Уильям Йейтс - Звездный единорог. Пьесы Страница 9

Сибби дует на рюмку для яйца и нюхает ее.

Сибби. Пахнет-то хорошо. (Пробует.) Вкусно. Ох, я бы все отдала, лишь бы заполучить твой камень!

Бродяга. Мэм, его нельзя купить ни за какие сокровища в мире. Если бы я пожелал его продать, лорд-наместник уже давно отдал бы мне Дублинский замок со всем, что в нем есть.

Сибби. Значит, нам никак тебя не уговорить?

Бродяга (пьет бульон). Никак не уговорить, разве что... (Принимает печальный вид.) Если подумать, то лишь одна нужда может заставить меня расстаться с ним.

Сибби (нетерпеливо). Какая?

Бродяга. Одолевает меня, мэм, нужда каждый раз, когда я хочу сварить похлебку, ведь у меня нет горшка и всегда надо одалживаться у соседей. Как только у меня появляется свой горшок, с ним что-нибудь да происходит. Первый горшок я попросил у старичка, который дал мне камень. Последний, который я купил, сгорел ночью, когда я помогал другу на винокуренном заводе. Предпоследний я спрятал под кустом, когда ночевал в Эннисе, но городские мальчишки проведали об этом и решили, будто я храню в нем сокровища. Конечно же они не нашли ничего, кроме яичной скорлупы, но горшок все-таки утащили. Еще один...

Сибби. Дай мне камень, а уж горшок у меня найдется... Постой-ка, у меня есть что предложить тебе...

Бродяга (в сторону). Пожалуй, пора уходить, а не то священник заявится.

(Встает.) Мэм, боюсь, я засиделся у вас. (Идет к двери, выглядывает наружу и неожиданно возвращается.) Не могу, мэм, больше терять время, мне пора.

(Подходит к столу и берет свою шляпу.) Так что же, мэм, что вы хотели мне предложить?

Джон. Почему бы не оставить камень на денек-другой для пробы?

Бродяга (обращаясь к Джону). Думаю, я сюда больше не приду. (Обращаясь к Сибби.) Так вот, мэм, поскольку вы были очень добры ко мне, за ваше хорошее отношение я совсем ничего у вас не возьму. Пусть он теперь будет у вас, и живите долго, чтобы он долго служил вам! Я возьму лишь малый кусочек на ужин, вряд ли мне поспеть в Таббер до ночи. (Берет цыпленка.) Да не пожалейте для меня капельку пива, ведь вы теперь сколько угодно можете его наварить. (Берет бутылку.)

Джон. Ты заслужил ее, вправду заслужил. Ума тебе не занимать. И не забывай о кролике!

Бродяга. Здесь он! (Хлопает себя но карману и уходит. Джон следует за ним.)

Сибби (глядит на камень, который держит в руке). Он сказал, похлебка, каша, пиво, виски! А еще народ сбежится поглазеть на чудо! Да я разбогатею, как Бидди Эрли.

Возвращается Джон.

Сибби. Где ты был?

Джон. Проводил его и пожал ему руку. Очень умный человек.

Сибби. Да уж.

Джон. На холме я видел священника. Он идет к нам обедать. Не пора ли тебе опять положить камень в горшок?

КОНЕЦ

ЗВЕЗДНЫЙ ЕДИНОРОГ 1908

В соавторстве с леди Грегори

Отец Джон

Томас Хиарн, каретник

Эндрю Хиарн, его брат

Мартин Хиарн, его племянник

Попрошайки:

Джонни Бокач

Подин

Бидди Лалли

Нэнни

Время действия - начало XIX столетия

Место действия - мастерская каретника. Среди частей позолоченной кареты виден орнамент, изображающий льва и единорога. Томас работает с колесом.

Отец Джон входит в дверь, ведущую из дома.

Отец Джон. Я молился о Мартине. Долго молился, но он по-прежнему недвижим.

Томас. Вы слишком утруждаете себя, отец. Оставьте его, пока мы не получим лекарство. Если ему кто-нибудь и поможет, так это доктор.

Отец Джон. Полагаю, на сей раз доктор ему не поможет.

Томас. Поможет, поможет. Доктор хорошо знает свое дело. Если бы Эндрю пошел к нему сразу да не возвращался бы, чтобы привести вас сюда, думаю, Мартин был бы уже на ногах. Что толку беспокоить вас, отец Джон, если вы все равно не в силах ему помочь. А вот доктор, любой доктор, умеет лечить падучую.

Отец Джон. Сейчас с ним не совсем то.

Томас. Сначала я подумал, что он заснул. Но потом, когда тряс его и кричал на него, а он все не просыпался, я понял, что это падучая. Поверьте мне, доктор поставит его на ноги своими лекарствами.

Отец Джон. Лишь молитва может достичь души, которая ушла так далеко от нас, как его душа.

Томас. Не хотите же вы сказать, что жизнь покинула его!

Отец Джон. Нет, нет! Его жизни не грозит опасность. Но я не могу сказать, где теперь он сам, где его дух, его душа. Нам такое и представить невозможно. Он в трансе.

Томас. В детстве он вел себя странно, спал в поле, а потом приходил и рассказывал о том, как видел белых лошадей и счастливых людей, похожих, наверное, на ангелов. Но с этим я справился. Научил его, как, сделав пару ударов прутом, увидеть за ангелами камни. Меня не возьмешь ни видениями, ни трансом.

Отец Джон. У нас, служителей Веры, нет права отрицать транс или видения. Они были у святой Елизаветы, святого Бенедикта, святого Антония и у святого Колума Килле с острова Иона. Святая Екатерина из Сиены часто и подолгу лежала, словно мертвая.

Томас. Давно это было, а в наши дни такого не случается. Честным людям приходится много работать, и им не до игр ума. Отчего Мартин Хиарн, мой племянник, впал в транс, пусть будет транс, если он в это время занимался позолотой на льве и единороге и взялся за эту работу, чтобы украсить верх кареты?

Отец Джон (берет в руки деревянных льва и единорога). Похоже, они всему причиной. Достаточно сверкания золота, чтобы человек, предрасположенный к отклонениям, впал в транс. Один святой человек - он не принадлежал к нашей Церкви, но написал великую книгу "Mysterium Magnum" - пробыл в трансе семь дней. Открывшаяся ему истина пролилась на него, словно сверкающий поток, а ведь он был простым торговцем. Вначале был луч света на оловянной кружке.

(Идет к двери и заглядывает в нее.) Он не шевелится. То, что с ним происходит сейчас, может быть и самым прекрасным и самым ужасным из всего, случающегося с человеком.

Томас. А что такого может быть с человеком, который спит в своей постели?

Отец Джон. Я бы сказал так, для бодрствующих с ним вроде ничего не происходит, но разве им что ведомо? Он теперь там, куда все уходят за высшей истиной.

Томас (вновь садится и берет в руки инструменты). Что ж, может, оно и так. Однако надо работать, надо делать кареты, а это быстро не получится, если предаваться мечтаниям. Что такое мечты? Тени. И от них никому никакой выгоды. Вот карета - вещь реальная, и она послужит многим поколениям, которые будут пользоваться ею, сколько можно, а потом, может быть, сделают из нее курятник.

Отец Джон. Эндрю, помнится говорил мне, что этой каретой вы занялись после того, как Мартин рассказал вам о своем сне.

Томас. Во сне ему привиделось золото, отчего он захотел сделать что-то золотое, а что лучше для этого, чем карета? Ему все было не с руки, пока он не вложил почти все деньги в эту золотую карету. Но получилось не так плохо, как я ожидал, ведь уже из суда приходили поглядеть на нее, а от судей и адвокатов о ней узнали в Дублинском замке... И потом ее захотел купить сам лорд-наместник! (Отец Джон кивает.) В конце месяца она должна быть готова и отправлена к нему. Похоже, король Георг собирается в Дублин, и он будет ездить в ней.

Отец Джон. Знаю, Мартин дни и ночи трудился над ней.

Томас. Такого я еще не видывал, он и вправду дни и ночи работал с тех пор, как полгода назад возвратился из Франции.

Отец Джон. Никогда не думал, что он станет каретником. Мне казалось, кроме книг, его ничто не интересует.

Томас. Пусть меня благодарит. Любой, кто попадает ко мне в руки, становится добрым ремесленником, ведь и вещи у меня получаются, что надо, будь то карета или коляска; экипаж или повозка, портшез или почтовая карета, колесница на двух колесах или на четырех. У каждой из них форма, которую им придает Томас Хиарн, а форма эта в его руках. И если я могу это делать с железом и деревом, то почему не с плотью и кровью?

Отец Джон. Мне известно, Мартин вам многим обязан.

Томас. Всем. Я воспитал его, научил ремеслу, послал в монастырь во Францию, что- бы он выучил французский язык и посмотрел на мир. Да кому, как не вам, об этом знать, отец Джон, ведь я все делал, согласуясь с вашими советами?

Отец Джон. Мне казалось, он нуждается в самом лучшем духовном руководстве.

Томас. А я хотел, чтобы он ненадолго уехал отсюда. Слишком тут много не нашедших себе дела парней. Останься он тут, мог бы сбиться с пути, попасть в беду, не дай Бог, пойти против правительства, как Джонни Гиббонс, ведь он объявлен вне закона и за его голову назначена награда.

Отец Джон. Не исключено. Его воображение могло воспламениться, останься он дома. Уж лучше было отослать его к Братьям, чтобы они обратили его к Небесам.

Томас. Скоро он будет настоящим ремесленником, заведет семью, заживет тихо и, может быть, когда-нибудь станет королевским каретником.