Генри Лонгфелло - Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения. Страница 10

Пост Гайаваты

Вы услышите сказанье,Как в лесной глуши постилсяИ молился Гайавата:Не о ловкости в охоте,Не о славе и победах,Но о счастии, о благеВсех племен и всех народов.

Пред постом он приготовилДля себя в лесу жилище, —Над блестящим Гитчи-Гюми,В дни весеннего расцвета,В светлый, теплый Месяц Листьев[32]Он вигвам себе построилИ, в виденьях, в дивных грезах,Семь ночей и дней постился.

В первый день поста бродил онПо зеленым тихим рощам;Видел кролика он в норке,В чаще выпугнул оленя,Слышал, как фазан кудахтал,Как в дупле возилась белка,Видел, как под тенью сосенВьет гнездо Омими[33], голубь,Как стада гусей летелиС заунывным криком, с шумомК диким северным болотам.«Гитчи Манито! — вскричал он,Полный скорби безнадежной, —Неужели наше счастье,Наша жизнь от них зависит?»

На другой день над рекою,Вдоль по Мускодэ бродил он,Видел там он Маномони[34]И Минагу[35], голубику,И Одамин[36], землянику,Куст крыжовника, Шабомин[37],И Бимагут[38], виноградник,Что зеленою гирляндой,Разливая сладкий запах,По ольховым сучьям вьется.«Гитчи Манито! — вскричал он,Полный скорби безнадежной, —Неужели наше счастье,Наша жизнь от них зависит?»

В третий день сидел он долго,Погруженный в размышленья,Возле озера, над тихой,Над прозрачною водою.Видел он, как прыгал Нама[39],Сыпля брызги, словно жемчуг;Как резвился окунь, Сава[40],Словно солнца луч сияя,Видел щуку, Маскенозу,Сельдь речную, Окагавис[41],Шогаши[42], морского рака.«Гитчи Манито! — вскричал он,Полный скорби безнадежной. —Неужели наше счастье,Наша жизнь от них зависит?»

На четвертый день до ночиОн лежал в изнеможеньеНа листве в своем вигваме.В полусне над ним роилисьГрезы, смутные виденья;Вдалеке вода сверкалаЗыбким золотом, и плавноВсе кружилось и горелоВ пышном зареве заката.

И увидел он: подходитВ полусумраке пурпурном,В пышном зареве заката,Стройный юноша к вигваму.Голова его — в блестящих,Развевающихся перьях,Кудри — мягки, золотисты,А наряд — зелено-желтый.

У дверей остановившись,Долго с жалостью, с участьемОн смотрел на Гайавату,На лицо его худое,И, как вздохи ШавондазиВ чаще леса, — прозвучалаРечь его: «О Гайавата!Голос твой услышан в небе,Потому что ты молилсяНе о ловкости в охоте,Не о славе и победах,Но о счастии, о благеВсех племен и всех народов.

Для тебя Владыкой ЖизниПослан друг людей — Мондамин[43];Послан он тебе поведать,Что в борьбе, в труде, в терпеньеТы получишь все, что просишь.Встань с ветвей, с зеленых листьев,Встань с Мондамином бороться!»

Изнурен был Гайавата,Слаб от голода, но быстроВстал с ветвей, с зеленых листьев.Из стемневшего вигвамаВышел он на свет заката,Вышел с юношей бороться, —И едва его коснулся,Вновь почувствовал отвагу,Ощутил в груди усталойБодрость, силу и надежду.

На лугу они кружилисьВ пышном зареве заката,И все крепче, все сильнееГайавата становился.Но спустились тени ночи,И Шух-шух-га на болотеИздала свой крик тоскливый,Вопль и голода и скорби.

«Кончим! — вымолвил Мондамин,Улыбаясь Гайавате, —Завтра снова приготовьсяНа закате к испытанью».И, сказав, исчез Мондамин.Опустился ли он тучкойИль поднялся, как туманы, —Гайавата не заметил;Видел только, что исчез он,Истомив его борьбою,Что внизу, в ночном тумане,Смутно озеро белеет,А вверху мерцают звезды.

Так два вечера, — лишь толькоОпускалось тихо солнцеС неба в западные воды,Погружалось в них, краснея,Словно уголь, раскаленныйВ очаге Владыки Жизни, —Приходил к нему Мондамин.Молчаливо появлялся,Как роса на землю сходит,Принимающая формуЛишь тогда, когда коснетсяДо травы или деревьев,Но невидимая смертнымВ час прихода и ухода.

На лугу они кружилисьВ пышном зареве заката;Но спустились тени ночи,Прокричала на болотеГромко, жалобно Шух-шух-га,И задумался Мондамин;Стройным станом и прекрасный,Он стоял в своем наряде;В головном его убореПерья веяли, качались,На челе его сверкалиКапли пота, как росинки.

И вскричал он: «Гайавата!Храбро ты со мной боролся,Трижды стойко ты боролся,И пошлет Владыка ЖизниНадо мной тебе победу!»

А потом сказал с улыбкой:«Завтра кончится твой искус —И борьба и пост тяжелый;Завтра ты меня поборешь;Приготовь тогда мне ложеТак, чтоб мог весенний дождикОсвежать меня, а солнце —Согревать до самой ночи.Мой наряд зелено-желтый,Головной убор из перьевОборви с меня ты смело,Схорони меня и землюРазровняй и сделай мягкой.

Стереги мой сон глубокий,Чтоб никто меня не трогал,Чтобы плевелы и травыНадо мной не зарастали,Чтобы Кагаги[44], Царь-Ворон,Не летал к моей могиле.Стереги мой сон глубокийДо поры, когда проснусь я,К солнцу светлому воспряну!»И, сказав, исчез Мондамин.

Мирным сном спал Гайавата;Слышал он, как пел унылоПолуночник, Вавонэйса[45],Над вигвамом одиноким;Слышал он, как, убегая,Сибовиша[46] говорливыйВел беседы с темным лесом;Слышал шорох — вздохи веток,Что склонялись, подымались,С ветерком ночным качаясь.Слышал все, но все сливалосьВ дальний ропот, сонный шепот:Мирным сном спал Гайавата.

На заре пришла Нокомис,На седьмое утро пищиПринесла для Гайаваты.Со слезами говорила,Что его погубит голод,Если пищи он не примет.

Ничего он не отведал,Ни к чему не прикоснулся,Лишь промолвил ей: «Нокомис!Подожди со мной заката,Подожди, пока стемнеетИ Шух-шух-га громким крикомВозвестит, что день окончен!»

Плача, шла домой Нокомис,Все тоскуя, опасаясь,Что его погубит голод.Он же стал, томясь тоскою,Ждать Мондамина. И тениПотянулись от закатаПо лесам и по долинам;Опустилось тихо солнцеС неба в Западные Воды,Как спускается зареюВ воду красный лист осеннийИ в воде, краснея, тонет.

Глядь — уж тут Мондамин юный,У дверей стоит с приветом!Голова его — в блестящих,Развевающихся перьях,Кудри — мягки, золотисты,А наряд — зелено-желтый.

Как во сне, к нему навстречуВстал, измученный и бледный,Гайавата, но бесстрашноВышел — и бороться начал.

И слились земля и небо,Замелькали пред глазами!Как осетр в сетях трепещет,Бьется бешено, чтоб сетиРазорвать и прыгнуть в воду,Так в груди у ГайаватыСердце сильное стучало;Словно огненные кольца,Горизонт сверкал кровавыйИ кружился с Гайаватой;Сотни солнцев, разгораясь,На борьбу его глядели.Вдруг один среди поляныОчутился Гайавата,

Он стоял, ошеломленныйЭтой дикою борьбою,И дрожал от напряженья;А пред ним, в измятых перьяхИ в изорванных одеждах,Бездыханный, неподвижный,На траве лежал Мондамин,Мертвый, в зареве заката.

Победитель ГайаватаСделал так, как приказал он:Снял с Мондамина одежды,Снял изломанные перья,Схоронил его и землюРазровнял и сделал мягкой.И среди болот печальныхЦапля сизая, Шух-шух-га,Издала свой крик тоскливый,Вопль и жалобы и скорби.

В отчий дом, в вигвам НокомисВозвратился Гайавата,И семь суток испытаньяВ этот вечер завершились.Но запомнил ГайаватаТе места, где он боролся,Не покинул без призораТу могилу, где МондаминПочивал, в земле зарытый,Под дождем и ярким солнцем.

День за днем над той могилойСторожил мой Гайавата,Чтобы холм ее был мягким,Не зарос травою сорной,Прогоняя свистом, крикомКагаги с его народом.

Наконец зеленый стебельПоказался над могилой,А за ним — другой и третий,И не кончилося лето,Как в своем уборе пышном,В золотистых, мягких косах,Встал высокий, стройный маис.И воскликнул ГайаватаВ восхищении: «Мондамин!Это друг людей, Мондамин!»

Тотчас кликнул он Нокомис,Кликнул Ягу, рассказал имО своем виденье дивном,О своей борьбе, победе,Показал зеленый маис —Дар небесный всем народам,Что для них быть должен пищей.

А поздней, когда, под осень,Пожелтел созревший маис,Пожелтели, стали твердыЗерна маиса, как жемчуг,Он собрал его початки,Сняв с него листву сухую,Как с Мондамина когда-тоСнял одежды, — и впервые«Пир Мондамина» устроил,Показал всему народуНовый дар Владыки Жизни.

Друзья Гайаваты