Дмитрий Авилов - Стихи и песни

Дмитрий Авилов

Стихи и песни

Заклятье весны

На талой землеСогрет, согретВ осенней золеСок лет, сок лет.Я брошусь в бега,В тугие снега,И выжмут лугаМой след, мой след.

Ветвей волосаВольны, вольны,Плывет полосаЛесной волны,Струится в глазаСквозь кроны лоза,Болот образаБольны, больны.

Как прячется синьЗа медь, за медь,За крылья гусынь,Заметь, заметь.За мхами бородЗаплывших болот,Ныряющих вброд,Как в сеть, как в сеть,

Скользнула, жива,Сама, сама,В листвы кружеваСума, сума.И канул ручей,Растаял, ничей,Сойдя от лучейС ума, с ума.

Разводий купель,Как клеть, как клеть,Стегает капель,Как плеть, как плеть.Велит просто та,Звеня, пустота,Весны простота,Не тлеть, не тлеть.

Взмахнет колеяКаймой, каймой,В бреду, коли яДомой, домой.Сбегу сквозь лесаНа круг колеса,Вернут голоса:«Он мой, он мой!»

Выдра

А выдра мудра, и верит воде.Она и мудра водною верой,С нее и спросится водною мерой,Заповедь заводи по правоте.И выдра мудра, и верит воде.

А сосны верят воздуху неба,А птицы верят крыльям полета,А люди верят крови и поту,Земле окаянной трудного хлеба,А выдра мудра, и верит воде.

Так и живут они сильною верой,Верною силой, полною мерой,И примеряют чужие примеры,Как им диктуют сильные мира.А выдра мудра, и верит воде.

Кони

Где-то кони поют, серебра не жалея,Звонким ржаньем желая прожечь небеса,Где-то вороны пьют, от восторга хмелея,Этой песни живые, ржаные глаза.

Лижут белые кости забытых певцовОчумелые травы пьянеющей степи,Упивается медом зеленых сосцовГрудью алою маков обманутый слепень.

Можно вверить коню жизнь свою с головойИ судьбы не гадать молодыми годами,Можно в землю упасть и очнуться травой,Можно просто уйти, истекая следами.

Только там, где прошли племена инородцев,В белом войлоке вивших семейные гнезда,Распахните глаза позабитых колодцев,В них, тоскуя, живут отраженные звезды.

Из ворот, как из кармана

Из ворот, как из кармана,Придорожный смяв ковыль,Растекались караваны,Источаясь далью в пыль.

От Багдада до Даккара,Словно дорогой конвой,Шли песчаные дракарыСо змеиной головой.

Источаясь, истончались,Как бухарские ножи,Над барханами качались,Превращались в миражи.

Так сменяло племя племя,Отдавая жизни сок,И текло песками время,Растирая мир в песок.

Загрустите, заходите

Загрустите, заходите.Я сегодня здесь один,Вне желаний, вне политик,Незлоблив и нелюдим.

И в вине пытливым взглядомСквозь бокал ловлю свечу.Заходите, сядьте рядом,Я вас тоже научу.

На засов закроем двери,Перережем провода.В эту ночь, по крайней мере,Не войдет никто сюда.

Я-то знаю, вы устали.Я же вижу, вы больны.Вы же стали тверже стали,Пострадали без вины.

Неужели не хотелось,Подведя баланс к нулю,Распотешить мягкотелость,Расползаясь во хмелю?

Разольем «Медвежьей крови»,А потом плечом к плечуОбязательно изловимНепослушную свечу.

Да откликнитесь же, люди,Братья, сестры! — никого.Свечка тает в битом блюде,Отливает лаково.

От последнего разливаДва последние глоткаТонут в рюмке сиротливо,Раздувая вширь бока.

Одиночество

Вот оно и сбылось, пророчество,Полуночное откровение:Отыскало меня одиночество,Захлестнуло меня отчуждение.И быть может, все это усталость,быть может, опять возрастное.Либо что-то во мне поломалось,Либо что-то в других не такое.

Вечер окнами в окна пялится,Словно вымолить хочет прощение,Вышиваем друг друга на пяльцахАж до одури, до отвращения.

Это просто костей промывание,Размягченных мозгов иссушение.Вот оно, сокровенное знаниеИ проблемы досуга решение.

Я и сам, хоть без имени-отчества,На алтарь кладу чье-то интимное,Убегаю от одиночестваВ предрешение коллективное.

А что гадко — так самую малость,Это, видимо, возрастное,Или, может быть, просто усталость,Даст Бог, чем-то себя успокою.

Только чувство, сначала фригидное,Разжигается в гомофобию,И ведь самое-то обидное,Что по образу и подобию.

И ведь самое что ужасное,Одного мы замеса проклятого,Человечество наше несчастное,Языками навеки распятое.

Ах, как верно, что языки без костей,Только в землю вгоняют, как молотом,Ах, как верно, что слово — не воробей,А молчание — золото, золото!

Другая рука

Не поднимая забрала,Не опуская щита —Смелости так не пристало,Но безрассудство — тщета.

Стоит ли вольному жить в страхеВ память о рабском биче.Одна рука — в приветственном взмахе,Другая рука на мече.

Наследник походной палатки,Сгибаясь, смыкается кровПод тяжестью каменной кладки,Под бременем буйных пиров.

В речах сердцеедок, под складками юбок,Кружит сладострастия бес.В одной руке — за здравие кубок,Другая сжимает эфес.

Та, что бессонно любила,Тая в ночи, как зола,Было же, милая, былоСчастье без примеси зла.

Огонь, вода, медные трубы,Да как мы смогли устоятьИ счастьем наполнить любимые губы,Сжимая меча рукоять?

Кабы не волчья стая,Кабы не стадный дух,Может, страницы листая,Я отыщу этих двух?

Стерлись доспехи, изношено платье,Век не живут при свече.Но одна рука — в рукопожатье,Другая рука на мече.

Барды

Да мне бы домКвадратов этак в сто,Да было б в доме томПросторно да чисто,Да были б окна, стены, пол и потолок,Чтоб он не мок, а на двери висел замок.

Чтобы все там,По всем квадратам стам,Стояло аккуратно по местам,Да из трубы дул дым для дум и дам,Туды-сюды, через зады, да по садам.

А годы бродят где-то рядом на беду,А барду надо на пивко да на еду,И, окруженный окружающей средой,Бард бродит, гордо рея бородой седой.

Туды-сюды, через зады, да по садам,Да не с руки дуба давать, бродя, бардам,Но кабы был у барда белый дым да дом,Тогда бы был бы бардом бард уже с трудом.

Кабы не бабы, дабы дубу не давать,Барды неслабы, кабы бабу на кровать,Но кабы бабам были барды не рабы,Тады дома бы не меняли на арбы.

Да мне бы дом, да, знать, не по годам,Да, знать, своим трудом дом не добыть бардам.Дуба давая, бродят бедные бардыЧерез зады, да по садам, туды-сюды.

Солдатская I