Татьяна Снежина - Душа как скрипка. Биография, стихи, воспоминания Страница 50

Разговор с самого начала не клеился. Сергей очень волновался, почти заикался, от этого беспрестанно краснел, и мне даже показалось, что у него дрожат руки. Может быть, конечно, виной тому был я, сидевший достаточно картинно за столом, и посадив его напротив, почти как на допросе, задававший ему достаточно непростые и серьезные вопросы. Если честно, я просто первый раз был в такой «серьезной и важной» роли. В какой-то момент, сжалившись над ним и решив немного растопить лед, все же сестренка мне сказала незадолго до этого, что «возможно, любит его», я неожиданно поинтересовался по-мужски — «а может?», сделав многозначительный взгляд. Сергей понял намек сразу и, обрадованно сообщив, что в багажнике машины есть бутылка текилы, побежал за ней. Когда через час мы ее «приговорили», из-за стола встали почти друзьями. Как можно было плохо относиться к человеку, который без остановки мне говорил, как любит мою любимую сестру, какая она талантливая, чудная, красивая и… самая лучшая на свете и на что он готов ради нее. И говорил он, я уверен, искренне.

А вечером мы семьей поехали на дачу. Над ширью Оби на запад плыли облака, весеннее солнце, уходя за кромку горизонта, наполняло лес золотой дымкой пыльцы цветущих сосен. Пока родители накрывали на стол, мы с Таней пошли прогуляться на берег.

Некоторое время шли молча, смотрели под ноги, нарочито загребая ими опавшие иголки.

— Ну, как он тебе? — нарушила тишину Татьяна.

Я сдержанно поделился своими впечатлениями, в том числе и некоторыми сомнениями. Но, впрочем, все равно мой вердикт звучал скорее положительно, чем нет. Тем более, я видел, что Сергей нравится сестре и нравится моим родителям. Но был главный вопрос в этой истории, который я и задал, закончив свой монолог.

— А что тебя смущает? Ты, что, его не любишь? Тогда о чем говорить? Если нет, хочешь, я ему все объясню? Да и наша мама ничего сейчас не поймет, что с тобой происходит. Она просила меня поговорить с тобой и разобраться. Танюш… ты же знаешь, я всегда на твоей стороне.

— Понимаешь, дело не в любви. Дело в замужестве. Мы не будем вместе. Нам это не суждено, — продолжая задумчиво смотреть под ноги, как-то очень серьезно и даже поэтому не грустно ответила Таня.

— В смысле? Откуда тебе знать, суждено, не суждено? Если любишь, если уверена, что он тебя тоже, то в чем проблема?

— Я не проживу больше года и поэтому нам не быть вместе. Я знаю.

— Что за бред, Татьяна? И из-за этой ерунды я летел из Москвы? Почему не проживешь?

— Я знаю, я чувствую, что мне осталось очень мало, я предчувствую скорую смерть…

— Чушь! Выброси это из головы! Все были молодыми и всем приходили мысли о смерти. И всем иногда кажется, что скоро смерть, ты не исключение… И это не повод, полагаясь на предчувствия, не жить и не принимать ответственных решений.

— Нет… со мной это точно… серьезно. Я чувствую… Вот хочешь, докажу? — вдруг остановившись и как-то безнадежно улыбнувшись, спросила она. И, не дожидаясь моего ответа, спросила у кукушки, все это время беспрестанно куковавшей в тишине лесного заката:

— Кукушка, кукушка, скажи, сколько лет мне осталось жить?

Вопрос остался без ответа. В этот день мы голоса птицы-пророка больше не слышали.

— Вот видишь? Поверь, это не сегодня мне в голову пришло. Это я точно знаю.

Я молчал… растерянно. Я не знал, что ответить. И дело не в кукушке, а в очень серьезных глазах моей сестры.

— Хотя… может, все это действительно чушь и тем более судьбу не обманешь. Чему быть — того не миновать. Я подумаю.

— Что бы ты ни решила, Танюша, я на твоей стороне и можешь надеяться на мою поддержку, — я обнял ее левой рукой за плечи, и мы вышли на берег. Перед нами раскрылась картина величественного простора сибирской реки и тихого вечера прекрасной жизни.

Через неделю я улетел. В шумном аэропорту, провожая меня, поцеловав в щеку, Татьяна неожиданно весело спросила:

— Ты не против, если я с Сергеем к тебе в гости приеду, Москву покажу? Не поднимай так удивленно бровь, я уже все решила — я дам согласие…

Свадьбу назначили на 13 сентября.

Люди, которые окружали эту пару в те месяцы их жизни, говорили, насколько они были гармоничны вместе: два красивых человека, русская певица, поэтесса и продюсер, радеющий за славу российской эстрады, любящий мужчина и любящая женщина. Друзья Сергея вспоминают, что у него будто выросли крылья за спиной, что он светился изнутри и выглядел так, словно не было его счастливее на свете. Близкие Тани увидели резкий, как в русской сказке, расцвет девичьей красоты и какой-то внутренней мудрости. Они много пережили до встречи друг с другом: предательства любимых и нечестность друзей, крушение планов и потерю целей, разочарование в своей работе и бессилие перед равнодушием людей, — и теперь казалось, что они нашли то, что искали, к чему стремились, — свою последнюю пристань, пристань любви и счастья.

В конце пути — в финале всех тревог,В конце пути — на стыке всех дорог,Навстречу мы друг к другу подойдем,И за руки возьмемся, и не упадем.

ХОРОШИЙ МЕСЯЦ

Это был удивительно хороший месяц. Я собирался в скорый отпуск. Приехала Таня. С ней Сергей. Правда, я толком его не видел все эти дни, может, он был слишком занят, покупая новое оборудование для своей студии, может, понимая, что я редко вижусь с сестрой, а ей еще хочется повидаться с подружками и друзьями, не мешал нам. Я, встретив их в аэропорту с гордостью за первую в моей жизни машину — «„Волгу“ белого цвета», — повозил немного по Москве, накормил самостоятельно приготовленным обедом, а когда Сергей уехал на постой к знакомым, предоставил квартиру для «девичьих посиделок» с лучшими подружками. Не знаю, то ли у меня появились предчувствия, то ли на меня повлиял недавний разговор с сестрой под молчание лесной кукушки, но я поймал себя на мысли, что мы как-то все не ценим быстро уходящие мгновенья жизни и не оставляем о них себе никакой памяти. Я подумал о фото, о том, что очень давно не снимал сестру, снимая кого угодно, кроме дорогих мне людей. И еще я неожиданно подумал о видеокамере. Взяв ее у своей подруги, я снимал и снимал, как будто это было главное в тот день, мою сестренку и ее жениха. Снимал как гуляли, как она, пританцовывая на аллее, пела нам вполголоса «Позови меня с собой…», как все вместе катались на аттракционах в парке Горького… снимал так, как будто в последний раз.

В последний день их пребывания произошла история, которая мне запомнилась на всю жизнь. Она, с одной стороны, была обычная, а с другой — она меня научила жестокой правде — мы сильно можем пожалеть однажды, если, вовремя не заглянув в глаза близкого, не поняли его… пока это можно было сделать… а, увы, повернуть назад колесо жизни невозможно, и горечь ошибки мы несем потом до конца дней своих. В тот погожий летний день я гулял в последний раз по Москве с сестренкой. Мы были одни, Сергей вел финальные деловые переговоры, а подружки Тани были заняты. И, если честно, мы были довольны этому. Прошли пешком от Александровского сада до Дома художников на Крымском валу, разумеется, заходя по пути и в Пушкинский музей, и в книжные магазины, и на выставку живописи. Шли, болтали, обсуждали французских живописцев начала века и наших современных мастеров. Уставшие и голодные, чтоб не лишать себя удовольствия незавершенной прогулки, а впереди был еще Нескучный сад, мы решили поесть на ходу и купили на «Октябрьской» мексиканские буррито с перцем чили, сыром и мясом… Я, зная, что холодильник дома уже опять по-холостяцки пуст, а приду я сегодня поздно, и, обожая буррито, покупая их себе и Тане, купил «с собой» еще две дополнительные штуки, предвкушая ужин у телевизора. Поев и погуляв, мы поехали в аэропорт, провожая ее в Новосибирск. Там нас уже ждал Сергей… с неожиданными цветами и багажом, заблаговременно увезенным с моей квартиры. Они улетали. Мы болтали о планах, следующих встречах, смеялись… а я, заглянув в глаза сестры, увидел сквозь веселье грусть… грусть расставания со мной, с Москвой, с этим прекрасным днем… Я не знал, что я еще могу сделать для нее в эти минуты… А она, смеясь, стала рассказывать жениху, как мы ели буррито, и что они очень вкусные, а там, куда они летят, таких нет… Я очень люблю мексиканскую кухню, я устал и мне не хотелось придумывать, что приготовить на ужин, я хотел полакомиться ими вечером… Но она уезжала, и я отдал ей часть нашего города, воспоминаний лета, этого солнечного дня, наших улыбок — эти два буррито… Посторонний человек может сказать, какая глупость, какая мелочь… но ее глаза в эти секунды… я видел их в последний раз…

15 августа 1995 года радиостанция «Европа плюс» сообщит о предстоящей свадьбе Бугаева и Снежиной.