Илья Британ - Богу

ИЛИЯ БРИТАН. БОГУ(Берлин, 1924)

«Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся». Литургия

Св. Иоанна Златоустого.

«Ушедшей к Богу милой Маме…»

Ушедшей к Богу милой МамеПусть эти песни прозвучатИ за земными берегамиНевинным лепетом внучат.

Услышь и ты, в чьих детских взорахЛюбовь давно убила страх,Миров иных чуть внятный шорохВ моей душе, — в моих стихах.

Но если дар отвергнут обе,Как в небе, так и на земле,Я не предамся чёрной злобеИ не убью себя во мгле:

Забывшись в призрачной отраде,Упрямых уст я не сомкну,Но никогда своей тетрадиЯ не повергну никому.

Сам Бог, пером моим владея,Свою звезду во мне зажёг. —Гори же, песнь моя, светлее:Так я хочу! Так хочет Бог!

«Меж гирляндами роз…»

Меж гирляндами роз —Хороводы стрекоз;Средь зелёных ветвей —В полутьме соловей;За покровами мглы —Властелины-орлы;Над вершинами гор —Безграничный простор, —И над всем яркий свет —Одинокий поэт.

«Скучен мне порядок серый…»

Скучен мне порядок серыйВ думах и в делах:Я люблю смешать размерыВ пламенных стихах;Я люблю в одном узореПраведность и грехИ в твоем глубоком взореВместе — плач и смех;Любо мне почти до болиВ храм идти шаля, —Не в моем ли произволеНебо и земля?Душу Богу дам обратно,Тело — птичья снедь…О, как жутко и приятно —Жить и умереть!

«Мои стихи не ровны…»

Мои стихи не ровны,Как сердца перебои;Я — светлый и греховный:Во мне таятся двое.

То — к небу, то — в болото,Но всё творю для Бога;То — серая забота,То — вещая тревога…

Ненужный, нелюбимыйЛюблю везде молиться;Живу я как-то мимо,Не зная, где граница.

Свечу я без закатаКаким-то странным светом;Мне Бог велел когда-тоЛюбить и быть поэтом.

То — в цирке, то — в часовнях;То — музыка, то — схима:В стихах моих неровныхСкитанья пилигрима…

«О, стихов моих светлая лестница!..»

О, стихов моих светлая лестница!О, души моей чистый Грааль!Кто подходит тот пусть перекрестится:Здесь живёт неземная печаль.

Был отравлен я муками Каина,Был себе самому палачом, —Здесь миров запредельных окраина,Озаренная Божьим лучом.

В душу, милая, ты загляни мою,Звёздной лестницей тихо пройди,Полюби мою сказку любимую,А потом, если надо, — суди!

«Я кажусь суровым, — я такой нарочно…»

Я кажусь суровым, — я такой нарочно:Стыдно быть хорошим, — надо быть плохим!То наброшу тогу, то костюм восточный,То вдруг Дон-Жуан я, то вдруг пилигрим.

Я жалею, плачу и колю кинжалом,Я томлюсь по Боге и плюю в алтарь,Я бодрее ветра, но гляжу усталым,Я душой на небе, но ползу, как тварь.

Тяжко вечно корчить напоказ героя,Притаив за гримом робкие черты…Так живу на сцене, так слыву Пьерро я,Но хочу лишь ласки, солнца, простоты.

Я совсем не камень, я нежней мимозыИ пред малой травкой падаю я ниц:Могут меня ранить легкие стрекозыИ убить на месте тень твоих ресниц.

О, мой ангел светлый, грех мой мне прости ты:Я люблю до боли, но кажусь сухим…Все мои надежды, все мечты — убиты…Стыдно быть хорошим! Надо быть плохим!..

«Я всё скажу! Себя ласкать…»

Я всё скажу! Себя ласкатьМечтой красивой не хотел;Всю жизнь не жить, всю жизнь искать:Таков мой пламенный удел…

Былого годы не вернут,А жизни новой — не начать;И в бездне гаснущих минутЛегла на сердце мне печать.

Она легла и на уста, —Безмолвен крик моей души…А даль земная так чиста!..А сны любви так хороши!..

«Там в глубине души одна слеза звенит…»

Там в глубине души одна слеза звенитИ жажда светлая — молиться;Но я застыл, я — как гранит,И капле жгучей — не пролиться!

Там в глубине души — аккорд багряных снов,И сила радостная дремлет;Но эта речь, увы, — без слов,Лобзаний жизни не приемлет!

«Средь смеха кипучего вдруг незаметно…»

Средь смеха кипучего вдруг незаметноВ душе моей слёзы немые родятся,И брызги веселья пытаются тщетноБороться с печалью: тоске не уняться.

Когда поцелуем я сердце стараюсьОткрыть для любви, для огней наслажденья,То вдруг я робею, то вдруг я теряюсь, —Пустая, холодная, мертвая тень я!

Когда я хочу позабыться немного,Отдавшись мечте о великом и вечном,То вдруг предстаёт моим взорам дорога,С бескрестной могилою в счёте конечном…

«Тлеют свечи в мёртвом зале…»

Тлеют свечи в мёртвом зале;Вянет сорванный цветок.Что со мною? не слеза лиТам упала на платок?

Бледный мрамор грозит в муке,Нежно-грустен луч зеркал.Чьи-то очи… чьи-то руки…Чей-то голос просверкал…

Миг томленья. После бала.Смяты пышные драпри.Часовой немого зала —Смерть шагает: раз… два… три…

Скрипы, шорохи паркета.Мрак удушлив и жесток.Жаждут жизни, просят светаЯ и сорванный цветок…

«Стоят деревья оголенные…»

Стоят деревья оголенные;Гудят сквозь сон колокола;Грозятся дроги похоронные,И плачут в окнах зеркала…

Везде, на всём тревога смутная,Весь город скорбью обуян,И только вывеска распутнаяЛукаво шепчет: «Ресторан»…

Вот дом, как гроб из алюминия,Вот дама, — весь в румянах труп;И даже блеск немого инеяТак монотонен и так груб.

Здесь солнца луч, тоске препятствуя,Ни разу ярко не блистал,И Дьявол — Дым, на мир злорадствуя,Себе поставил пьедестал…

«В небе медленно гаснут опалы…»

В небе медленно гаснут опалы.Никого. Ничего. Ниоткуда.О, как сердце больное усталоИ не просит ни счастья, ни чуда!

Небу сон о земле не приснится.Время ткут одинокие судьбы.О, мучительных снов вереницы…Не хочу… не хочу… Отдохнуть бы!

«Берег жизни с отвесными скалами…»

Берег жизни с отвесными скалами,А над ними — простор голубой:Вот куда бесконечно усталымиНас угонит последний прибой.

Здесь — предел и черта, здесь — окраина;Сердцу стало так тесно в груди,Но земля с небесами не спаяна,И лишь пропасть одна впереди.

Мне противно жить только химерою,Сердце дум и надежд не хранит,В чары жизни я больше не верую, —Я молчу, я застыл. Я — гранит…

«Хмурая осень мелькнула мне в очи…»

Хмурая осень мелькнула мне в очи,Песню запела о том, что теперьК чёрной могиле дорога короче:Близится гроба тяжёлая дверь…

Пела: забыт я тобою бесследно;Пела: погас мой единственный луч;Пела, кричала, смеялась победноСтарая ведьма в короне из туч…

Пела… И грустным больным хороводомЖёлтые листья кружились в саду,Тьма завладела землей, небосводом,Липы стонали в тяжёлом бреду…

Скука. Презрение. Грусть и досада.О, как в душе стало тоже темно…Хмурая осень, чего тебе надо?Может быть жизни? — я умер давно!

«Не выплаканы слёзы, и песни не допеты…»