). Знаешь, дорогая, я буду говорить тебе «ты», глупо было бы сомневаться, что ты меня любишь. У меня было столько женщин, что для меня не секрет, как меня можно любить. Я не злопамятен, я все прощу. Даже эту ночь, которую ты провела с Арле Кино. Вот негодяй! Если я только его когда-нибудь встречу…

Хочет погладить ногу АРЛЕ КИНО, которую тот поспешно убирает.

АРЛЕ КИНО. Хочу конфет! Дай мне конфет!

ГРИНЬОЛИНО. Сколько страсти!.. Чего сегодня, среда? Если среда? Я скажу «да» и мы поженимся!

АРЛЕ КИНО хватает за руку не в меру пылкого ГРИНЬОЛИНО.

АРЛЕ КИНО. Нет, четверг! Чья это рука — твоя или моя? (… и отпускает его руку в спагетти).

ГРИНЬОЛИНО. Какая разница? (Вытирает руку). Если сегодня четверг, завтра будет среда, и мы поженимся.

АРЛЕ КИНО. Мне кажется, здесь что-то не так.

ГРИНЬОЛИНО. Ты права, я кажется, скоро потеряю голову от счастья.

АРЛЕ КИНО. Хорошо, если одну только голову!

ГРИНЬОЛИНО. Ты что-то сказала?

ГРИНЬОЛИНО. Ты шутишь!

АРЛЕ КИНО. Я не шучу. После нашей с тобой последней встречи я дала клятву не раздеваться.

АРЛЕ КИНО с жадностью жует ножку индейки.

ГРИНЬОЛИНО. Никогда? Никогда?

АРЛЕ КИНО. Даже в турецкой бане.

ГРИНЬОЛИНО берет за руку АРЛЕ КИНО.

ГРИНЬОЛИНО. Ну перестань! О, у тебя такие холодные и влажные руки, я принесу тебе шаль.

АРЛЕ КИНО. Это не моя рука, это ножка индейки.

ГРИНЬОЛИНО подносит к глазам ножку индейки.

ГРИНЬОЛИНО. Тьфу ты, какой дурак! Ха — ха — ха! Зинфандель, ты неиссякаемый источник неожиданностей!

АРЛЕ КИНО. Ну, это еще пустяки!

ГРИНЬОЛИНО. Нет, тебе все равно нужна шаль. Я тебя укутаю и посажу у камина.

Показывает. АРЛЕ КИНО резко вскакивает.

АРЛЕ КИНО. О — о-у! Ну и нахал… (бросает ножку индейки). Если ты еще раз ко мне прикоснешься, это плохо кончится. (Подтягивает корсет). Ах, я хотела сказать, мне плохо. Здесь очень душно.

ГРИНЬОЛИНО (ободренный). Да — да, я понял, что ты хотела сказать, дорогая. Страсть раздирает меня на части. Не визжи, сейчас я тебя поцелую!

АРЛЕ КИНО. Никогда! Если ты только прикоснешься ко мне, то я, я… (хватает миску со спагетти и переворачивает ее наголову ГРИНЬОЛИНО). Где я могу вымыть руки!

АРЛЕ КИНО выбегает, в то время как ГРИНЬОЛИНО стоит и выбирает макароны из головы, ободренный больше прежнего он бросается вслед за АРЛЕ КИНО (Зинфандель), прихватив графин с вином.

ГРИНЬОЛИНО (захмелев). Какая женщина!.. Тигрица!..

Входят ЗИНФАНДЕЛЬ, ПИНО и СЕЭРА. Смеются.

ПИНО. Ну, вот, Гриньолино попался! Все идет как по маслу, только вот… (ЗИНФАНДЕЛЬ) Должен раскрыть один секрет.

ЗИНФАНДЕЛЬ. Кому, Гриньолино?

ПИНО. Нет, тебе. Я вовсе не Пино. То есть, конечно, я Пино, но не тот, а этот — в общем, я младший брат Гриньолино.

ЗИНФАНДЕЛЬ поражен. Она в задумчивости отворачивается, затем поворачивается к ПИНО.

ЗИНФАНДЕЛЬ. Ты — Болардо! Но даже если бы ты был сыном дьявола, я бы не разлюбила тебя.

Они бросаются в объятия.

СЕЭРА. О — о! Кажется, я наконец-то потанцую на вашей свадьбе!

ПИНО. Чего ты ждешь, Сеэра! Беги, и зови Тартальо!

СЕЭРА. Этот зануда священник! Где он может быть… (Уходит).

ПИНО.

ЗИНФАНДЕЛЬ. А что будет с Гриньолино и Арле Кино?

ПИНО. Немного выдумки, — и мы все устроим! Смотри.

Достает бороду и приклеивает ее к подбородку. Затем достает шляпу и молитвенник.

ЗИНФАНДЕЛЬ. Ты — чудо, Пино!

ПИНО. Это все потому, что я люблю тебя!

Обнимаются. Уходят. Ворча и дергая за разные концы мотыги, входят ПАНГРАЦИО и БОЛАРДО. Пихаясь и толкаясь идут к столу.

БОЛАРДО. Отдавай триста акров!

ПАНГРАЦИО. Ты ничего не получишь!

БОЛАРДО. А как же сделка! Твою дочь не найти. Ты должен все подписать! (Достает документ).

ПАНГРАЦИО. Мошенник! Ты думаешь, а я не знаю, что это ты украл мою дочь, чтобы заполучить виноградник для своего идиота Гриньолино.

БОЛАРДО. Отдай триста акров — и дело с концом!

ПАНГРАЦИО. Сначала воду!

Появляется ВОЛШЕБНИК. В одной руке у него мотыга, а другой — текст пьесы.

ВОЛШЕБНИК. Простите, джентльмены, но так себя не ведут, особенно во время спектакля.

Они ошеломленно смотрят на него.

Забудьте ссоры (наливает каждому по бокалу вина) и Да будет мир!

ПАНГРАЦИО И БОЛАРДО (хором). А ты кто такой?

ВОЛШЕБНИК. Я тот, кто благие намерения примиряет с добрыми делами.

ПАНГРАЦИО. Судья!

ВОЛШЕБНИК. Если хочешь…

ПАНГРАЦИО И БОЛАРДО (один другому). Значит, враль и плут.

Продолжают перебранку, дерутся.

ВОЛШЕБНИК. Джентльмены! Ведите себя достойно! (Разнимает их). Выпейте мой напиток, чтобы я смог спокойно досказать вашу историю.

Они выпивают и как по мановению волшебной палочки успокаиваются, опуская головы на стол.

БОЛАРДО. Какой странный вкус! Ты не знаешь, что мы такое пили? А неважно. Мне давно надоело хорошее вино.

ПАНГРАЦИО. Один чудак сказал: «Если ты винодел, оставь детям деньги, но вино выпей сам».

Засыпают.

ВОЛШЕБНИК. Право же, в стакане воды видишь себя, а в стакане вина — лицо дурака.

Он за волосы поднимает головы спящих, поворачивает их ошеломленными лицами друг к другу и отпускает.

ВОЛШЕБНИК (в зрительный зал). А теперь вы увидите, какая магия кроется в снах, где царствует вечность! Прочь, Панграцио и Болардо! (За сцену). Приведите сюда их тени! Пэнси и Болли! На сцену!