Людмила Кулагина - Под сенью осени

Людмила Кулагина

Под сенью осени

Дары осени

Осенний свет, осенний свет, –Он так прозрачно–чист и ясен.И ты поймёшь: иллюзий нет,Но всё же путь земной прекрасен.

И так пылал рябин костёр,И птицы все сбивались в стаи,Так клён был в небе распростёртИ жёлтой грустью в синем таял,

Что этой грустью были мыЗаражены, полны и смяты.И плыл в преддверии зимыВ саду забытый запах мяты.

Прислал даров чужой баштан –Гора арбузов спелых, дыней.Раскрыл коробочки каштан,По–королевски щедрый ныне.

И тихо падают плоды,Что отдаёт земле терновник.Среди крапивы–лебедыЖжёт свечки алые шиповник.

И облепиховый наряд,И гроздь витая винограда,И плющ – цветной огонь оград, –Всё поздней осени награда.

И эта даль, и этот свет,Непостижимый и прекрасный,Затмит печаль ушедших лет:Мы их прожѝли не напрасно.

Детство золотое

Чуть с горчинкой дыханье сирени.Счастье детское в пять лепестков.Блажь ушедших во тьму сновидений.Зыбь забвенья звенящих песков.

И куличики светлых песочницС золотистым песком прежних лет,Где текучесть – мерило, не точность,Где названий у времени нет.

Где веселье, качели, игрушки,И затеи волшебной поры.Мятный пряник во рту, с маком сýшки,Дни – как фишки забавной игры.

И от солнца с дырою панама,И ожоги от солнечных ванн,И не строгая к шалостям мама,И на волке – Царевич Иван.

Ни верѝг, ни заботы, ни долга,Жизнь – без смерти, беспечные дни.Если грусть, то, конечно, недолго,Если слёзы – отрадны они.

Там и горе не так безысходно,Там и радость по сей день живá.Мой кораблик уплыл, сняты сходни.Как давно в той стране я жила…

Самообман

А вдруг издатель и мне позвонит,День сюрпризом приятным затеется. –Так инфант во мне прочно сидит,Что на сказочки вечно надеется.7 августа 2008 г.

Зачем?

Кто знает, скажите, зачем –Зачем этот свет, эти блики?И всё обольщенье очей?И лица, и скорбные лики?

Зачем эта песня сверчкаИ утренний щебет синицы?Как тает, как тает свеча,Как гаснут и краски, и лица…

Над пропастью стóя во ржи,Лишь в шаге от пропасти этой,Зачем так душа дорожитИгрой угасающей света,

Где вечер кроит облакаС сиреневым и с бирюзою,И этот пурпурный закатС твоей восхищённой слезою?

Зачем этот преданный взглядИ кроткий скулёж спаниеля?И книг за стеклом тихий ряд?И новая завтра неделя?..

Зачем все цветения лет?И солнца дуга: восток–запад?Весь белый, но радужный свет?И липы дурманящий запах?

Зачем пестрота наших чувствВ преддверье забвения Леты?..Я жить без вопросов учусь:Никто здесь не знает ответа.

И новый приветствую день,И к свету тянусь, как растенье.Тень ночи грядущей – лишь теньВолшебной игры светотеней.

Вдохновение

Не внемля критике, хвале не внемля,Не ради денег, выгод, перспективДуша поёт – поёт про Жизнь и Землю, –Диктует ей строку Императив[1],

Влекущий с непреодолимой силой,Оставив все сомненья и дела,С фатальностью отчаянно–счастливойИскать и смысл, и рифмы, и слова.

И считывать пророчества из бездны,И чувствам находить достойный звук,И ничего в тот миг душе любезнейНет в мире, кроме этих сладких мук.

Когда коня крылатого поймает,Уздою рифмы укротит слова,Душа парѝт, душа туда взлетает,Где суд молчит и где немá молва, –

Она в других витает измереньяхПо мáнию[2] Божественной руки.И ей открыта Истина, а мненья, –И слава, и хула, – так далеки…

«Кривые зеркала»

Так приблизителен ближних портрет –Плод отражений – познаний.Много чего в нём, да истины нет:Зеркало врёт ожиданий.

Хмурое утро марта

Дни бессолнечно–тоскливы.Дни без чуда–волшебства.Небо серо, молчаливо.В тёмных почках спит листва.

И тоскует так о светеБесприютная душа,Будто грусть тысячелетийСквозь неё глядит, дыша.

И смурны её глазищи, –То ль в туманах, то ль в слезах.Луч надежды сердце ищет:Где ты, радость–стрекоза?..

Всё уныло, блёкло, тускло,Ни просвета среди туч.Не блеснёт хотя бы узкий,Хоть случайный солнца луч.

Утро. Сумрак. Беспросветка.Жизнь сама как будто спит.Лишь синица, сев на ветку,По–весеннему свистит.

Фити–пить! – поёт синица. –Снег растаял, тает лёд.Почему тебе грустится?Отчего горчит твой мёд?

Фити–пить! Пусть хмýро утро, –Потерпи, проглянет свет.Фити–пить! Так будь же мудрой:Твой в пути уже рассвет.

Утро весны

Вот уж первый расцвёл в парке крокус,Вот подснежничек заголубел.Всё богаче небесная роспись,Как наряд райских птиц–голубей.

И какая–то птаха на веткеТак отчаянно славит весну,Будто вырвалась только из клеткиИ не верит счастливому сну.

И остался от зимних морозовТолько в прóзелень лёд на реке.И закат вечерами так розов,Словно зяблик на Божьей руке.

На черёмухе лопнули почки, –Пробиваются листья и цвет.И весна изумрудные точкиПодставляет к бесцветному «нет»…

Бедная мечта

О, бедность, бедность! Как усталаСчитать я жалкие рубли.Ты, словно банный лист, пристала,Ты сердце ешь не хуже тли.

Всё дорожает: хлеб, лекарства…Бесплатны воздух, дождь и снег.И в виртуальном только царствеДушé есть место для утех.

И бесполезно ныть и злиться,И бесполезно чуда ждать.И сил «на дядю» нет трудиться,И снова след чужой топтать.

Своя теперь видна дорога, –Пусть хоть и в рытвинах, в камнях,Пусть с виду кажется убогойИ затеряться может в днях…

Но выбор сделали не ноги,А вся иссохшая душа,Хлебнувшая чужой дорóги,Не петь мешавшей, – жить, дышать!

Я зубы бедности–злодейкиКак Божий крест давно терплю.Но… на последние копейкиЯ Сашу Чёрного куплю!

Полёт мечты

Пленясь мечтой о призрачной отчизне,Бегу в неё, когда мне нелегкоТащить весь груз убогой, скудной жизни;Мечта тогда уносит далеко –

В благословенные места и страны,В их акварельные немые города,Где я брожу по ним фантóмом странным,Где не живут страданье и беда.

И я в них непривычная, другая:Как светлый сон, летуча и легка,И бестелесна, словно Ангел рая,И не препятствия – границы и века.

Освободясь от тяжести материй,Вкушаю беглых странствий я плоды…Но тáинства неведомых мистерийНа миг лишь избавляют от беды.Вернувшись в дом – покинутое тело,Тоскует, обескрылевши, душаО странах тех, откуда прилетела,О том, что можно жить в них, не дыша .

Гуляя по парку…

Ветреный вечер. Апрель.Плачет, тоскуя, сова.Пахнет прогретая прель.Ранняя лезет трава.

И, зачарован, стоитПервый на клумбе цветок:Крокус – живой чароѝт[3]Льёт фиолетовый ток.

И светляки фонарейСеют серебряный свет.В круглых пространствах огней –Клёнов и лип силуэт.

Пёс за котом пробежит, –Взглядом за ними следишь:Кот между веток дрожит.Снова лишь ветер и тишь.

Парк в глубине тёмно–хмур:Там не горят фонари.Тих без людей терренкýр[4]После вечерней зари.

Мы «нарезаем круги»:Клуб – старый дуб – особняк.«Выплывут» из–под ногѝОбразы детских «каляк»…

С памятника стариныСмотрит во тьму головаНимфы в декóре луны.Плачет о чём–то сова…

Женщине

Ты была Лаýрой, Беатрѝче,Анной и Татьяной. А теперь? –Где твоё вчерашнее величье?..Всех не счесть падений и потерь.

Ты сидишь за стойкой ресторанной:У тебя до пýпа декольте.И белеет грудь открытой раной,А в душе пропащей – варьете.

И набор программки примитивен:Развлеченья, шопинг и постель,Муж «с деньгой» (потерпим, хоть противен),И бомóнд, текущий, словно сель.

Тряпки, «брюлики», скандалы и интриги,«Жёлтой прессы» злые языки,«Видики» и «чтиво» вместо Книги…«Лейблы», «фирмы», «марки», ярлыки

Заменили индивидуальность.Где очей твоих загадочный туман? –В них блестит лишь алчная реальностьИли красный свет марихуан.

Беатрѝче, Лáура, Мария!Что ж ты хлещешь пиво «из горлá»,Материшься так, что «мама мѝя!»,Что ж ты так упала–то, «герлá»?!..

Брось свои вульгарные ужимки,Дай «крутым» отставку «пацанам».Стань ты снова Женщиною, Жѝнкой.Плачет на иконах Мариáм…

Призраки