Александр Галин - Рандеву в Море Дождей Страница 9

Оксана. Кто увлек?! Не смешите меня, Римма Павловна.

Римма. Космос, Луна… Я понимаю девочку. Конечно. Представьте: перед вами… Альберт Эйнштейн. Разве важно, что Эйнштейн не молод? Как вы устоите?

Сулпан. Инка, я тебя понимаю! У меня Карэн такой же. Как он начнет мне карточные фокусы показывать – я ничего с собой поделать не могу!

Оксана. Сулпанка, да твоего Карэна в половину казино в Москве не пускают!

Римма. Прекратите! Как вы можете без конца говорить про какого-то шулера?!

Оксана. Ясно все. Был у меня латыш. Приедем с ним на взморье, сидим в кафе смотрим на море. Вот он молчит – а я уже готова! Стала в себе разбираться – нашла причину. Потому что сам-то он хмырь, но за ним теперь Евро-о-па, за ним харизма.

Сулпан. И у Карэна, что бы ты ни говорила, тоже харизма есть!

Оксана. А москаль объявится: ну ментовский генерал ты пусть… я не знаю… ну хозяин нефтебазы ты, но если тебе кроме украденных денег ну нечем похвастаться, – ну и что ты ждешь от меня, рожа позорная? Что ты ждешь?!

Римма. Девочки, запомните навсегда, меня не будет – передайте своим дочерям, а они пусть передадут своим: главное для мужчины – уйти от ответственности. Неважно кто он, откуда и как его зовут, неважно его происхождение, вероисповедание, политические взгляды, неважно богат он или беден, сколько он прочел книг… – голубая мечта всей его жизни выражена в простой формуле: пришел, увидел, победил – и ушел от ответственности. Но мы все ему простим, если он обманул нас красиво. Потому что нет в жизни беды страшнее, чем унылый, приземленный мужчина. Я знаю: у меня дочь от такого «приземленного». Инна, ты слушаешь меня? Я хочу это тебе рассказать. Ты поймешь. Ау, ты с нами?

Инна. С вами.

Сулпан. Римма Павловна, а он кто был, ваш муж?

Римма. Дочь мою я родила от методиста.

Дездемона. Методист – это кто?

Оксана. А черт его знает!

Римма. Инна, ты слышишь меня?

Инна. Слышу.

Римма. У нас, в Кишиневе, была партийная школа союзного значения…

Сулпан. А это что такое?

Римма. Господи, какие вы еще маленькие!.. Инна, я жила напротив их общежития, и там был один молодой методист, сын почетного хлопкороба Узбекистана. Мы встречались, но так… Ничего особенного я в нем не находила. Я училась пению. Произвела фурор: молдаване увидели во мне воплощение Кармен! И вдруг на выпускном балу методист мне сказал, что его назначили в отдел культуры ЦК Узбекистана. И я сдалась. Я уехала за ним в Ташкент. Конечно, меня сразу приняли там в оперный театр, я уже собиралась петь Кармен… Правда, на узбекском…

Вдруг запела арию Кармен на узбекском языке.

Сулпан. Тоже ничтяк! Нокаут!

Оксана. Это анабиоз…

Римма. Ему было лестно: жена – оперная певица! Но тут грянула эпоха перемен, и все так быстро поменялось! Он стал никем. Метался – не знал, что делать со своим партийным билетом. В результате ему предложили стать муллой.

Оксана. Ах, вы у нас жена муллы, Римма Павловна?!

Римма. А я по-прежнему рвалась на сцену. Но теперь он был против. Как жена муллы будет петь Кармен – он представить не мог. У него начались видения, которые он мне рассказывал по ночам. Я лежу, а он, помолившись, начинает: «Вижу тебя на большой горячей чугунной сковороде. Вижу, как тебя шайтан поджаривает… Вот он тебя переворачивает, подвигает поближе к уголькам… чтобы запеклась корочка, с дымком…»

Оксана. Ох, хорошо! Кочергой упрется в ляжку – сучонка визжит!

Римма. Конечно, я забрала дочь и бежала в Москву. У меня не было выбора. Инна, мою мечту тоже растоптали… Инна, я, как и ты, пришла к Бисеру: ему для салона нужна была дама с манерами, встречать гостей… Сначала я от всего этого кричала по ночам, потом привыкла. Но недавно я увидела сон: оркестр, маэстро стучит по пюпитру, взмахивает палочкой… Хосе выносит мою дочь на руках… Такой прекрасный сон! Она будет петь!..

Оксана. Вот так, Инка, каждый вечер у нас: сначала песня – потом слёзы. (Смеется.) Кончайте вы, Римма Павловна, душу нам надрывать со своим «Хосе»!

Дездемона. Хосе – это кто?

Оксана. Хосе – это козырный парубок, которого Кармен сгубила. А вообще, я с вами, Римма Павловна, не согласна: с узбеками не соскучишься. Поначалу в Москве прилепились ко мне два парубка: сказали, дивчина, мы – китайцы, сказали, много ширпотреба привезли, продадим – рассчитаемся, не обидим тебя. Юркие такие, быстрые… Потом, когда время рассчитываться пришло, оказалось, что они оба – узбеки. Говорят: метла есть, одна на двоих, а денег – нет.

Дездемона. А узбек – это кто?

Оксана. Узбек? Он на юге живет, урюк кушает.

Дездемона. А урюк – это кто?

Оксана. Узбека встретишь – он тебе расскажет.

Сулпан. Узбеков в Москве много.

Дездемона. Много?

Сулпан. И таджиков.

Дездемона. Много тоже?

Сулпан. И киргизов.

Оксана. Ну и публика теперь в столице! На кого тут дивчине смотреть?! Петро, выходит зря ты окно в Европу рубил?!

Сулпан. Какая страна была большая: узбеки, киргизы, таджики…

Оксана. А что толку! Летишь-летишь – внизу дичь! Час летишь, другой – ни огонька! Думаешь: может, там еще скифы кочуют и мухоморы едят?

Сулпан. Действительно, дичь!..

Оксана. Границу перелетишь туда – внизу Европа, сплошь иллюминация, перелетишь назад – внизу темно и сплошные москали! Нет, я не могу понять: что ты здесь делаешь, Оксана?! Здесь, как у Дездемонки в Африке, еще камнем о камень огонь добывают!

У Риммы зазвонил телефон.

Римма (в трубку). Да, Бисер Анатольевич… Здесь со мной… Бисер Анатольевич, я вас поняла. Я ей сейчас же сообщу… Хорошо, Бисер Анатольевич, не беспокойтесь… Поняла… Да, я получила за них предоплату… Да-да, я поняла вас, Бисер Анатольевич. (Выключив телефон.) Инна, я хочу передать тебе дословно, что сказал Бисер: со всеми вопросами теперь – к Богданову. А это значит, мы сейчас все, и ты Инна, быстренько возвращаемся к столу и дальше, девочки, выполняем пожелания заказчика.

Оксана. Богдана, что ли?

Римма. Да. Похоже, они договорились. Хотя я в это, честно говоря, ни секунды не верила!..

Оксана. И чего вы обрадовались, Римма Павловна, в ум не возьму! Договорились!.. У Богданова кураж, а Инка тут причем? Завтра у нее что будет?! Ну я еще могу допустить – была дурой, Циолковский совратил… Этот Циолковский вообще садист: чего при нас – вот, например, при мне – с женой разговаривать? И с таким лицом, как будто меня нет, я – пыль! Так подчеркнул: что с же-е-енщиной говорит!.. А я не женщина? Я, между прочим, в салоне горбачусь не для себя, а кормлю мать и дочку… Инка, ты крепко подумай надо всем. Тебя сегодня не к последнему дяде везли, между нами «недевочками» говоря. Не каждую к нему возят. Этот дяденька – хоть он и мурло, – он по жизни твоей единственный шанс. Если ты ему чем-то показалась – все для тебя сделает! Потерпи. Вот он полез к тебе, а ты думай про себя: у меня языки, я молодая, мне весь мир открыт… Заработаю денежек в салоне и улечу от вас. Найду себе француза – и в город Париж, столицу любви…

Сулпан. Оксанка, чего ты зашлась?

Оксана (кричит). Здесь гниды, а не мужики, нелюдь! Поверь мне, Инка, я с опытом девушка, многих повидала. Потом забудешь всех их как страшный сон!.. Такая у нас работа. И не дури!.. Ты правильно сделала, что в салон приехала. А по-иному: осталась бы сидеть у себя в Новосибирске, ждать, когда очередной Циолковский приедет… Ну приедет, будешь бегать к нему в гостиницу…

Римма (торопливо). Все! Возвращаемся к столу!

Оксана. Все это мы давно проходили…

Римма и девушки уходят. Появляются Богданов и всклокоченный, все еще воинственно настроенный Трауберг – следов схватки на его лице немного, но костюм сильно помят; нервно и отрывисто говорит по телефону.

Трауберг (в трубку). Очень трудно отвечать на вопросы, когда на другом конце не делают ни одной паузы! Сделай паузу – и я отвечу!.. Спасибо. Напомни, о чем ты меня спросила в начале своего монолога?..

Богданов. Успокой ее, скажи – во всем Богданов виноват.

Трауберг (в трубку). Чем я так занят? Вопрос понятен. Я прогуливаюсь с Богдановым, и мы беседуем… Я не возбужден… Звони, когда хочешь.

Богданов (громко). Не возбужден он, Свет! (Траубергу.) Дай трубку.

Трауберг. Она выключила телефон.

Богданов. Да-а-а, портфель твой звонил как зарезанный. А я что, должен был ей доложить, что ты вырублен ненадолго? (Пауза). Подожди, Александр Борисович, постой, хочу тебе пару слов сказать… Знаешь, как в песне? Первым делом самолеты, ну а девушки… девушки потом… (Пауза.) Голова у тебя болит?