Генрих Гейне - Романсеро Страница 12

Как ей добродетель хранить было трудно.

Я делал глупое выраженье.

Потом уехал. И мимо бежали

Деревья, как духи под бледной луною.

А воздух звучал голосами печали,

И призраки мертвых летели за мною.

14

ГОСПОЖА ЗАБОТА

В лучах удачи еще вчера

Кружилась беспечная мошкара.

Друзьями всегда был полон дом,

И смех не смолкал за моим столом.

Я с первым встречным, как с братом,

Делился последним дукатом.

Но вот за удачей захлопнулась дверь,

И нет ни гроша у меня теперь,

И в долгие зимние вечера

Не кружит беспечная мошкара.

А тут и друзья понемногу

Ко мне позабыли дорогу.

С тех пор неотступно сиделкой ночной

Забота склоняется надо мной.

Черный чепец и белый капот,

В руке табакерка. Всю ночь напролет.

Старуха, трясясь над постелью,

К проклятому тянется зелью.

Мне снится порой: возвратились они,

Удача и теплые майские дни.

Вновь кружатся мошки у фонаря.

Мгновенье -- и мыльного нет пузыря!

Скрипит табакерка, старуха

Чихает у самого уха.

15

К АНГЕЛАМ

То грозный всадник Танатос,

Коня он шпорит под откос;

Я слышу топот, слышу скок,

Летит, нагнал меня ездок,

Схватил и мчит. Ах, мысль моя мутится,

С Матильдою судьба велит проститься.

Мое дитя, жена моя,

Когда тебя покину я,

Ты здесь, оставленная мной,

Вдовою станешь, сиротой,

Жена-дитя, что мирно так, бывало,

У сердца моего опочивала.

Вы, духи светлые в раю,

Услышьте плач, мольбу мою:

От зол, от бед и темных сил

Храните ту, что я любил;

Свой щит, свой меч над нею вы прострите,

Сестру свою, Матильду, защитите.

Во имя слез, что столько раз

Роняли вы, скорбя по нас,

Во имя слова, что в сердцах

Священников рождает страх,

Во имя благости, что вы таите,

Взываю к вам: Матильду защитите.

16

В ОКТЯБРЕ 1849

Умчалась буря -- тишь да гладь.

Германия, большой ребенок,

Готова елку вновь справлять

И радуется празднику спросонок.

Семейным счастьем мы живем,

От беса -- то, что манит выше!

Мир воротился в отчий дом,

Как ласточка под сень знакомой крыши,

Все спит в лесу и на реке,

Залитой лунными лучами.

Но что там? Выстрел вдалеке,-

Быть может, друг расстрелян палачами!

Быть может, одолевший враг

Всадил безумцу пулю в тело.

Увы, не все умны, как Флакк, -

Он уцелел, бежав от битвы смело!

Вновь треск... Не в честь ли Гете пир

Иль, новым пламенем согрета,

Вернулась Зонтаг в шумный мир

И славит лиру дряхлую ракета?

А Лист? О, милый Франц, он жив!

Он не заколот в бойне дикой,

Не пал среди венгерских нив,

Пронзенный царской иль кроатской пикой

Пусть кровью изошла страна,

Пускай раздавлена свобода,-

Что ж, дело Франца сторона,

И шпагу он не вынет из комода.

Он жив, наш Франц! Когда-нибудь

Он сможет прежнею отвагой

В кругу своих внучат хвастнуть:

"Таков я был, так сделал выпад шпагой".

О, как моя вскипает кровь

При слове "Венгрия"! Мне тесен

Немецкий мой камзол, и вновь

Я слышу трубы, зов знакомых песен.

Опять звучит в душе моей,

Как шум далекого потока,

Песнь о героях прошлых дней,

О Нибелунгах, павших жертвой рока.

Седая быль повторена,

Как будто вспять вернулись годы.

Пусть изменились имена -

В сердцах героев тот же дух свободы.

Им так же гибель рок судил:

Хоть стяги реют в гордом строе,-

Пред властью грубых, темных сил

Обречены падению герои.

С быком вступил в союз медведь,

Ты пал, мадьяр, в неравном споре,

Но верь мне -- лучше умереть,

Чем дни влачить, подобно нам, в позоре.

Притом хозяева твои -

Вполне пристойная скотина,

А мы -- рабы осла, свиньи,

Вонючий пес у нас за господина!

Лай, хрюканье -- спасенья нет,

И что ни день -- смердит сильнее.

Но не волнуйся так, поэт,-

Ты нездоров, и помолчать -- вернее.

17

ДУРНОЙ СОН

Во сне я вновь стал юным и беспечным -

С холма, где был наш деревенский дом,

Сбегали мы по тропкам бесконечным,

Рука в руке, с Оттилией вдвоем.

Что за сложение у этой крошки!

Глаза ее, как море, зелены -

Точь-в-точь русалка, а какие ножки!

В ней грация и сила сплетены.

Как речь ее проста и непритворна,

Душа прозрачней родниковых вод,

Любое слово разуму покорно,

С бутоном розы схож манящий рот!

Не грежу я, любовь не ослепляет

Горячечного взора ни на миг,

Но что-то в ней мне душу исцеляет,

Я, весь дрожа, к руке ее приник.

И лилию, не зная, что со мною,

Я дерзостно протягиваю ей,

Воскликнув: "Стань, малютка, мне женой

И праведностью надели своей!"

Увы, неведом до скончанья века

Остался для меня ее ответ:

Я вдруг проснулся -- немощный калека,

Прикованный к постели столько лет.

18

ОНА ПОГАСЛА

Темнеет рампа в час ночной,

И зрители спешат домой.

"Ну как, успех?" -- "Неплохо, право:

Я слышал сам, кричали "браво",

В почтенной публике кругом

Неслись, как шквал, рукоплесканья..."

Теперь же -- тих нарядный дом,

Ни света в нем, ни ликованья.

Но -- чу! Раздался резкий звук,

Хотя подмостки опустели.

Не порвалась ли где-то вдруг

Одна из струн виолончели?

Но тут в партер из-за кулис,

Шурша, метнулась пара крыс;

И никнет в горьком чаде масла

Фитиль последний, чуть дыша...

А в нем была моя душа.

Тут лампа бедная погасла.

19

ДУХОВНАЯ

Близится конец. Итак -

Вот моей духовной акт:

В ней по-христиански щедро

Награжден мой каждый недруг.

Вам, кто всех честней, любезней,

Добродетельнейшим снобам,

Вам оставлю, твердолобым,

Весь комплект моих болезней:

Колики, что, словно клещи,

Рвут кишки мои все резче,

Мочевой канал мой узкий,

Гнусный геморрой мой прусский.

Эти судороги -- тоже,

Эту течь мою слюнную,

И сухотку вам спинную

Завещаю, волей божьей.

К сей духовной примечанье:

Пусть о вас навек всеместно

Вытравит отец небесный

Всякое воспоминанье!

20

ENFANT PERDU 1

Забытый часовой в Войне Свободы,

Я тридцать лет свой пост не покидал.

Победы я не ждал, сражаясь годы;

Что не вернусь, не уцелею, знал.

Я день и ночь стоял не засыпая,

Пока в палатках храбрые друзья

Все спали, громким храпом не давая

Забыться мне, хоть и вздремнул бы я.

А ночью -- скука, да и страх порою...

(Дурак лишь не боится ничего.)

Я бойким свистом или песнью злою

Их отгонял от сердца моего.

Ружье в руках, всегда на страже ухо...

Чуть тварь какую близко разгляжу,

Уж не уйдет! Как раз дрянное брюхо

Насквозь горячей пулей просажу

Случалось, и такая тварь, бывало,

Прицелится -- и метко попадет.

Не утаю -- теперь в том проку мало -

Я весь изранен; кровь моя течет.

Где ж смена? Кровь течет; слабеет тело.

Один упал -- другие подходи!

Но я не побежден: оружье цело,

Лишь сердце порвалось в моей груди.

------------------------

1 Дословно: потерянное дитя (фр.). Так во времена Французом

революции 1789 г. в армии назывался часовой на передовом посту

КНИГА ТРЕТЬЯ

ЕВРЕЙСКИЕ МЕЛОДИИ

О, пусть не без утех земных

Жизнь твоя протекает!

И если ты стрел не боишься ничьих,

Пускай -- кто хочет -- стреляет.

А счастье -- мелькнет оно пред тобой -

Хватай за полу проворно!

Совет мой: в долине ты хижину строй,

Не на вершине горной.

ПРИНЦЕССА ШАБАШ

Видим мы в арабских сказках,

Что в обличий зверином

Ходят часто чародеем

Заколдованные принцы.

Но бывают дни -- и принцы

Принимают прежний образ:

Принц волочится и дамам

Серенады распевает.

Все до часа рокового:

А настанет он -- мгновенно

Светлый принц четвероногим

Снова делается зверем.

Днесь воспеть такого принца

Я намерен. Он зовется

Израилем и в собаку

Злою ведьмой обращен.

Всю неделю по-собачьи

Он и чувствует и мыслит,

Грязный шляется и смрадный,

На позор и смех мальчишкам.

Но лишь пятница минует,

Принц становится, как прежде,

Человеком и выходит

Из своей собачьей шкуры.

Мыслит, чувствует, как люди;

Гордо, с поднятой главою

И разряженный, вступает

Он в отцовские чертоги.

"Прародительские сени! -

Их приветствует он нежно,-

Дом Иаковлев! Целую

Прах порога твоего!"

По чертогам пробегают

Легкий шепот и движенье;

Дышит явственно в тиши

Сам невидимый хозяин.

Лишь великий сенешаль

(Vulgo 1 служка в синагоге)

Лазит вверх и вниз поспешно,

В храме лампы зажигая.

Лампы -- светочи надежды!

Как горят они и блещут!

Ярко светят также свечи

На помосте альмемора.

И уже перед ковчегом,

Занавешенным покровом