Валерий Брюсов - Stephanos

Валерий Брюсов

STEPHANOS[1]

1904–1905

Вячеславу Иванову,

поэту, мыслителю, другу

ПОСВЯЩЕНИЕ ВЯЧЕСЛАВУ ИВАНОВУ

Когда впервые, в годы блага,

Открылся мне священный мир

И я со скал Архипелага

Заслышал зов истлевших лир,

Когда опять во мне возникла

Вся рать, мутившая Скамандр,

И дерзкий вскормленник Перикла,

И завершитель Александр, —

В душе зажглась какая вера!

С каким забвением я пил

И нектар сладостный Гомера,

И твой безумный хмель, Эсхил!

Как путник над разверстой бездной,

Над тайной двадцати веков,

Стремил я руки бесполезно

К былым теням, как в область снов.

Но путь был долог, сердце слепло,

И зоркость грез мрачили дни,

Лишь глубоко под грудой пепла

Той веры теплились огни.

И вот, в столице жизни новой,

Где всех стремящих сил простор,

Ты мне предстал: и жрец суровый,

И вечно юный тирсофор!

Как странен в шуме наших споров,

При нашей ярой слепоте,

Напев твоих победных хоров

К неумиравшей красоте!

И нашу северную лиру

Сведя на эолийский звон,

Ты возвращаешь мне и миру

Родной и близкий небосклон!

16 ноября 1903

ВЕЧЕРОВЫЕ ПЕСНИ

De la musique avant toute chose,

ПРИВЕТСТВИЕ

Поблек предзакатный румянец.

На нитях серебряно-тонких

Жемчужные звезды повисли,

Внизу — ожерелье огней,

И пляшут вечерние мысли

Размеренно-радостный танец

Среди еле слышных и звонких

Напевов встающих теней.

Полмира, под таинством ночи,

Вдыхает стихийные чары

И слушает те же напевы

Во храме разверстых небес.

Дрожат, обессилевши, девы,

Целуют их юноши в очи,

И мучат безумных кошмары

Стремительным вихрем чудес.

Вам всем, этой ночи причастным,

Со мной в эту бездну глядевшим,

Искавшим за Поясом Млечным

Священным вопросам ответ,

Сидевшим на пире беспечном,

На ложе предсмертном немевшим,

И нынче, в бреду сладострастном,

Всем зачатым жизням — привет!

17 — 19 февраля 1904

«Воздух становится синим…»

Воздух становится синим,

Словно разреженный дым…

Час упоительно мирный

Мы успокоенно минем,

Близясь к часам роковым.

Выгнулся купол эфирный;

Движется мерно с востока

Тень от ночного крыла;

В бездне бездонно-глубокой

Все откровенное тонет,

Всюду — лишь ровная мгла.

Морю ли ставить препоны

Валом бессильных огней?

Черные всадники гонят

Черных быков миллионы, —

Стадо полночных теней!

Февраль 1904

«Помню вечер, помню лето…»

День вечерел. Мы были двое.

Помню вечер, помню лето,

Рейна полные струи,

Над померкшим старым Кёльном

Золотые нимбы света,

В этом храме богомольном —

Взоры нежные твои…

Где-то пели, где-то пели

Песню милой старины.

Звуки, ветром тиховейным

Донесенные, слабели

И сливались, там, над Рейном,

С робким ропотом волны.

Мы любили! мы забыли,

Это вечность или час!

Мы тонули в сладкой тайне,

Нам казалось: мы не жили,

Но когда-то Heinrich Heine

В стройных строфах пел про нас!

6 марта 1904

ТУМАН

Вдоль тихого канала

Склоняют ветви ивы.

Дорога льнет к воде,

Но тени торопливы,

И чу! ночная птица

Кричит привет звезде.

Вдоль тихого канала

Проходит вереница

Поникших белых дев.

Они идут устало,

Закрыв вуалью лица

И стан фатой одев.

Из тихого канала,

Как белые громады,

Встают ряды коней,

И всадники их рады

Дышать вечерней влагой,

Спешат скорей, скорей!

Вдоль тихого канала

Летят лихой ватагой

И манят дев с собой,

Им руки простирают —

И белый плащ свивают

С их белою фатой!

1903

ГОЛОС ПРОШЛОГО

Вьет дорога на деревни

Зеленеющим овсом,

И поет мне голос древний,

Колокольчик, о былом.

Словно в прошлое глядится

Месяц, вставший над рекой,

И янтарный лик двоится:

Он и тот же, и другой.

Снова смутное бряцанье,

Вновь и вечер, и овес,

Лишь одни воспоминанья

Я живыми не донес.

Как в тумане все поблекло,

На минувших годах тень…

Так едва мерцают стекла

Удаленных деревень.

Все темнее. Кто томится

В смутной песне под дугой?

Словно в прошлое глядится

Лик янтарный над рекой.

1904

ОХОТНИК

Над бредом предзакатных марев,

Над трауром вечерних туч,

По их краям огнем ударив,

Возносится последний луч.

И, глуби черные покинув,

В лазурный день из темноты

Взлетает яркий рой павлинов,

Раскрыв стоцветные хвосты.

А Ночь, охотник с верным луком,

Кладет на тетиву стрелу.

Она взвилась с протяжным звуком,

И птица падает во мглу.

Весь выводок сразили стрелы…

От пестрой стаи нет следа…

На Запад, слепо потемнелый,

Глядит Восточная Звезда.

16 апреля 1904

ЦЕЛЕНИЕ

Целит вечернее безволие

Мечту смятенную мою.

Лучей дневных не надо более,

Всю тусклость мига признаю!

Пускай темнеют дали синие,

Я не зажгу во тьме свечи:

В душе ни смеха, ни уныния…

Ты, голос памяти, — молчи!

Обвили сладостными платами

Мне тени дышащую грудь.

Нависла сводами и скатами

Над взором тягостная муть.

Идут часы — мгновенья серые,

Царит всевластно темнота…

Иль позабыт во мгле пещеры я,

И все, что было, — лишь мечта?

Иль я лишь прах, во гробе тающий,

Я — чей-то призрак в бледной мгле,

К давно минувшему взывающий

И всем безвестный па земле!

1904

ТИШИНА

Вечер мирный, безмятежный

Кротко нам взглянул в глаза,

С грустью тайной, с грустью нежной…

И в душе под тихим ветром

Накренились паруса.

Дар случайный, дар мгновенный,

Тишина, продлись! продлись!

Над равниной вечно пенной,

Над прибоем, над буруном,

Звезды первые зажглись.

О, плывите! о, плывите!

Тихо зыблемые сны!

Словно змеи, словно нити,

Вьются, путаются, рвутся

В зыби волн огни луны.

Не уйти нам, не уйти нам

Из серебряной черты!

Мы — горим в кольце змеином,

Мы — два призрака в сияньи,

Мы — две тени, две мечты!

4 — 6 февраля 1905

ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ

Как любил я, как люблю я эту робость первых встреч,

Эту беглость поцелуя и прерывистую речь!

Как люблю я, как любил я эти милые слова, —

Их напев не позабыл я, их душа во мне жива.

Я от ласковых признаний, я от нежных просьб отвык,

Стал мне близок крик желаний, страсти яростный язык,

Все слова, какие мучат воспаленные уста,

В час, когда бесстыдству учат — темнота и нагота!

Из восторгов и уныний я влекусь на голос твой,

Как изгнанник, на чужбине услыхавший зов родной.

Здесь в саду, где дышат тени, здесь, где в сумраке светло,

Быстрой поступью мгновений вновь былое подошло.

Вижу губы в легкой сети ускользающих теней.

Мы ведь дети! все мы дети, мотыльки вокруг огней!

Ты укрыла, уклонила в темноту смущенный взгляд…

Это было! все, что было, возвратил вечерний сад!

Страсти сны нам только снятся, но душа проснется вновь,

Вечным светом загорятся — лишь влюбленность!

лишь любовь!

1904

ВЕЧЕР ПОСЛЕ ДОЖДЯ

Ветер печальный,

Многострадальный,

С лаской прощальной

Ветви клоня,

Свеял хрустальный

Дождь на меня.

Тенью зеленой

Лип осененный,

Я, окропленный

Майским дождем, —

Жрец, преклоненный

Пред алтарем.

День миновавший,

Свет отснявший,

Дождь пробежавший, —

Гимн этот — вам!

Вечер наставший,

Властвуй, как храм!

Ливень весенний

Смолк. Без движений

Первые тени

В тихой дали.

Час примирений

С миром земли!

10 мая 1905

НА САЙМЕ

Тебя полюбил я, красавица нежная…

«Меня, искавшего безумий…»

Меня, искавшего безумий,

Меня, просившего тревог,

Меня, вверявшегося думе