Владислав Озеров - Басни

Озеров Владислав Александрович

Басни

Владислав Александрович Озеров (1769–1816), автор прогремевших на русской сцене начала XIX столетия стихотворных трагедий «Эдип в Афинах», «Фингал» и «Дмитрий Донской», как поэт был известен только узкому кругу друзей: все его стихотворения появились в печати лишь посмертно. Озеров в 1789 г. окончил Сухопутный шляхетный кадетский корпус, где находился под сильным влиянием преподававшего словесность Я. Б. Княжнина. В 1790-е годы он служил при А. В. Храповицком, был вхож в домашний круг Г. Р. Державина, но окончательной литературной средой для него стал кружок-салон А. Н. Оленина. Возможно, общение с поэтами, которые сами писали басни и интересовались спорами вокруг них, было причиной, почему Озеров обратился к этому жанру, казалось бы, столь противопоказанному его дарованию драматурга-трагика. Точная датировка четырнадцати его сохранившихся басен неизвестна. Скорее всего, они писались на протяжении 1790-1800-х годов, до выхода басен И. А. Крылова, которому, как другу Олениных, могли быть известны в рукописи. Озеров перелагал исключительно сюжеты Лафонтена, причем сравнительно вольно по отношению к источнику. Впервые полностью эти переложения были опубликованы в сборнике: В. А. Озеров, Трагедии. Стихотворения (Л., 1960). По наблюдениям комментатора, некоторые из них представляют отклики на события общественной жизни и биографии Озерова. Все они выдержаны в традиционной форме басни, с обязательным выделением нравоучения.

1. ОРАТОР И БОЛВАН

Был некий человек,Который целый векОт красноречия не знал себе покою:Учение текло из уст его рекою.Блистал мой говорун,Подобно как перун,И, бегая голов упорных,Старался находить судей покорных.В дубраву он зашел.Стоял в дубраве той Болван.Под сенью древ вития мойГремит с воспламененным духомПеред болваньим ухомИ чванится, как будто Цицерон,Как за Лигария вступился он.Кто ритор, кто болван — узнай, читатель!Оратор мой — писатель,Которому не могут быть с рукиПрямые знатоки,И любит, чтоб ему дивились дураки.

2. ВОЛК И ЖУРАВЛЬ

У Волка вечная привычка кушать жадно.Какой-то постник Волк себя не остерегИ завтрак проглотил; но горлу лишь неладноПришла последня кость и села поперек.Поблизости Журавль, для пищи ль, для игрушек,Ловил у ручейка зевающих лягушек;И Волк, которому кричать уже невмочь,Махает Журавлю, чтобы пришел помочь.Журавль услужлив, как известно,И в Волчью пасть свой нос влагает честноИ тащит из нее засевшу в горле кость,Нанесшую обоим им заботу.Потом, подставя Волку горсть,Покорно просит за работу.Свирепый Волк сказал: «Благодари меня,Что нынешнего дняТы в целости свою унесть мог шеюИз-под моих зубов. Теперь себе поди,Но только в когти мне вперед не попади».Нам пагубно самим благотворить злодеев.

3. ОСЕЛ И СОБАЧКА

Не будем, вопреки способностям природным,Искать несвойственных нам к счастию путей.Природа не равно ущедрила людей:Один родится в свет к художествам свободным,Другой — к простому ремеслу.Пусть каждый с долею своею остается,И он не ошибется,Как то случилося Ослу.Одним хозяевам с потешницей большою,С Собачкою, Осел служил.Сравнив ее судьбу с своею он судьбою,В лукавый час неловко рассудил:«За что Собачка так мила всему здесь дому?С тарелки кушать ей, из чашки пить дают,А мне лишь жалуют овсяную соломуИ в барыши за лень почасту только бьют.Когда на задние Собачка ножки станетИ лапочку хозяину протянет,Хозяин милует, берет ее с собой,Когда ж хозяюшку она лизнет разочек,Хозяйка сахарцу ей уделит кусочек,А сахар нынче дорогой!Собачка ластится: вот тут и вся причина.Так выберу веселый деньИ приласкаюсь сам: улучшится судьбина,Пойдет и мне тогда ячмень,И, может быть, мою понежат лень».В сей мысли крайне бестолковой,Завидев издали хозяина с обновой,Осел бежит, и, равно перед нимСтав дыбом, он ему кладет тяжелу ногуНа правое плечо; горланьем же своимНа весь наводит двор и пущую тревогу.Хозяин закричал: «Что сделалось с тобой?Какая ласка и потеха!Иль стал ты скот уж прямо круговой?Гей, дайте плеть сюда для смеха!»Явилась плеть; Осел переменил напевИ отшагал смиренно в хлев.

4. ВОРОНА-ПРОСИТЕЛЬНИЦА

Имела некая Ворона вкус:Любила муз;И говорит Орфею,По-русски — Соловью:«Исполни просьбу ты мою,О чем просить тебя я смею!ИмеюЛишь одногоЯ сына;Он в старости отрада мне едина;Пожалуй, ты егоНаставь так петь, как сам поешь ты нежно!Он скоро переймет, лишь поучи прилежно»,А Соловей в ответ: «Голубушка моя,Готов бы оказать тебе услугу я;Но знай, не только я, да если с ГеликонаСынка сведешь учить всех муз и всех богов,Не будет он в числе певцов:Не может соловьем быть никогда ворона».Вовек того не даст искусству мастерство,Чего лишило нас, к несчастью, естество…

5. КУЗНЕЧИК

Кузнечик ветреный, про стужу позабыв,Все красны дни пропел среди веселых нив,Как вдруг зима: не стало в поле крошки,Ни червячков, ни мушечек, ни мошки,Чем душу пропитать.Пришлося умереть иль где взаймы искать.Кузнечик к Муравью, ближайшему соседу,Явился к самому обеду:«Почтенный Муравей, премудрый сын земли,Запаса твоего частичку удели!Я уверяю клятвой,Что с ростом всё отдам пред будущею жатвой!»Но Муравей довольно всем знаком:Великий скопидом,Ни зернышка он даром не погубит,Охотник собирать, а раздавать не любит.«Да как же запастись ты в лето не успел?»Спросил Кузнечика капиталист нечивый.— «Я, малым быв счастливый,И день и ночь напевы пелВсем встречнымИ поперечным,Не чаяв летним дням конца».— «Так ты, голубчик, пел? Пляши же голубца!»

6. ВОЛКИ И ОВЦЫ

У племени Волков и племени ОвецВелась война чрез тысячные лета.Соскучившись, они решились наконецМир вечный заключить. Не собирав совета,По обстоятельствам, чтоб время не терять,Сошлись вожди, велели написатьНа гербовых листах подробны договоры,И приложить большую к ним печать,И по обряду разменять.Притом, чтобы вперед у них не вышло ссоры,Одни для верности в закладВолчонков отдали, своих любезных чад;А Овцы, сущи простофили,В залоги отпустилиСобак, своих друзейИ старых сторожей,Которые, как мир дела окончил ратны,Остались праздны и заштатны.И так во всем краю настала тишина;Свобода резвая на пажитях видна;Уж Волки на Овец вдали лишь скалят зубы,И пастухи Волков не ходят бить на шубы:Казалось, что сошел на землю век златой.Волчонки между тем повыросли матеры;В уме у них один разбой,И стали, как отцы, прямые живодеры.Лишь только пастухов спустили со двора,Сии залоги клятв и договоров мирныхКак с словом: нам домой пора,Напали на ягнят на лучшеньких, на жирных,И пастию их мчат под тень глухих лесов.Там волчий весь народ принять их был готов.Собаки лишь, о том не знав и без печалиНадеявшись на мир, спокойно почивалиГде нет забот, там крепок сон;И Волки их отнюдь не разбудили,А, подведя сильнейшего закон,Их просто сонных задавили.Без устали, друзья, пойдем войной на злых!Залоги пагубны и ложны клятвы их.Когда там мир бывает прочным,Который заключен с бессовестно-порочным?

ПРИМЕЧАНИЯ

1. «Сын отечества», 1828, ч. 3, с. 109. Направлена против Н. П. Николева, ожесточенного противника Я. Б. Княжнина, которого Озеров считал своим учителем в поэзии. Николеву принадлежат два трактата по вопросам поэзии: «Рассуждение о российском стихотворстве» (1787) и «Лиро-дидактическое послание к Дашковой» (1791), вызывавшие насмешки многословной тяжеловесностью стиля и претензиями на «учительность». Николев ответил на басню Озерова стихотворением «Басня» («Болван-молокосос из силы вон кричал…»), напечатанным в его «Творениях» (1797). И чванится, как будто Цицерон, Как за Лигария вступился он. Речь Цицерона (106-43 до н. э.) в защиту полководца Лигария, обвиненного в измене, является прославленным памятником античного красноречия.