Александр Новиков - Симфонии двора (сборник) Страница 10

Он срисовал, как с фото,

И нагрянули потом,

И щелкнули браслетами так смачно.

И, окликая прошлое мое,

В этапе женском каждом

Я все искал красивую ее

Среди тюремных граждан.

2004 год

ГАЛЕРКА, ША!

Ах, было время, эта жизнь была – первач,

Мануфактуры запускали под кумач,

А скрипачей уже шугали трубачи.

И Клыч имел тогда наган и хромачи.

А на довесок была слабость у Клыча:

Ходить в кабак и двигать речи сгоряча.

Он полобоймы для вниманья изводил

И агитацию народа проводил.

– Галерка, ша! Я публике скажу,

Кто в этой жизни красный, а кто

белый!

Кого господь для дальшей жизни

сделал,

А кто отжил. Я кончу – покажу.

Внимала влет на дуло глядя сотня глаз,

Что в этой жизни – «элемент», а что есть –

«класс».

Что в этой жизни – «галифе», а что есть –

«фрак».

Что есть – «ладонь», что – «пятерня»,

а что – «кулак».

– Прошу меня за комиссара не принять,

Что мог коммуну на анархию сменять.

Я вас не стану «карло-марксой» заражать,

Что новый мир вам собирается рожать!

Галерка, ша! Я публике скажу,

Что есть для вас – «труба», а что

есть – «скрипка».

А кто в струментах грамотный

не шибко,

Иди сюда, по нотам разложу!

На этом месте он всегда давил крючок.

Но вдруг с мадам одной Клычок поймал

торчок.

Сказал он: «Граждане, лежать бы вам в гробу,

Но ради дамы отменяю я пальбу».

Она сомлела и растаяла, легка.

А по утрянке в коридоре Губчека

Открылась дверь, Клыча пихнули на порог,

И дама спела: «Проходите, демагог».

– Галерка, ша! Я публике скажу,

Где бабий флирт, а где патруль-облава.

И бог не дай, мне подмигнет шалава,

Будь фраер я, на месте уложу!

1988 год

ГЕЙ-ПАРАД

Из журналов несказанного гламура

«Фотошопом» подведены до прекрас

То ли люди, то ли куклы, то ли мурла

Глянцевито зыркают на нас.

Продаются – кто за рупь, а кто –

за сто,

Популярные никто.

А потому что удивительное – рядом,

Потому, что телевизор – как окно,

Потому что шоу-бизнес с гей-парадом

И с гламуром заодно.

Перестало время сыпать оплеухи,

Поменяло поцелуи на плевки,

И кикиморно-стареющие шлюхи

Пишут книги наперегонки.

Продаются – кто за рупь, а кто –

за сто,

Популярные никто.

А потому что удивительное – рядом.

Потому что этот шлюшный книжный

ряд –

Что-то вроде кругового хит-парада –

Алфавита гей-парад.

Перед – в зад. Живот – в плечо.

Как сельди в бочках.

Сотворяют неземные чудеса –

Пришивают к макияжным оболочкам

Буратиньи голоса и словеса.

Продаются – кто за рупь, а кто –

за сто,

Популярные никто.

А потому что удивительное – рядом,

Потому что покупается оно,

Потому что телевизор, с гей-парадом

И шоу-бизнес – заодно.

2007 год

ДЕВОЧКА МНЕ ПИСАЛА

Забуду первый срок едва ли –

Он снится мне во сне.

Когда его давали,

Семнадцать было мне.

И с этим сроком я на пару

Поехал далеко.

И что такое нары,

Усвоил я легко.

А сердце мне грусть,

Сердце мне грусть кусала.

И прыгал во сне под откос я

на всем ходу.

А девочка мне,

Девочка мне писала:

«Куда ты уехал? Зачем ты уехал?

Я жду».

Так год прошел – большой

и серый,

Без птиц и без тепла.

И самой высшей мерой

Разлука мне была.

И наперед немного знать бы:

Кто мне ее вернет?

Но знал я, что до свадьбы

Душа не заживет.

Как тень на голом полустанке,

Я маялся во сне.

И не было цыганки,

Чтоб нагадала мне.

Чтоб хоть на картах в этом мире

Мне выпал точный срок,

Когда в ее квартире

Раздастся мой звонок.

2002 год

ДРУГ МОЙ КОЛЬКА

Друг мой Колька – зуб железный,

С виду легкая рука.

Для науки тип полезный,

А для общества – слегка.

Скажет слово – как отрубит,

Глаз подернет пеленой.

Кольку, ох, как девки любят,

Если спутают со мной!

Мы на снимке как два брата –

Оба в профиль плоховато –

Не попишешь образов.

А мне Колька всех дороже,

Потому что мы похожи

По системе Ломброзо.

Друг мой Колька окаянный –

От горшка все сходит с рук.

Он не курит. И не пьяный –

То ль не хочет, то ль – недуг.

Как пошутит – девки в хохот.

И завьются, как угри.

Только Колька мне про похоть

Ничего не говорит.

Мы на снимке как два брата –

Оба в профиль плоховато –

Не попишешь образов.

А мне Колька всех дороже,

Потому что мы похожи

По системе Ломброзо.

Друг мой Колька – страсть к рулетке.

Он игрок. И я игрок.

Он поставит фишки метко,

Если только я помог.

Третий день, как полоумный,

Ходит он. А я – вдвойне.

Он с ума сойдет от суммы,

Как узнает, сколько – мне.

Мы на снимке как два брата –

Оба в профиль плоховато –

Не попишешь образов.

А мне Колька всех дороже,

Потому что мы похожи

По системе Ломброзо.

Пролетает, ох, как бойко,

Жизнь вокруг. И всадник лих.

И у Кольки тоже койка,

И стол привинчен на двоих.

Нам решетку дождик мочит,

Он поет, а я бренчу.

Он в тюрьме сидеть не хочет.

И я тоже не хочу.

1996 год

КИНО, КИНО

Слабый пол – весь как зараженный

микробом –

Прямо в космы повцепляется вот-вот.

Кинопробы, кинопробы, кинопробы:

Всех попробуют, но кое-кто пройдет.

Интер-Верочка уже есть.

И смотри, какой с нее был сбор!

Людям что, им по глазам – хлесть! –

На постелях верховой спорт.

Победила та, что полом всех слабее.

Но опять же, по параметрам сильней.

Не синеет, не бледнеет, не краснеет –

В общем, все надежды связанные с ней.

И сказал режиссер так:

«Обещаю битву масс у касс.

Мы поставим половой акт.

И, может, даже не один раз».

Сценарист корпит, на пуп пускает

слюни,

Вяжет флирты, вояжи и куражи.

Акт давай! Тогда никто не переплюнет.

Акт давай! Да чтобы от души!

И поменьше разных там дряг –

Это так народ поймет, промеж строк.

Где сомненье – там давай акт.

А где собранье – там давай рок.

Дело сделано. Читаешь – нету мочи.

Можно ночью прямо даже без жены.

И снимать такое надо только в Сочи,

Чтобы были уже все поражены.

Дубль – раз, режиссер – ас:

«Совокупленных прошу млеть.

А, ну-ка, Маня, расчехлись и – фас! –

Получается, гляди-кася, комедь».

Бабки с дедками глазеют: «Неприлично!

Совращает девка внаглую юнца.

И с лица-то вроде все фотогеничны,

А только что-то их снимают не с лица».

Есть у девки, что смотреть, факт.

И у парня, что смотреть, есть.

Но: «Третье действие… Шестой акт…»,

Мать честная, нешто впрямь – шесть?!

Давка, драка, ор с симптомами психоза –

На премьеру прорывается толпа.

Вот что значит точно выбранная поза.

Вот что значат эти слюни до пупа.

Первый приз. Режиссер – маг.

Возвести его тотчас в сан!

Ведь он с искусством совершил акт.

А вот дите уже родил сам.

1986 год

КОЛЫБЕЛЬНАЯ НАЛЕТЧИКА

Спи, спи, милая.

В окна выйду я.

Стучат в пролетах сапоги.

Спи. Ночь выпита.

За мной по пятам

Невозвращенные долги.

За мной гуляет МУР –

И вот почти что выпас.

Дворняга верная меня

Ни в жизнь не выдаст –

С давнишних-давних пор

Мы с ней почти родня –

Один и тот же двор

У ней и у меня.

Спи. Я вымелся.

Пульс весь выбился.

Они у скважины дверной.

Родного родней

Верной парой мне

Шестизарядный вороной.

И коль ворвутся в дом,

Их тут же хватят корчи.

Прости, хорошая, но

Будет сон испорчен.

Я мог бы им, клянусь,

Сквозь дверь устроить бой,

Но ухожу – боюсь

Спугнуть твой сон пальбой.

Спи. Спи, дурочка.

Темень в улочках.

Звезда свинцовая – в картуз.

Горло рвет ЧК:

«Взять налетчика!»

Пришит на мне бубновый туз.

И все же в траур тиснут

Мой портрет нескоро –

Я возвернусь, клянусь вам

Честным словом вора.

Ну, а теперь – спешу.

Не зажигайте свет,

Покорнейше прошу,

Пока простынет след…

1986 год

КОСОЙ

Она стригла ему волосики

И ножницами – чик-чик-чик –

Пырнула в глаз, и стал он косенький –

Хоть стой, хоть падай, хоть кричи!

Свою вину она тогда уже

Сняла, хоть, в общем, неспроста

Пырнула в глаз. И стала замужем.

Заместо Красного Креста.

А после жалила осой:

– Ты искалечил жизнь мою!

Забрали черти чтоб тебя

В машину с красной полосой!

Косой!

Проси покоя – не допросишься.

И угождай – не угодишь.

То, мол, чего все время косишься?