Александр Твардовский - За далью — даль Страница 10

На Ангаре

В крутые памятные срокиЯ побывал на Ангаре,Когда особая для стройкиБыла задача на поре.

Она была для многих внове,Видавших всякие жары,Все, словом, было наготовеДля перекрытья Ангары.

Все начеку, чтоб разом прянутьНа приступ: люди — до души,Борта машин, и стрелы кранов,И экскаваторов ковши…

А между тем река играла,Крошила берег насыпной,Всю прибыль мощных вод БайкалаВ резерве чуя за собой.

Играла беглыми цветамиИ, вся прозрачная до дна,Свиваясь длинными жгутами,Неслась, дика и холодна.

Крутой отсвечивая гладью,Гнала волну волне вослед,Как будто ей и толку нет,Что люди вправду пядь за пядьюК ней подбирались столько лет;

Что не на шутку шли подкопомВ пластах породы и песков,Призвав сюда немалый опытС иных далеких берегов;

Что это сила,С флангов, с тылаПододвигаясь день за днем,На клетки плес разгородила,Прошла по дну и подо дном;

Вдавила вглубь рубеж бетонный,Стальной решеткой проплетенный,Недвижно вечный, как скала,И, выбрав наверх гравий донный,Громаду-насыпь возвела.

И в ней из хитрого расчета,Убавив исподволь простор,Реке оставила ворота,Чтоб взять их завтра на запор.

Уже был связан мост понтонныйНа быстрине — звено в звено, —Откуда груз тысячетонныйВ свой час низринется на дно.

Тот час уже в окно стучалсяНо без торжественных затей:Съезжались гости и начальствоРазличных рангов и статей;

Корреспондентов специальныхНетерпеливая орда —Одной и вместе с тем «Центральной»В те дни гостиницы страда.

Сбивалось множество народу,Толпясь, глядеть на эту водуИ переглядываться:— Д-да…

Предположенья, слухи, толки,Сужденья вольных знатоковО недостатках подготовки,О риске и перестраховкеИ установкеОт верхов.

Но и о том, как эти воды,Подобно волжским и иным,Уже не дар, а дань природы —Войдут в назначенный режим;

Подтянут к центрам захолустья,Дадут запев Сибири всей.А там еще и Братск, и Устье,А там и братец Енисей,А там…

Жестокий в Приангарье —Под стать зиме — держался зной,Уже сдавалось — пахнет гарью,Бедой извечною лесной;

Что со ствола на ствол смолистыйБежит, как белка, налегкеИ в трубку скручивает листьяЗловещим жаром вдалеке;

И сна лишает край таежный,И расставляет в цепь войска,И самолетов гул тревожныйЗаводит в небе…

А река —Шурша, жгуты свои свивала,И от лихой жары тех днейВода студеная с БайкалаЕще казалась холодней;

Неслась, красуясь мощью дикой,Шипучей пеной на груди…

Все наготове. А поди-ка,Встань поперек.Загороди!..

С утра, с утраВ тот день воскресный,Во что горазд принаряжен,И городской народ и местный,И свой на стройке и безвестный,Забрав подруг своих и женС детьми, — на праздник необычныйТеснился, точно в ГУМ столичный,Ломился грудью, чтоб местаЗанять поближе у моста.

И в самый полдень, как не жарок,Не убывал людской напор.И пестр, и ярморочно ярок,И вместе строг был этот сбор.

Один глазел — Врожденный зритель,Любитель истый — стар ли, мал;Другой как раз был сам водитель,Но в эту смену не попал.

А та пришла, чтоб видеть сынаИль мужа в самый этот час,Когда к воде его машинаПройдет под тысячами глаз.

А кто-то дочкуПо платочку,А кто подружку — на постуСреди построенных в цепочкуРегулировщиц на мосту —Распознавал.

Но в этом сбореНевольно каждый брал в расчет,Что тут народ —Не на футболе,Что праздник — праздник, да не тот,И речь не та, и смех, и шутки…А там, у самой Ангары,Собрался штаб в тесовой будке,Как улей душной от жары.

Все службы стройки там сидели —Воды, земли, колес, дорог.Но всем уже речам о деле,Как перед боем, срок истек.

Последним кругом для порядкаПоверка старших обошла,И, на часы взглянув украдкой,Начальник встал из-за стола.

С последней доброю затяжкойВздохнул — как будто с плеч гора.И виды видевшей фуражкойСтол обмахнул.— Ну что ж, пора…

— Пора!

И враз моторы взвыли,Секунд своих не упустив,И самосвалы в клубах пылиВзошли на плящущий настилИ развернулись по теченьюРеки — во всю длину моста,И строем — в ряд, как на ученье,Над кромкой вздыбили борта.

Рванулся вниз флажок сигнальный,И точно вдруг издалекаГромовый взрыв породы скальнойТолкнулся в эти берега.Так первый сброс кубов бетонных,Тех сундуков десятитонных,Раздавшись, приняла река…

Она грядой взметнулась пенной.Сверкнула радугой мгновеннойИ, скинув рваную волну,Сомкнулась вновь.И видно было,Как этот груз она катила,Гнала по каменному дну.

И над ее волной верченой,Бренча оснасткою стальной,Мост всколыхнулся, облегченный.И, вновь подняв заезд груженный,Прогнулся вровень с той волной.

И снова — в очередь машины,Под грузом тужась тяжело,На цель с боков и серединыЗашли.И так оно пошло.

С погрузки на мост, с моста в гору —Заезд в заезд смыкался кругИ был любой шофер шоферуКак будто кровный брат и друг.

В таком взаимном береженье,Блюдя черту —Бортом к борту, —Кругообразное движеньеНе прерывалось на мосту.

Еще тревожная задачаНаружный сдерживала пыл,Как бой, что был красиво начат,Но только-только начат был.

И был труднее с каждым часомВ разгаре памятного дня:Не подоспей боеприпасы —Бой захлебнется без огня.

Машины шли, теснясь и пятясь,Держась на той струне тугой:Не сплоховать,Не сбавить натиск,Не проморгать беды лихой…

То был порыв души артельной,Самозабвенный, нераздельный, —В нем все слилось — ни дать, ни взять:И удаль русская мирская,И с ней повадка заводская,И строя воинского стать;И глазомер, и счет бесспорный,И сметка делу наперед.

Сибиряки!Молва не врет, —Хоть с бору, с сосенки народ.Хоть сборный он, зато отборный,Орел — народ!Как в свой чередПлечом надежным подопрет, —Не подведет!

СибирякамиОхотно все они звались.Хоть различались языками,Разрезом глаз и складом лиц.

Но цвет был общего закала:Сибири выслуженный дар —Под слоем летнего загараЕще там зимний был загар.

Тут были: дальний украинецИ житель ближних мест — бурят,Казах, латыш и кабардинец,И гуще прочих — старший брат.

И те, кого сюда чин чиномВезли с путевкой поезда,И те, что по иным причинамОднажды прибыли сюда;

В труде отбыв глухие сроки,Перемогли урок жестокий. —Всего видали до поры,Бывали дальше Ангары…

Но все теперь как будто дивом,Своею нынешней судьбой,Одним охвачены порывом,В семье сравнялись трудовой,В сыновней службе не лукавой,Огнем ученые бойцы.

Деньга — деньгою, слава — славой,Но сверх всего еще по нравуКласс показать.Самим по правуСказать:«А что — не молодцы?»

Как дорог мне в родном народеТот молодеческий резон,Что звал всегда его к свободе,К мечте, живущей испокон.

Как дорог мне и люб до гробаТот дух, тот вызов удалойВ труде,В страде,В беде любой, —Тот горделивый жар особый,Что — бить, — так бей,А петь, — так пой!..

Гори вовеки негасимоТот добрый жар у нас в груди —И все нам впору, все по силам,Все по плечу, что впереди.

Немало жито-пережито,Что хочешь будь и впредь со мной, —Ты здесь — венец красы земной,И песнь моя —Народ родной!

День отпылал над сталью плесаИ долгий зной увел в закат.Все так же по мосту колесаДержали свой тяжелый лад.

Свергали в воду самосвалыСвой груз, — казалось, там — гора.Как в пору все. Как не бывало!И Ангара —Как Ангара.

Лишь под невидимым вовекиОгнем прожекторных лучейИграла, — все на свете рекиМогли завидовать бы ей.

В лучах играла вся окрестность, —Сверкала, что дворцовый бал.И неохотно люд воскресныйДомой с площадки убывал.

Работам ночь не помешала,Забыто было есть и пить,И смена смене не желалаДобром штурвалы уступить.

И ночь прошла.И новый полныйДень на дежурство заступил.И все вились жгутами волны,Все тот же былБайкальский тыл.

И только в полдень, в лад со сроком,Что был назначен не спроста,Как над невидимым порогом,Вода забилась у моста,

И крупной пеной богатея,Пошла в десяток рукавов,Когда означилась над неюУглы бетонных сундуков.

Ярясь, грозясь, кипела пуще,Гремел с бортов за сбросом сброс,Над быстриной, ревмя ревущей,Ходил гармонью зыбкий мост.

За сбросом сброс гремел в придачу,Росла бетонная гряда,Но не хотела стать стоячейВесь век бежавшая вода,Не собиралась кончить миром…

Я помню миг, как тень бедыПрошла по лицам командиров,Не отходивших от воды.

Ей зоркий глаз людской не верил…Чуть стихла, силы притаив,И вдруг, обрушив левый берег,В тот узкий кинулась прорыв…

Слова команды прозвучали,Один короткий взмах флажка —И, точно танки РГК,Двадцатитонные «минчане»,Качнув бортами, как плечами,С исходной, с грузом — на врага.

И на мгновенья передышки —За самосвалом — самосвал,Что в точку!В душу!Наповал!

Так путь воде закрыл завал.И оператор с киновышкиХватился поздно —Кадр пропал.

И знать, для сходного конфуза,На верхотуре выбрав пост,Отваги полный, член СоюзаХудожников сидел, как дрозд.

Высоким долгом, не корыстью,Он в эти движим был часы —У Ангары своею кистьюПерехватить ее красы.

Но жалок был набросок смутный,Не поспевала кисть воследРеке, менявшей поминутноСвоей волны летучий цвет…

И я над кипенью студеной,В числе растроганных зевак,Стоял, глазел, как пригвожденный…

Начальник подошел.— Ну, как?Поэма будет? Чем не тема! —И я, понятно, не простак,Ответил:— Вот она, поэма! —Он усмехнулся:— Так-то так…

Под нами шла река, стихая.Мы понимали — он и я:Поэма, верно, неплохая,Да жаль: покамест — не твоя…

Тем часом мост махал флажками.Не остывая, длился бой.Вслед за кубами — сундукамиПошел в отгрузку дикий камень,Бетонный лом, кирпичный бой…

Уже бульдозеры, направивНа перемычку лемеха,Пошли пахать песок и гравий,На ней сближая берега.

Уже слабел напор в запруде.Но день тревожен был и труден,Дождем грозился тяжкий зной.Как на лугу, спешили люди,С последней справиться копной.

Курил начальник, глядя в воду,Предвестьем скрытно удручен.Он знал, что не бюро погоды,Нет, и за дождь ответит он.

Седой крепыш, майор запаса,По мерке выверенной сшит,Он груз и нынешнего часаНес, как солдату надлежит.

Мол, тяжелей — как без привычки,А наше дело — не впервой.

И в гром работ на перемычкеВорвался праздный, гулевойГром сверху.

Капли забренчалиПо опорожненным бортам…— Ну, хлопцы, не было печали.Держись!.. —И все держались там.

Закиселилась, как трясина,На съезде глинистая грязь…

Свалив свой груз, одна машинаВдруг задом, задом подаласьК воде.Мотор завыл натужно…

— Ребята! — вскрикнул бригадир.Вцепились. —Раз — два!Взяли!Дружно! —В боях испытанный буксир.

Вздохнули все, расправив спины.Не веря сам, что он живой,Водитель вылез из кабины,Как из-под крышки гробовой,И огляделся виновато.

Тут смех и ругань:— Эх, тулуп! —И вывод, может, грубоватый:— Механизация, ребята,Проходит тот же через пуп…

И все веселыми глазами —И пожилые и юнцы —Блестели, хоть и не сказалиТех слов:«А что — не молодцы?»

Короткой сверзившись напастьюДождь оторвался от земли.И в вечер сумерки ненастьяИ в ночь без грани перешли…

Победа шла с рассветом ранним,Облитым с ночи тем дождем.Река еще текла в проране,Но тихо было под мостом.

Теперь она была похожаНа мелкий в каменистом ложеРазгон теряющий поток.Потом —На горный ручеек,Что мог перешагнуть прохожий,Не замочив, пожалуй, ног.

Осталось двум бульдозеристамЗавалов влажным и зернистымУгомонить и тот ручей,Что был меж них чертой ничьей.

Лицом к лицу — попеременно —То задний ход,То вновь вперед…На них двоих уже вся сменаГлядела — кто же перейдет.

Сближая гравий планировки,Вели тот спор между собойОдин — в заношенной спецовке,Другой — в тельняшке голубой.

Ждала, глядела, замирая,Вся смена, сбившись на мосту,Тому и этому желаяСкорее выйти за черту.

Был налицо их пыл горячий:Кому открыть по гребле путь.Но с виду — словно той задачейНе озабочены ничуть.

Пошел, пошел по самой бровкеТот, что в тельняшке. Заспешил.Затор!И первенство — спецовке.И оба спрыгнули с машин.

Да, это видеть было надо,Как руку встретила рука.Как будто, смяв войска блокады,Встречались братские войска.Двух встречных армийДва солдата —Друг другу руки жмут ребята.Аплодисментов добрый градЗатихнул.Щелкнул аппарат…

Что дальше делать — вот задача.Вдруг кто-то в голос —                         сверху —                              вниз:

— Целуйтесь, черти! —Чуть не плача,Вскричал.И хлопцы обнялись.

Минула памятная веха,Оставлен сзади перевал.И тут уже пошла потеха, —Я сам кого-то обнимал…

Со всех бессонье и усталость —Долой.Одна под смех кругомДевчонка слабо отбиваласьОт парня свернутый флажком…

Тот час рассветный, небывалый,Тот праздник подлинный трудаЯ не забуду никогда…

Как мне тебя недоставало,Мой друг, ушедший навсегда!..

Кто так, как ты, еще на светеДо слез порадоваться могРечам, глазам и людям этим!Зачем же голос твой умолк?..

Все выше, словно по ступеням,Шел торжества отрадный час.Спецзавтрак был объявлен сменеИ краткий праздничный приказ.

Уже народ подался с моста,Гадая в простоте сердец.По полтораста или по стоНа брата выйдет этот «спец»…

Шутила зрелость, пела юность.И чистым пламенем горя,С востока тихо развернуласьВ треть неба дымная заря.

Над лесом кранов, эстакадой,Над главной насыпью — горой,Над юным городом по скату,Над Ангарой,Над Ангарой —Заря,Заря пришла, сгораяПри свете утренней поры,И следом солнце красным краем —Большое — вышло из горы.

Блестела светом залитая,Дождем обмытая трава…

Ах, как горька и не праваТвоя седая, молодая,Крутой посадки голова!..

На стройке день вставал обычный,Своих исполненных забот.И отбывал уже столичныйИ прочий гостевой народ.

Уже смекал я, беспокоясь,Какой за этот жаркий срокУшел по счету дальний поездНа Дальний, собственно, Восток,В тот край отцовский, изначальный,Тобой прославленный.

Прости,Но только памятью печальнойОдной не мог я жить в пути.

Моя заветная дорога,Хоть и была со мной печаль,Звала меня иной тревогойИ далью, что сменяет даль.

И память ныне одоленной.Крутой Ангарской быстрины.Как будто замысел бессонный,Я увозил на край страны.

К концу дороги